— Вы очень храбрая! — восторженно сказал Дэвид. — Я уверен, что никто из прислуги не осмелился бы оказаться ночью в этой части замка.

Он немного помолчал и спросил:

— А как вам удалось зажечь люстру?

Подозрения Арлетты полностью подтвердились: ее история была известна всем и со всеми подробностями!

— Я расскажу тебе потом. Займемся уроками.

— Дядя Этьен не приказал вам прекратить занятия?

— Нет, конечно! — ответила Арлетта. — Мне кажется, Дэвид, что ты превращаешь своего дядю в чудовище только потому, что тебе не о чем больше поговорить!

— Люди болтают о нем, потому что его боятся. И еще, он убил свою жену! — воскликнул Дэвид.

— Если бы это было правдой, то он бы отправился на гильотину! — строго возразила Арлетта.

— Он столкнул ее с крепостной стены. Они были вдвоем, и их никто не видел! Они ненавидели друг друга и всю жизнь ругались!

Арлетта стукнула ладонью по столу.

— Хватит! Мне надоело выслушивать эти сплетни! А с твоей стороны, Дэвид, не только глупо, но и ужасно повторять такие вещи! Честно говоря, я не верю.

Дэвид пожал плечами.

— Хотите верьте, хотите нет, — ответил он, — но все верят. А еще, когда графиня и герцог собирались пожениться, она неожиданно умерла. Все говорят, что герцог избавился от нее, потому что он больше не хотел на ней жениться.

Арлетта вздохнула.

— Если ты будешь продолжать говорить такую чепуху, я не буду заниматься с тобой английским!

— Это нечестно! — взмолился Дэвид.

— Это ты ведешь себя нечестно! В Англии человек считается невиновным, пока суд не решит, совершил он преступление или нет! И тогда его либо оправдают, либо повесят или отправят на гильотину!

— Герцог очень умен, поэтому избежал наказания, — возразил Дэвид.

— Даже если и так… тебе нет до этого дела, — сказала Арлетта. — Тебе, Дэвид, следует прекратить повторять эти россказни, иначе ты сам превратишься в старую сплетницу, которой больше не о чем поговорить!

Арлетта по-настоящему рассердилась, но решила, что надо сменить тактику.

— Послушай, Дэвид, — мягко сказала она. — Это было давно. Ты умный мальчик и должен понимать: раз люди говорят о твоем дяде такие вещи, то для начала они должны представить неопровержимые доказательства. Иначе все эти россказни ничего не стоят.

Дэвид был заинтригован, и спросил:

— А как?

— Я не знаю, — ответила Арлетта. — Я уже говорила тебе, что в Англии никто не обвиняет человека без веских оснований. Советую тебе потребовать: «Докажите, тогда я поверю!» Это единственный достойный образ мыслей для настоящего джентльмена.

— Вы правы, — подумав, ответил Дэвид. — Наверное, это неправда, что дядя Этьен столкнул тетю Терезу. Никто не слышал, чтобы она звала на помощь. Может быть, она сама бросилась со стены?

— Вот это уже более разумный подход, — сказала Арлетта.

— А графиня, — не унимался Дэвид, — была очень красива. Она умерла от яда. Люди говорят, что дядя Этьен подлил ей в кофе настойку опия.

— Она могла это сделать сама! — возразила Арлетта.

— Нет, они говорят, что она не хотела умирать. Они говорят, что она собиралась выйти за него замуж!

— «Они говорят, они говорят», — передразнила его Арлетта. — Они не рассказали тебе ничего хорошего! Дэвид, ты не должен верить подобным сплетням, пока не получишь доказательства. Найди того, кто действительно видел, как дядя Этьен наливал в кофе опий!

— Я понял, — немного помолчав, ответил Дэвид. — Мужчины не покупают настойку опия, правда?

— Настойка опия — это снотворное для слабонервных женщин, — ответила Арлетта. — Я никогда не слышала, чтобы ее принимали мужчины. Даже мой отец, который мучился от сильных болей, с возмущением отослал своего доктора, который предложил ему воспользоваться этим средством.

Арлетта невольно погрузилась в воспоминания. Конечно, отцу бы не помешал опий. Уж лучше бы он не был таким сильным. По крайней мере тогда бы он не так измучил всех своим бесконечным ворчанием и недовольством.

Арлетта спохватилась и сказала:

— Все, Дэвид. Давай больше не будем обсуждать твоего дядю и то, что случилось несколько лет назад. Нам сейчас не интересно сомнительное прошлое. Тебе нужно сделать усилие и думать о будущем в Итоне!

Дэвид с готовностью сел за стол и разложил книги.

— Перевести, мадемуазель, то, что я прочитал?

— Я слушаю, — улыбнулась Арлетта.

Спустившись к ленчу, Арлетта обрадовалась, что граф Жак вернулся.

«По крайней мере он отвлечет на себя внимание герцога», — решила она.

Арлетта была права. Граф Жак говорил без умолку. Он засыпал герцога вопросами о скачках, лошадях и делах поместья. Потом они стали говорить о политической ситуации в Париже.

Но Арлетта все время ощущала на себе его внимательный взгляд и опасалась, что герцог это заметит.

Ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она провоцирует графа. К тому же она хорошо запомнила слова старой герцогини, которая сказала, что граф хочет от нее избавиться.

Чтобы не раздражать лишний раз герцога, она говорила с детьми по-французски, но постаралась обойтись лишь несколькими фразами.

«Если я буду молчать, он может подумать, что я зануда, — решила Арлетта. — Все-таки нелегкое это дело — быть гувернанткой. Всем сразу не угодишь, даже одному герцогу, и то трудно!»


После изысканного ленча герцог и Дэвид отправились кататься верхом. Арлетта проводила их долгим взглядом.

Она с сожалением подумала, что теперь ей наверняка не позволят кататься. Если герцог всегда будет брать мальчика с собой, то ей нельзя будет объяснить свое участие в прогулках верхом тем, что ей надо сопровождать Дэвида.

А ей так хотелось оседлать одного из великолепных арабских скакунов!

Наблюдая за герцогом во время ленча, она заметила, что тот выглядит как настоящий король в своем украшенном геральдическими эмблемами кресле.

Герцог был не просто великолепен: он безусловно был сильной личностью. Арлетте хотелось слушать, как он говорит, смотреть на него.

«Я его ненавижу!» — мысленно сказала она. Но тут же признала, что это неправда.

Она была заинтригована самым странным и привлекательным мужчиной, которого ей когда-либо приходилось видеть.

Герцог и Дэвид ушли, и Арлетта машинально поднялась в классную комнату. Ей там нечего было делать, потому что малютка Паулина после ленча оставалась с няней, которая стерегла ее сон.

Еще не дойдя до дверей, Арлетта почувствовала, что ее кто-то поджидает. Действительно, она увидела графа Жака. При виде Арлетты его губы растянулись в улыбке.

— Я надеюсь, монсеньор, — холодно произнесла Арлетта, — что я вам не очень нужна. У меня мало времени, потому что я собираюсь написать несколько писем.

— Конечно, вы мне нужны! — воскликнул граф. — Вчера мне вас так не хватало! Надеюсь, что вам тоже меня недоставало.

— Я была слишком занята, — ответила Арлетта.

— Вы, конечно, согласны, что общество двух детей не может удовлетворить такую умную девушку, как вы! Кроме того, мне надо многое вам сказать.

— К сожалению, я не смогу поговорить с вами. Письма должны быть написаны к вечерней почте.

— Хорошо, я не займу много времени, — согласился граф. — Идите сюда, мадемуазель. Присаживайтесь. То, что я вам собираюсь сказать, очень важно.

Арлетта неохотно присела на краешек стула. Граф сел напротив, но тут же передвинул свой стул поближе и оказался совсем рядом.

— Вы такая хорошенькая! Не могу понять, как вам не скучно проводить время с детьми за уроками!

— Мне действительно не скучно. Напротив, мне очень интересно. У меня не возникает проблем с детьми, только со взрослыми.

Граф запрокинул голову и рассмеялся.

— Вы слишком гордая, мисс Тернер, но это типично английская черта. Хотя мне хорошо известно, что ни одна англичанка не примет комплимент с благодарностью, я все-таки скажу вам, что вы невероятно красивы и очень соблазнительны.

— Это все, что вы мне хотели сказать, монсеньор? До свидания, я отправляюсь наверх писать письма!

Она уже поднялась на ноги, но граф поспешно сказал:

— То, что я собираюсь сказать, действительно очень важно! Я прошу вас очень тщательно обдумать мое предложение!

— Предложение?

— Да. Я приглашаю вас отправиться со мной в Париж. Я покажу вам настоящие удовольствия, вы узнаете, что такое веселье и наслаждение в сердце самого прекрасного города мира!

Арлетта посмотрела ему в глаза, и ответ сам собой слетел с ее губ:

— Не могу поверить, монсеньор, — спокойно произнесла Арлетта, — что вы намеренно меня оскорбляете!

— Неужели вы считаете оскорблением мое желание сделать вас счастливой? Одарить вас самыми прекрасными платьями, дорогими украшениями, которые будут сиять ярче ваших прекрасных глаз!

— Вы меня оскорбляете!

Она снова решительно поднялась на ноги. Граф тоже встал.

— Неужели вы настолько глупы, чтобы не понять: вы станете в Париже настоящей сенсацией! Все мужчины будут у ваших ног!

— И что дальше?

— Слава, успех, богатство, положение, о котором мечтает каждая женщина!

— В таком случае им и предлагайте, — резко ответила Арлетта. — Ни при каких обстоятельствах, даже если бы я умирала с голоду, я не паду так низко, чтобы принять подобное предложение!

— Тогда позвольте представить его более привлекательным, — сказал граф. — Вы мне безумно нравитесь. Вы даже не представляете, насколько вы меня притягиваете, как сильно влечете!

Он придвигался все ближе и ближе, и Арлетта отступила на пару шагов.

— К сожалению, монсеньор, вы меня не привлекаете! Возможно, для вас это странно, но я предпочитаю быть простой гувернанткой, нежели вашей любовницей!