Как я могла существовать во всём этом – именно существовать, а не жить? Как могла не обращать внимания на нищету, беспорядки, грязь, которые буквально лезли в глаза, стоило только выйти за пределы нашего относительно благополучного района? Как могла столько времени терпеть равнодушие Саида?

С этого дня мне стали сниться «русские сны», где мы с Валидом гуляли по сосновому лесу, Красной площади и Тверской. Саиду там места не нашлось. Одна-единственная мысль полностью завладела моим сознанием: я должна вернуться в Россию вместе с сыном, чего бы мне это ни стоило.

Я начала действовать. Все дни и ночи, пока Валид спал, я проводила на сайтах и форумах жён иностранцев. Информацию приходилось добывать по крупицам, но к концу недели я что-то узнала. Света подключилась к поискам и разнюхивала по своим каналам. Она очень обрадовалась, увидев, что я вышла из спячки, – правда, к нелегальным способам вывоза ребенка отнеслась настороженно и призывала хорошо всё обдумать, прежде чем принимать окончательное решение.

Выйти на женщину, которая согласилась помочь, удалось не сразу. Она назвалась Еленой и без лишних эмоций объяснила мне план. Сумма расходов на операцию оказалась значительно выше, чем я предполагала, – оставалось надеяться, что мама найдёт деньги.

Схема выезда была достаточно простой и безопасной для нас с Валидом: у этой женщины имелся сын примерно того же возраста, что и Валид, вписанный в её загранпаспорт. Она прилетала в Египет вместе с мужем и ребенком, а через несколько дней возвращалась в Россию с Валидом, выдав его за собственного сына. Я могла лететь тем же рейсом и получить сына в московском аэропорту. В момент передачи ребёнка происходил окончательный расчёт, а всё остальное меня не касалось. Каким образом она будет повторно вывозить сына, на этот раз собственного, я не знала. Елена сухо ответила, что это – не мои проблемы.

Мама ответила, что деньги она найдет, лишь бы всё получилось. Елена озвучила следующие условия оплаты: я высылаю определенную сумму на билеты, проживание в гостинице и прочие расходы, а также перечисляю авансом двадцать процентов гонорара. Отдавая ей Валида, я доплачиваю ещё тридцать процентов, а окончательный расчет происходит, когда мы встречаемся в России.

Обмозговав предложение и оценив свои риски, я согласилась. В последний момент мне вдруг стало страшно, но я напомнила себе, что других вариантов нет, и попросила маму перечислить Елене первую часть денег.

Через пару дней мы уже обсуждали даты их поездки. Подготовка к побегу вступила в решающую стадию.

Глава 23

Вскоре Саид вернулся из Каира. Не зная его дальнейших планов, я опасалась заказывать билеты – муж никогда ни во что не посвящал меня заранее. Однако в этот раз обошлось без сюрпризов: он остался в Александрии всего на несколько дней и уехал, пообещав навестить нас примерно через неделю. Мне показалось, что Саид опасается начала бракоразводного процесса. Я часто ловила на себе его настороженный взгляд и в ответ демонстрировала невозмутимое спокойствие.

Так или иначе мы навестили свекровь – впервые после скандала с Камиллой. Я вела себя скромно, тихо, и никто (по крайней мере, вслух) не вспоминал о произошедшем. Мать Саида спросила, не планируем ли мы второго ребенка, из чего я заключила, что в их семье наши отношения считаются довольно благополучными. Переглянувшись с мужем, я уклончиво ответила: планируем, но попозже. Дважды Саид по собственному желанию сопровождал нас с сыном на прогулке по набережной. Я ловила на себе восхищенные взгляды – со стороны мы наверняка казались красивой и дружной семьей. Валид топал рядом с нами и приковывал внимание всех прохожих. Мне страшно надоело ломать комедию, но я послушно улыбалась и утешала себя мыслью, что терпеть осталось недолго.

Накануне отъезда Саида мне вдруг стало очень плохо. Я сидела в спальне и отчаянно рыдала. Муж бестолково бегал вокруг и поминутно спрашивал, что случилось и не заболела ли я. В моей голове крутилась одна-единственная мысль: возможно, сегодня последний день, проведенный Валидом вместе со своим отцом, но я не могла произнести это вслух и только плакала всё сильнее. Что ответить сыну, когда он спросит про папу? Сумеет ли он понять и простить? Повзрослев, Валид даже не вспомнит лицо своего отца: он слишком мал, чтобы сохранить в памяти хоть что-то.

Я осознавала, что мои слезы – лишь минутная слабость, завтра Саид уедет в Каир, я останусь одна и продолжу тянуть свою лямку без всякой надежды на освобождение. Мне никак нельзя упускать последний шанс вернуться в Россию.

К полуночи я успокоилась и, уложив Валида спать, вернулась в гостиную. Саид смотрел какой-то спортивный канал. Я молча села рядом.

– Как ты?

– Всё в порядке. Не волнуйся.

– Я что-то сделал не так? Ты переживаешь из-за моего отъезда в Каир?

– Нет, ты ни при чём. Просто… у женщин бывают такие моменты, когда надо выплакаться. Без всякой видимой причины. Не обращай внимания.

– Аня, я хотел тебе сказать… Прости.

Я удивленно посмотрела на Саида.

– За что? – вырвалось у меня.

– Я много думал о нас… Знаю, что тоже был не прав. Знаю, что последний год тебе было тяжело. Я постараюсь сделать всё, как ты хотела, и наладить нашу жизнь. Сейчас я не могу перевезти вас с Валидом в Каир, но со временем, обещаю, мы будем жить вместе – здесь или там. Я надеюсь, у нас ещё всё получится.

– Ты серьёзно?

– Да, очень серьёзно. Я много думал. Мы оба виноваты… Нужно было договориться обо всём ещё до свадьбы. Я хотел, чтобы ты вела себя, как египтянка, а ты хотела оставаться русской и вести себя, как в России. Отсюда все наши проблемы. Но ты права: раз мы живем вместе, надо жить, как нормальная семья. По крайней мере, постараться. Я очень злился на тебя, очень, и не хотел ничего понимать. Теперь я вижу, что был не прав, и прошу у тебя прощения.

– Спасибо. Это много для меня значит. – И, вдруг решившись, спросила: – Может быть, я могу ненадолго поехать с Валидом в Россию? Пока ты в Каире?

Несколько секунд Саид не отвечал и так же внимательно разглядывал моё лицо. В голове забрезжила надежда: а вдруг он согласится? Вдруг у нас и правда есть шанс?

– Я уже говорил, что не вижу в этом смысла. Мы поедем в Россию вместе, но немного попозже. Я обещаю.

Надежда тут же сменилась разочарованием. Я вздохнула и кротко кивнула мужу. Что ж, чуда не случилось. Значит, всё по плану. Я не могу рисковать – мало ли что взбредет Саиду в голову через пару месяцев. Если выяснится, что я уже пыталась бежать, то у меня не останется вообще никаких шансов. Нет, надо убить надежду, убить стыд, раскаяние, неуверенность и сожаления и делать всё так, как подсказывает холодный разум. Другой возможности вырваться у меня нет и может не быть ещё долгие годы. Елена прилетит в Александрию уже через несколько дней.

Саид, казалось, испытывал неловкость из-за своего отказа. Я вновь изобразила равнодушие и попросила не приводить никаких доводов против поездки в Россию – всё это я слышала уже не раз. Мы мирно посмотрели какой-то арабский фильм и легли спать.

На следующее утро я попрощалась с Саидом, мысленно поблагодарив его за то, что в этот раз он хотя бы не приставил к нам свою маму. Как только за мужем захлопнулась дверь, я кинулась к ноутбуку… и не смогла найти подходящих рейсов. Самолет с моими помощниками должен приземлиться в Египте через два дня, а Саид обещал вернуться примерно через неделю. Но я не могу рисковать – вдруг ему вздумается приехать раньше? Улетать надо как можно быстрее, но, как назло, на ближайшие дни нет билетов. Единственный вариант – лететь порознь: сначала я из Каира, спустя несколько часов Лена с Валидом из Александрии. Я страшно расстроилась, но выхода не было – пришлось бронировать эти билеты, пока их не перехватили. Мне совершенно не хотелось расставаться с Валидом на несколько часов, отдавая его совершенно постороннему человеку, но ещё больше я боялась потерять время и упустить шанс вылететь из Египта. Вдруг Саид вернётся и увезёт нас в Каир? Этого никак нельзя допустить. Дрожащими руками я заполнила форму и оплатила билеты со своей карты.

Не помню, как прошли эти последние дни. Я до последнего момента не собирала вещи, чтобы не накликать неприятностей. Прежде я никогда не страдала суевериями, но сейчас цеплялась за каждую соломинку. У меня всё валилось из рук: еда подгорала, ключ забывался в дверях, я постоянно за что-то хваталась и ничего не могла довести до конца. Я часто срывалась, плакала, кричала на Валида и тут же хватала его в охапку, целовала и просила прощения.

На этот раз я решила взять Шикобелло с собой. Пришлось искать ветпаспорт, проверять наличие отметок о прививках и ехать в ветеринарную клинику, чтобы получить бумагу, необходимую для перевозки животного. Все эти хлопоты отнимали время, но с другой стороны, они отвлекали меня от тревожных мыслей. Я почти перестала спать и жила на антидепрессантах и успокаивающих таблетках.

Как только Лена приехала в Александрию, мы встретились в кафе. Это была моя инициатива: я хотела заранее познакомить их с Валидом и посмотреть, как он поведет себя с незнакомой женщиной. Обычно сын относился к чужим людям настороженно.

Лена оказалась полноватой брюнеткой за тридцать, ничего пугающего я в ней не увидела. Она неплохо поладила с Валидом, чувствовалось, что у неё есть навык обращения с маленькими детьми. Я сказала сыну, что Лена – моя подруга, которая повезет его в Россию, потому что мама не может полететь с ним, но мы обязательно встретимся в тот же день в другом аэропорту.

И вот настал день отъезда. Я проснулась на рассвете и долго расхаживала по квартире, разговаривая сама с собой. Только бы всё удалось… Неужели я больше не вернусь в эту квартиру? Как отреагирует Саид, когда узнает? Нет, не нужно об этом думать, пока не нужно… Самое трудное – ждать прибытия Валида в Москве. Вдруг что-то сорвётся, а я и не узнаю?

Валид ещё спал. В восемь утра я набрала номер Лены. Она подтвердила, что в половине десятого будет ждать нас в условленном месте. Захлопывая дверь, я нашла в себе силы не оглянуться. Разбуженный и наспех покормленный Валид капризничал, но у меня не было возможности взять его на руки. Шикобелло притих в клетке. Мы поймали такси на одной из боковых улиц и ровно в назначенный час приехали в Монтазу. Лена уже ждала нас в парке. Водитель терпеливо курил за рулём, пока я передавала ей Валида и один из чемоданов, у меня брызнули слёзы, но времени на прощание не оставалось. В последний раз поцеловав сына и прошептав на ушко: «Мама тебя любит, до встречи», я наконец выпустила его из рук. Лена попросила меня не плакать, чтобы не давать таксисту лишний повод нас запомнить, и я быстро вернулась в машину. Только отъехав на приличное расстояние, я решилась оглянуться и издалека ещё раз посмотрела на Валида.