В глубине души снова зашевелилось злое чувство. Захотелось встряхнуть ее, сильно, жестко, грубо, сжать плечи до боли, оставить синяки, чтобы она поняла и прочувствовала эту его ярость.

Как она может, эта девчонка, крутить шашни с его отцом? Как ей не стыдно раздвигать ноги, делиться своей молодостью со стариком? Он-то хорош, но его можно понять: как устоять, когда такая искренность, хитрость, завуалированная под невинность, льнет к тебе, изображая заинтересованность?

Как она вообще решила завести с ним роман?

Хотя он тоже хорош: повелся, тоже повелся на нее. Как только Ася уехала, практически всю ночь не спал. Решил вопрос с поваром, этой глупой Мирой Львовной, которая вместо того, чтобы держаться за работу, где за тебя все делают, вдруг решила включить царицу кухни и подставила Молодцову.

Отца привез в дом через несколько часов, и как только тот узнал, что Ася уволена, наотрез отказался общаться с сыном. Верни, говорит, и точка. А как вернуть? И для чего? Лучше, если эти голубки будут друг от друга подальше — он наверняка как порядочный решит жениться на ней, а потом и переписать фабрику, ту самую фабрику, на которой Денис трудился Биг Боссом на нее.

Нееет. Такому не бывать. Не дождутся.

Но сам, как только наступила ночь, ворочался без сна. Все вспоминал ее, все думал и переживал: куда она сейчас? Вернулась в свой небольшой городок? Поехала в гостиницу и будет жить там, пока не кончатся деньги? Снова ищет работу? Плачет, что он раскусил ее козни в отношении отца?

— Денис…Павлович, — Ася достала откуда-то из кармана маленького черного передничка официантки платок, приложила его к губе. Та тут же отозвалась острой болью, Денис зашипел, Ася сморщилась и подалась ближе.

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Искушенный в женщинах, их хитростях, щелкающий как орешки все недоговоренности, которые используют девушки в свою пользу, Денис Воронов замер, потому что почувствовал, как в груди его начинает вариться странный и страшный котел, наполненный всеми разнообразными чувствами, которые только можно представить на этом свете. Это был не коктейль эмоций, — нет. Это был настоящий коллапс.

Ася чуть-чуть привстала на цыпочки, приблизилась к нему, распахнула свои до невозможности ясные огромные голубые глаза. Завороженный Денис сглотнул и не смог противостоять этой силе, что вела девушку. Он просто стал участником события, которое рано или поздно должно было повториться — он снова ощутил эту невероятную тягу. Причем не как к женскому полу, а как к конкретной, только для него созданной девушки.

Она отвела подрагивающей рукой платок, поняв, что тот причиняет боль, зажмурилась, а потом снова распахнула глаза, решительно и серьезно. И тихонько подула на рассеченную губу. Холодный ветерок принес секундное облегчение, но тут же проявился дискомфорт в другой части Дениса, — той самой, что отличала женщин от мужчин.

Ася набрала полную грудь воздуха и снова тихонько подумала на его губу. Денис уже не чувствовал боли, во всем мире остались только они вдвоем, и не было никого и ничего, что могло бы разрушить этот круг, это странное незнакомое и неземное притяжение.

Денис поднял свои руки, легонько сжал ее плечи и буквально притянул к себе, не открывая глаз от озадаченной девушки. На цыпочках она сделала шаг вперед, и он, смотря в ее огромные глаза, в которых плескалось что-то очень знакомое, далекое, но уже родное, приблизился к ней…оставив между ними буквально один миллиметр, ощущая ее дыхание на своем лице…понимая, что еще чуть-чуть, и…держаться больше не было сил…


— Ася! Эй, Молодцова! Несносная девчонка! Иди забирай расчет! И вещи свои забери!

Этот голос резко разрушил ту хрупкую вязь, что зазмеилась между ними, и Ася охнула, ахнула, отстранилась. Захлопала себя руками по передничку, карманам шорт, явно разыскивая сотовый телефон.

Бросила на Дениса озадаченный и немного разочарованный взгляд, сунула ему в руки изрядно помятый платок, которым она, вероятно, пыталась стереть кровь с его губы, и попятилась ко входу в кафе, откуда выглядывал этот усатый владелец дешевой забегаловки.

— Ася, я жду тебя здесь. Ты меня поняла? — отчего-то Денису было важно озвучить то, что и без слов было понятно. В кафе он пришел за ней, в честном бою добился ее внимания и как победитель претендовал на выполнение желания. А желание у него было одно: чтобы она не возвращалась в это заведение.

Хотя, если признаться честно, желаний было несколько, но сейчас он демонстрировал только одно, тем более на глазах потрепанного владельца кафе.

Ася вздрогнула и скрылась за дверью.

Идти сейчас за ней не было никакого смысла: она быстро возьмет расчет, заберет свои вещи. Владелец видел, что Денис ждет девушку у входа и не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

Воронов дал ей на это пять минут.

Но и через десять она не вышла из кафе.

Глава 9

Черт, черт, черт бы побрал этого Воронова!

Едва только я оказалась снова в кафе, как все очарование момента, которое каким-то образом нагнал Денис, схлынуло. Едва он отпустил меня, я сделала пару шагов в сторону, перестала чувствовать горячие большие ладони на своих плечах, а его взгляд перестал пробираться мне прямо в душу, как я очнулась. И снова начала смотреть на все под верным углом.

— Этот твой дрюк, — намеренно исковеркал слово «друг» Артур Равильевич, специально взяв его в кавычки, подчеркивая пренебрежение, — сделал то, о чем я думал сам. Молодцова, забирай вещи и уходи.

Он протянул мне лист бумаги, ручку, мою сумку. Я вздохнула.

— Ну пожалуйста, — решила использовать последний шанс, который бывает у всех, даже пожизненно заключенных. — Артур Равильевич, дайте возможность еще раз показать, что я могу здесь работать!

Он покачал головой и кивнул на бумагу, намекая, что времени ждать у него нет.

— Я буду хорошей официанткой. Буду мыло натирать на терке, чтобы его дольше использовали, — вдруг придумала сомнительный аргумент в свою пользу.

Артур Равильевич взвился.

— Ты за кого меня принимаешь, а?! Экономия еще никому не вредила. Не издевайся! Пиши свое заявление, забирай вещи и благодари бога, что я не повесил на тебя сумму причиненного ущерба.

Тут я сощурилась. Действительно, это было странно: такой человек точно бы воспользовался случаем и решил все свои финансовые вопросы. Что-то было тут не чисто.

— Уходи и друга своего уводи, чтобы он полицию не привел.

Тут я и поняла: буду давить на это место.

— Артур Равильевич, я вам не рекомендую меня увольнять, — с видом человека, который знает все и всех, я расселась на стуле и закинула ногу на ногу, придав себе деловой, как мне казалось, вид.

— А то что? — усмехнулся усач.

— А то… — я неопределенно пощелкала в воздухе пальцами, намекая на все кары, какие только можно. Вообще я всегда считала, что воображение человека — это самое страшное зло на земле. Нужно только подкинуть ему немного пищи, и он сам уже сделает все за тебя: придумает такие кары, что и не снились палачу. Думала, что и тут этот финт сработает. Как бы не так.

Артур Равильевич внимательно и серьезно посмотрел на меня и сказал веско:

— Асенька, девочка моя, уйди по-хорошему, а? христом богом тебя прошу!

Я сделала глазки как кот из «Шрека», но все было напрасно: если мусульманин просил «Христом богом», значит, у него уже сорвало последние клеммы. Нужно было уходить.

— Ладно, — дописав заявление, протянула бумагу ему. — Прощаюсь с вами, надеюсь, когда-нибудь свидимся.

— А я очень надеюсь, что нет, — вставая следом за мной сказал мой теперь уже бывший начальник.

Меня его слова не задели. Если честно, за такой короткий промежуток времени меня так часто увольняли, что у меня начал вырабатываться настоящий иммунитет. Выглянула в окно и увидела, что Денис стоит и ждет меня у входа, засунув руки в карманы. На секунду я даже залюбовалась им: такой он мужественный, особенно с этими шрамами, которые получил из — за меня, такой красивый и совершенно человечный. Но стоит нам оказаться рядом, как тут же превращается в чудовище, и понять, от чего происходила с ним эта метаморфоза, не было никакой возможности.

Я задумалась: это третье рабочее место, с которого меня увольняют благодаря Денису Воронову. И как бы мое глупое сердце не билось рядом с ним, как бы не просилось наружу, чтобы стучать в унисон с его черствым сердцем, для того, чтобы выжить здесь и не превратиться черт знает в кого, у меня был только один выход.

Мне нужно было уйти. Для чего он ждет меня сейчас у двери? Не для того ли, чтобы снова отчитать за то, чего я не делала в оранжерее Павла Несторовича? Или снова облить меня помоями, назвать подстилкой, или что-то еще?

Нет, мне нужно уходить.

И я, закинув сотовый телефон, паспорт, карандаш в сумку, обнявшись на прощание с ошарашенной Леночкой, шуточно отдав честь Артуру Равильевичу, я вышла из кафе с другой стороны здания — с помощью служебного входа.

Улица ослепила меня радостным солнцем, но мне отчего-то очень сильно хотелось реветь. Так, будто бы я по своей глупости потеряла что-то очень и очень важное.

— Как тебе твое новое место работы? — улыбаясь, спросил Саша. Я кивнула и немного сжалась.

— Еще раз благодарю тебя за такое предложение! Коллектив пока для меня загадка, но, думаю, сработаемся! — Я склонилась над тарелкой с салатом, чтобы скрыть выражение своего лица. Все, на самом деле, было не очень нормально. Но я для себя решила: уж тут-то я точно задержусь, тут точно никакой Воронов мне не навредит, и я зацеплюсь, впившись корнями в землю.

В тот день, когда благодаря Денису Павловичу я потеряла работу в кафе, мне позвонил Туманов. Не сразу его узнала, но он тут же исправился, напомнив, что мы обменялись телефонами на вечере презентации Павлом Несторовичем его удивительного кактуса — «царицы ночи». От него я и узнала, что у моего друга все в порядке, за ним следит престарелая медсестра, ежедневно посещает врач, и Павел Несторович как всегда бодр и весел, и много времени проводит в оранжерее, отстраивая заново свою удивительную теплицу. Про Дениса Саша благоразумно промолчал, и я тоже не стала поднимать его имя в разговоре.