– Какая ты красивая, – вырвалось у него, – я тебя не узнаю.

– А раньше разве была некрасивая? – спросила я, уворачиваясь от поцелуя. – Осторожно, помада размажется.

– Нет, просто сейчас ты выглядишь… даже не знаю, как сказать. На миллион долларов. Похожа на этих актрис в Америке, когда они получают «Оскар». Знаешь, что скажут мои родные?

– Нет, не знаю.

– Скажут, что я не стою даже твоих туфлей. И никто не поймет, почему такая красивая девушка выбрала такого ужасного египтянина.

– Ты вовсе не ужасный, а очень хороший.

– Но для них я совсем обычный. А ты – нет. Я уже тебя ревную.

В кафе, украшенном цветами, шариками и непонятными надписями на арабском, уже собрались все родные. Нас приветствовали громкими криками. Фотограф ждал у входа, и с того момента, как мы вышли из машины, следовал за нами будто тень, непрерывно щёлкая фотоаппаратом. Гостей было очень много, и все разговаривали, а многочисленные дети бегали вокруг и громко кричали. Музыканты тоже вносили свою лепту – на второй песне я попросила Саида передать им, чтобы они играли потише. В этой какофонии я не слышала даже свой голос.

Официанты разносили сэндвичи и прохладительные напитки, но есть мне совершенно не хотелось. Мама сидела рядом со мной и ободряюще улыбалась, но и она казалась слегка ошарашенной происходящим. Остальные, по всей видимости, чувствовали себя вполне непринужденно, мне же безумно хотелось вернуться домой и провести этот последний перед отъездом вечер вдвоём с Саидом.

Вскоре к нам потянулись родственники, большинство из которых я не знала. Дяди, тёти, кузины, кузены, их дети, внуки – я поразилась, увидев, какая огромная семья у моего жениха. Ради нашей помолвки некоторые люди приехали из других городов. Здороваясь, женщины дважды или трижды целовали меня в щеку, мужчины просто кивали или протягивали руку. Я чувствовала, как пытливо изучают мое лицо, и уже жалела, что не закуталась в бесформенный балахон и не надела паранджу. В основном поздравления ограничивались словом «мабрук», но две пожилые родственницы произнесли долгую речь, смысла которой я, естественно, не поняла. Пришлось с улыбкой на лице выслушивать их абракадабру и надеяться, что всё это скоро закончится.

Ближе к концу вечера появились танцоры. Я не очень обращала на них внимание. От громкой музыки у меня звенело в ушах, в висках пульсировала боль, и я жалела, что правила приличия не позволяют незаметно улизнуть с собственной помолвки. Это продолжалось несколько часов, но около полуночи гости наконец стали разъезжаться. К нам ещё раз по очереди подошли все присутствующие – и снова начались объятия, поцелуи, поздравления. Саид подолгу разговаривал с каждым и изредка переводил для меня. Когда последний гость отправился восвояси, я чувствовала себя совершенно обессилевшей. В машине я устало откинулась на сиденье и закрыла глаза. Навалилась такая усталость, как будто мне только что пришлось пробежать кросс в десятки километров, хотя я весь вечер просидела на стуле и даже почти не разговаривала.

Оказавшись в квартире, я быстро переоделась и с наслаждением залезла в ванну, затем закуталась в халат и легла на диван. Мама попыталась впихнуть в меня еду: она видела, что в кафе я не притронулась к ужину. Я отказалась и продолжала молча разглядывать потолок.

– Что с тобой, хабиби? – спросил Саид, подсаживаясь ко мне на диван. Мама только что ушла в свою комнату, оставив нас наедине.

– Всё в порядке. Просто устала, – лениво откликнулась я.

– Я же чувствую, что не всё в порядке. Ты не выглядишь счастливой.

– Всё хорошо, – повторила я. – Честное слово.

– Хабиби, лучше скажи сразу, что не так.

Я задумалась. Огорчать Саида мне не хотелось, но он определенно собирался докопаться до истины.

– Не знаю. Наверное, я не так представляла себе помолвку. Мне всегда казалось, что это праздник для двоих, но в первую очередь – для девушки. А сегодня вокруг были одни незнакомцы, к тому же говорящие по-арабски. Хотя вы не говорите, а скорее кричите. Прости, но я не переношу шум, не люблю громкую музыку, мне просто делается плохо. Чувствую себя совершенно разбитой.

– Извини, – тихо сказал Саид.

– Нет-нет, ты ни в чём не виноват. Наоборот, я очень признательна тебе и твоим родным, которые организовали этот праздник. Мне даже неловко жаловаться. Я рассказала только потому, что ты настаивал.

– Я виноват, раз тебе плохо.

– Саид, перестань, – я приподнялась и обняла жениха, – мы же не дети. Я понимаю, что у вас свои традиции. Всё в порядке. Главное, что скоро мы поженимся и будем жить вместе, вдвоем. Это всё, чего я хочу.

– Спасибо.

– Не за что. Я знаю, что тебе тоже непросто. Было бы проще жениться на египтянке.

– Зачем ты так говоришь? Я же тебя люблю.

– И я тебя. Мы со всем справимся, да?

– Конечно. Ты что, плачешь?

– Нет-нет, – я смахнула слезы, – не обращай внимания.

– Завтра вы с мамой улетаете, – напомнил Саид после недолгого молчания. – Как твои впечатления от Египта?

– Ну, в целом всё не так плохо, – ответила я бодро. – Конечно, сейчас многое кажется мне странным. Но я уверена, что справлюсь.

– И что мы будем делать дальше?

– Как что? – удивилась я. – Уволюсь, подготовлю все документы и приеду. Мы поженимся, будем жить долго и счастливо. А что не так?

– Нет, всё так. Просто хотел знать, что ты уверена.

– Уверена. А ты разве нет?

– Конечно уверен, – ответил Саид после секундной заминки.

Я с беспокойством посмотрела на него, но лицо Саида было совершенно спокойно.

– Просто хотел знать точно, – быстро проговорил он. – Не обижайся.

– Ок. Знаешь, мы толком не говорили насчет работы…

– Ты хочешь работать? – спросил Саид.

– Не знаю. Но я привыкла чем-то заниматься. Думаю, мне станет скучно всё время сидеть дома. Первые месяцы, возможно, и ничего – пока поженимся, обустроимся, съездим в свадебное путешествие…

– А потом у нас, даст бог, будут дети. Заведёшь подруг. Не думаю, что тебе будет скучно.

– А ты хочешь детей сразу после свадьбы?

– Конечно. – Саид с удивлением посмотрел на меня. – А почему нет?

– Не знаю, но, может быть, первое время лучше пожить вдвоем? Пока мы привыкнем друг к другу.

Саид пожал плечами.

– Нет, я хочу детей сразу, как только получится. Или ты во мне не уверена?

– Конечно, уверена. Иначе я бы не согласилась выйти за тебя замуж. – В этот момент мне не хотелось обсуждать тему деторождения, хотя я понимала, что до свадьбы желательно прийти к какому-то соглашению. Но сегодня я чувствовала себя слишком уставшей для серьёзных разговоров.

– А работа… работай, если хочешь. Ты вряд ли сможешь получать много денег, но тебе это и не нужно, всё равно я как мужчина буду обеспечивать нашу семью.

– А кем тут можно работать? – поинтересовалась я.

– Лучше спроси девушек из русского центра.

– Хорошо, спрошу. – Я прижалась к его щеке. – Не хочу уезжать.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала, хабиби. Лучше думай о том, что скоро вернёшься.

– Иногда мне страшно, когда я пытаюсь представить свою жизнь в будущем, – призналась я.

– Ты боишься? Но почему?

– Все люди верят в лучшее, когда женятся. А потом у всех складывается по-разному. Сейчас ведь трудно представить, что будет с нами через пять, десять или двадцать лет.

– Не надо об этом думать. всё будет хорошо.

– Ладно. Я постараюсь выкинуть из головы все лишние мысли. А ты часто навещаешь родственников?

– Мы часто звоним друг другу… К брату и матери заезжаю примерно раз в неделю, к сёстрам немного реже.

– И они будут к нам приходить? – Мне вдруг пришло в голову, что я совсем ничего не знаю об их семейных привычках и традициях.

– Конечно. И они к нам, и мы к ним.

– А чем ты обычно занимаешься вечерами?

– Вечерами? – Саид пожал плечами. – Смотрю телевизор, бываю в Интернете. Иногда гуляю с друзьями или сижу в кафе. Скоро у тебя тоже будут подруги.

– Пока мне трудно это представить.

– Не мучай голову. Хочешь спать?

– Нет. В Москве высплюсь.

– А что хочешь?

– Не понимаю твоих намеков, – я сделала большие глаза. – давай ляжем под одеяло, обнимемся и будем смотреть телевизор.

– А телевизор обязательно?

– Конечно. – Я шутливо ударила Саида по руке. – Я уже говорила, что люблю тебя?

– Сегодня – нет.

– Ну и обойдешься.

На следующее утро я собрала чемодан и задумчиво стояла у окна, глядя на море. Саид в своей спальне громко разговаривал с кем-то по телефону. Мама сварила кофе и принесла круассаны.

– Дочка, поешь хоть немного. Желудок себе испортишь.

– Ладно. – Я послушно взяла круассан.

– О чём думаешь? – осторожно поинтересовалась мама.

– Да так. Пытаюсь переварить впечатления.

– Ты расстроилась из-за вчерашней помолвки, – полуутвердительно спросила мама.

– Мне было немного не по себе. Полагаю, на свадьбе надо ожидать чего-то похожего. Я это переживу.

– Ох, много ещё таких вещей будет, дочка. Всё-таки здесь совсем другая страна, всё чужое, непривычное.

– Мам, ну я тебя прошу. Ты что, меня отговариваешь?

– Нет, не отговариваю, – вздохнула мама. – Если бы и захотела, вижу, что бесполезно. Я ничего не имею против Саида. Видно, что он хороший человек и любит тебя. Только всё равно вам будет непросто. Тебе в первую очередь. Ничего тут не поделаешь.

– Справлюсь, – упрямо повторила я.

– Дай бог, дочка.

– Всё в порядке? – спросила я вышедшего в холл Саида.

– Да, только в магазине небольшие проблемы. Один продавец заболел. Мне нужно ненадолго туда съездить.

– В магазин? – разочарованно спросила я. – Но мы же сегодня улетаем. Это не подождет до завтра?

– Нет. – Саид взял меня за руку и отвел в сторону. – Хабиби, ну не обижайся. Это мой бизнес, мои деньги.

– Ты успеешь вернуться?