Глава седьмая

Андрей

Утро выдалось безоблачным и безветренным, и день по всему обещал стать жарким. «Нормальная июльская погода, — успокаивала себя Женя, влезая в переполненный вагон трамвая. — Нормальная для ненормальных. Все нормальные люди в отпуске, а эти чего?» Этих, таких же, как и она, несчастных, набралось больше, чем даже зимой в час пик.

Она взмокла от духоты и продолжала ворчать про себя. Ехать пришлось долго, но народ постепенно начал выходить, и вскоре вагон опустел. «Надо же, куда заехала, — удивленно рассматривала она из окна трамвая почти деревенский пейзаж. — Далековато!»

Коттедж Андрея, хотя и считался расположенным в городе, был практически на самой его границе. Здесь господствовал так называемый частный сектор, причем очень разный по видимому достатку: обычные домишки были сурово отделены от коттеджей и особняков автомобильной дорогой. Было видно, что все дома, что побогаче, выстроены недавно: не успела еще зелень садов заполнить их участки, а потому смотрелись они не особенно уютно, скорее, по-городскому, пыльно.

Прелесть проселочной дороги в июльский зной Женя оценила сразу, как только узнала, что по бездорожью ей топать добрых полчаса. Причем дальнейшие перспективы ее не вдохновляли тоже. «Париться мне здесь целый день под солнцем, это точно». Со скрипом в душе, еще точно не понимая, зачем ей это все нужно, Женя плелась, загребая пыль белыми босоножками. «Лильке хорошо, она сюда на своем автомобиле с музыкой ездила, — с завистью думала Женя, но, спохватившись, тут же одернула себя: — Как ты можешь! У нее такое горе! Еще, неизвестно, как она это переживет. Конечно, если это у них было действительно серьезно. В тот день Лиля в горячке была, а сейчас, когда начнет понимать, что больше никогда его не увидит, вполне возможно, что начнется депрессия».

Именно об этом думала Женя, когда волновалась, что Лиля не позвонила. Она знала, что после сильного волнения наваливается такая тяжесть, что не хочется даже вставать с постели: весь мир становится безразличным, а от тоски не хочется жить.

Такие мысли приходили Жене на ум, пока она тащилась к дому Андрея. Ни указателей улиц, ни номеров домов она пока что не видела. Она решила спросить об этом, увидев идущих ей навстречу пожилую женщину с маленькой девочкой и собачкой.

— Скажите, пожалуйста, где здесь улица Березовая? — обратилась она к женщине.

— Да ты идешь по ней. Других тут и нет. Одна Березовая и есть. — Женщина остановилась, а за ней остановилась и девочка с собачкой. Это был замечательный щенок восточноевропейской овчарки, уши у него только начали вставать, и одно из них то и дело складывалось пополам, отчего он становился трогательно смешным. — А тебе, дочка, какой дом нужен?

Женя на всякий случай назвала дом на три номера назад от того, который ей был нужен. Реакция женщины была быстрой и разительной.

— Вам налево, второй дом. — При этом она изменилась в лице до неузнаваемости, стала отчужденной и теперь смотрела в землю, словно боялась, как бы Женя чего в глазах ее не прочитала.

— Только их там днем сроду не бывает, — вмешалась в разговор девочка. — Вы зря, тетенька, идете. А вы им кто?

Пожилая женщина быстро одернула девочку:

— Это не наше дело, Верочка. — Потом она обратилась к Жене: — Хотя Верочка правду сказала: их там днем не бывает. Вы разве не знаете? — Она пытливо посмотрела на Женю.

— Да откуда мне знать! — Женя сделала вид, что рассердилась. — Мне телеграмму им отдать надо! А по вечерам тут ходить — еще прибьют! — Женя сочиняла на ходу.

— Это точно, — неожиданно обрадовалась женщина. — А я сразу поняла, что вы не ихняя. Эти все больше на машинах своих приезжают, да так, что музыка на весь поселок гремит. По всем ночам, как возьмутся, так спасу нет! И ведь как хорошо мы тут без них жили! Считай, весь этот новый квартал и есть чумовой! Новые русские! Тьфу, прости меня Господи, какие они новые? Хулиганье, только что богатые. Одно спасение, что они сюда редко приезжают. Так что вы еще находитесь за ними.

Женщина сочувственно покачала головой, и они с девочкой пошли дальше. Щенок, то и дело оглядываясь на Женю, бежал за ними следом. Женя свернула в указанный ей переулок, но тут же с неудовольствием заметила, что переулка как такового просто не было: дома располагались как вздумается, словно зубья у поломанной расчески — одиноко и голо. По всему было видно, что застраивался этот район беспорядочно и даже хаотично. Женя вдруг увидела на одном из домов номер и обрадовалась этому, как большой удаче: нужный ей дом оказался следующим. Но из соображений конспирации она решила не подходить прямо к нему и свернула к небольшому деревцу, которое так кстати оказалось поблизости.

Тень от него была хоть и невелика, но Женя за несколько часов сегодняшнего утра научилась ценить обычные человеческие радости, а потому деревцу этому среди черной земли под ярким, уже начинавшим припекать солнцем была рада, как оазису в пустыне.

Дом Андрея хорошо просматривался со всех сторон, так как не имел не только сада-огорода, но и элементарного забора его хозяин не удосужился соорудить. «Наверное, некогда было», — подумала Женя, помня, что о покойниках говорят либо хорошо, либо никак.

Дверь коттеджа выходила на улицу, не было ни веранды, ни какого-нибудь плохонького навеса. Стояла такая тишина, что Женя засомневалась: а есть ли тут живые? Никто ниоткуда не выходил, и даже просто прохожих Женя пока не увидела. Никаких лавочек-скамеечек тут и в помине не было, и, сбросив когда-то белые босоножки, Женя осталась стоять босиком.

Но и этого надолго не хватило: жара и скука брали свое. Женя начала зевать и поняла, что скоро, как пожарная лошадь, уснет стоя. Первоначальный план наружного наблюдения нужно было срочно менять.

Она начала лихорадочно придумывать, как ей, не вызывая подозрений, с кем-нибудь поговорить. Тут она вспомнила, как к ней домой, вот так же, среди дня, приходила молоденькая девушка, представившись участковой медсестрой, делающей ежегодную перепись населения.

Женя решительно обулась и направилась к дому, стоявшему за высоким забором. На ее стук калитка открылась, и она увидела мужчину средних лет, небритого и изрядно подвыпившего. «Этого мне только не хватало», — испуганно подумала Женя, но отступать было поздно.

— Я медсестра из вашей поликлиники. Мы делаем ежегодную перепись. — Женя с испугу говорила очень быстро.

— Проходи. — Мужчина пропустил ее вперед себя и закрыл за ней калитку.

«Вот и все, — с ужасом подумала Женя. — Попалась!» Картинки одна страшнее другой представлялись ей, пока она шла по саду вслед за хозяином дома. Они остановились возле крыльца.

— Садись. — Он показал ей на крыльцо, по-прежнему оставаясь немногословным.

— Спасибо. — У Жени немного отлегло от сердца, так как она быстро сообразила, что на улице убивать ее он вряд ли будет. — Скажите свою фамилию, имя, отчество, год рождения и всех тех, кто живет в этом доме.

Мужчина как-то нехорошо усмехнулся, но назвал себя и жену, пояснив, что больше в этом доме никто не живет.

— Скажите, а своих соседей вот из того дома вы знаете? — Женя показала на дом Андрея. — Я к ним никак не достучусь.

Мужчина опять усмехнулся и посмотрел с интересом на Женю. Потом снова стал сердитым и безразличным.

— Мужик там живет. Один. Как зовут, не знаю. — Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— Скажите, а вы его давно видели? — Женя отчаянно пыталась узнать у него хоть что-нибудь еще.

— Я его сроду не видел, а вот тачки его давно не было.

— А три дня назад вы тут машин никаких не видели? — не унималась Женя.

— Вы, девушка, точно из поликлиники? — с усмешкой спросил он ее. — Были здесь машины два дня назад. Милицейская и иномарка, а вот его машины я не видел.

Он открыл калитку, и Жене пришлось уйти.

Оставаться дольше в этом практически безлюдном месте означало бы активно привлекать к себе внимание, а как раз этого Женя меньше всего хотела. Конечно, она желала бы знать гораздо больше, но, во-первых, на это у нее не было никаких прав, а во-вторых, даже если бы эти права были, все равно она узнала бы не намного больше.

«Собственно, картина вырисовывается ясная: темная и неприглядная», — не очень весело пошутила Женя, идя уже знакомой дорогой к трамвайной остановке. Настроение немного улучшилось оттого, что направлялась она к себе домой, а значит, прохладный душ и стакан холодной воды ей были обеспечены.

«Ну что ж, — рассуждала Женя, продолжая загребать пыль своими босоножками. — Кое-какие выводы сделать уже можно. Здесь запросто могут убить человека у всех на глазах, и никто и ничего не скажет об этом. Живет здесь если и не совсем уж криминальный контингент, но что-то очень близкое. Люди тертые, и за просто так они и милиции ничего не скажут. Да что милиции! Этот же тип, с которым я только что говорила, мог увидеть все из своего окна и, когда разборка закончилась, сам и вызвал милицию. Они что, эти мафиозники, на трамвае, что ли, приезжали? Нет! Так что если и не врет этот мужик, то уж всей правды не говорит — это точно. Проверять его нет смысла: фамилию он запросто мог придумать.

Ладно, — успокаивала себя Женя, — нормальные люди, те, кто мог бы что-то рассказать, здесь не только не живут, но даже и не заходят сюда. Вон женщина эта с девочкой как шарахнулась, когда узнала, что я сюда иду. Да, темное это место. Эх, Андрей, если бы жил ты, как все люди, в многоэтажке, может, был бы жив сейчас».

Женя, вздыхая и размышляя, незаметно для себя подошла к остановке. Ждать пришлось недолго. Трамвай подошел почти пустой, и всю дорогу Женя сидя дремала.

Придя домой и едва успев принять душ, она услышала, как зазвенел телефон. «Лилька», — подумала Женя, босиком выпрыгивая из ванны.