– Через несколько дней в Малаге не останется ни одного живого человека. Помощи нам ждать неоткуда, а у самих нас нет сил даже хоронить мертвых. Аллах отвернулся от нас, и теперь нам осталось только открыть ворота и впустить в них христиан.

– Таково желание всех горожан? – спросил Гамлет Зели.

– Всех, кто еще может говорить и осознавать происходящее.

– Хорошо, я отведу войско за Эстепону, откуда мы, в крайнем случае, сможем переправиться на ту сторону Гибралтарского пролива. А вы заключите мир с Фердинандом.

Мужчины переглянулись.

– Не об этом ли мы просили несколько недель назад? – спросил один из них.

– Мы понесли напрасные жертвы, но положение еще можно исправить, – сказал другой. – Вы, почтенный Али Дордук, возглавите делегацию, которая сегодня же вступит в переговоры с Фердинандом. В прошлый раз он обещал отступные за добровольную сдачу города. Скажите ему, что мы согласны принять его условия.

– Немедленно собираю людей и иду в лагерь Фердинанда, – кивнул Али Дордук. – Чем раньше мы там будем, тем больше жизней нам удастся спасти.

– Ступайте прочь из моих покоев, – сказал Гамлет Зели. – Ничего не желаю слышать об этом постыдном торге. Сам я скорее умру, чем встану на колени перед захватчиками.

– Мы не солдаты, Гамлет Зели, – вздохнул Али Дордук. – Мы люди мирные, и нам нужен мир. Как бы то ни было, христиане не смогут уготовить нам худшей участи, чем голодная смерть, ожидающая нас в случае продолжения осады.

– Плохо вы знаете Фердинанда, – усмехнулся Гамлет Зели. – Думаю, скоро вы пожалеете о своем малодушии.

Фердинанду доложили о прибытии парламентеров из Малаги.

– Делегацию возглавляет Али Дордук, самый богатый и уважаемый житель города, – сказали ему. – Он просит у вас аудиенции, чтобы обсудить условия сдачи.

Лицо Фердинанда расплылось в широкой улыбке.

– Ступайте к парламентерам, – сказал он, – и передайте им следующее: несколько недель назад я предлагал им мир, и они отказались. Тогда их положение позволяло им торговаться, но теперь ситуация изменилась. Через несколько дней я все равно буду в Малаге. Поэтому их дело – не обсуждать условия сдачи, а сидеть в городе и ждать, когда я решу их участь.

Делегация вернулась в Малагу. Слова Фердинанда повергли горожан в смятение.

– Горе нам, горе, – причитали в домах и на улицах. – Все ясно, от христиан нам не будет пощады.

Многие предлагали держаться до конца.

– Лучше смерть, чем капитуляция, – говорили они. – Опомнитесь! У нас есть опытный и храбрый военачальник, Гамлет Зели. Вот кому нужно довериться в эту ответственную минуту – ему, а не коварному Фердинанду! Почему вы не внемлете голосу разума?

– Потому что наши семьи голодают, – отвечали им. – Потому что наши жены и дети умирают от голода и болезней. Разве этого мало для того, чтобы мы хотели любой ценой добиться снятия осады?

К Фердинанду послали новую делегацию.

На собрании горожан новые условия мира были приняты единогласно. Они сдадут город в обмен на жизнь и свободу его жителей. Если Фердинанд откажется от этого дара, шестьсот христиан, захваченных в боях и содержащихся в тюрьмах Малаги, будут повешены с той стороны городских стен и башен. После этого стариков, женщин и детей запрут в домах и подожгут вместе со всем имуществом, а мужчины с оружием в руках выйдут на врага. Погибнут все, но сокровища Малаги не достанутся Фердинанду.

Услышав такой ультиматум, Фердинанд снова улыбнулся. Он понимал, что дух защитников Малаги уже сломлен. Понимал и не питал ни малейшей жалости к ним. Человек волевой и решительный, он был лишен воображения. Он был способен видеть только интересы дела, которому служил всю жизнь.

Никаких уступок, ответил он. Если будет причинен вред хотя бы одному христианину, находящемуся за стенами Малаги, христиане перебьют всех мусульман, укрывшихся в городе.

На этом противостояние закончилось. Городские ворота были открыты.

Изабелла, наряженная во все подобающие случаю аксессуары и украшения, ехала рядом с Фердинандом, и они вступали в покоренный город.

К этому времени над всеми главными зданиями Малаги уже развевались христианские знамена.

Самая большая мечеть теперь именовалась собором Санта-Мария-де-ла-Энкарнасьон. Над городом плыл мерный колокольный звон.

Первым делом Изабелла посетила храм, где перед новым алтарем отстояла торжественный молебен.

Затем королевская чета объезжала улицы, но Изабелла не видела испуганных лиц горожан, не замечала алчно блестевших глаз Фердинанда. Она слышала лишь колокольный звон и знала только то, что ее войска одержали величайшую победу над маврами.

Вот и еще один город перешел в руки христиан, думала она. Осталось взять столицу – и участь арабов в Испании будет решена.

Внезапно в свите послышались крики негодования. Это выпустили из тюрьмы христиан, уже много лет содержавшихся там на положении каторжников. От долгого пребывания в темноте многие ослепли, другие закрывали глаза руками, защищая их от яркого солнца. Все они едва передвигали ноги, у каждого на шее висела цепь с кольцом на конце.

Крики сменились гнетущей тишиной, и узники, звеня кандалами, упали на колени перед испанскими монархами.

– Нет! Не надо! – воскликнула Изабелла.

Соскочив с коня, она подошла к слепому старику в лохмотьях и положила ладонь ему на плечо. Тот повернул голову, пытаясь поцеловать ее руку.

– Встань, сегодня не ты должен преклонять колена передо мной, – сказала она и подняла его на ноги.

У нее дрожал голос, и слезы, блестевшие на ее щеках, поразили христиан не меньше, чем вид их измученных соотечественников.

Фердинанд тоже спешился – и тоже обнимал этих несчастных, и тоже плакал.

Наконец Изабелла вытерла слезы, повернулась к собравшимся и громко произнесла:

– Отведите этих людей в самый лучший дом Малаги, снимите с них цепи и приготовьте для них застолье. Ни один из них не будет забыт. Клянусь, я отплачу за страдания, выпавшие им в неволе.

Она вновь села на коня, и процессия проследовала дальше. Вскоре к ним привели Гамлета Зели – изможденного, закованного в кандалы, но державшегося гордо и независимо.

– Вижу, ты и сам поплатился за свою глупость, – ухмыльнулся Фердинанд. – Если бы не ты, здесь никто не умирал бы от голода.

– Мне было велено защищать Малагу, а не склонять голову перед христианами, – ответил Гамлет Зели. – Будь у меня хоть немного больше сторонников, я бы погиб в бою и не стоял сейчас перед вами.

– Но сторонников у тебя не было, поэтому теперь вы все будете, выполнять мою волю, – сказал Фердинанд. – Завтра утром все население Малаги соберется на главной площади, и я вынесу мусульманам свой приговор.

– Великий король Фердинанд, – глядя ему прямо в глаза, произнес Гамлет Зели. – Вы завоевали Малагу и все ее сокровища. Возьмите их, они ваши.

– Разумеется, сокровища перевезут в Барселону, – улыбнулся Фердинанд.

– Но, прошу вас, пощадите горожан.

– Уж не отпустить ли на свободу? От их рук погибло немало моих воинов.

– Против вас воевали солдаты, мирные жители не принимали участия в войне.

– Нет, слишком дорого мне обошлось их упрямство, – сказал Фердинанд. – И я уже решил их судьбу.

Люди, стоявшие на главной площади Малаги, молчали, мысленно взывая к Аллаху, умоляя его не покидать их и смягчить сердце христианского короля.

Увы, Аллах не слышал их молитв. Не слышал или не желал пробудить милосердие в человеке, завоевавшем их город.

Выступив перед ними, он определил их участь одним страшным словом: рабство.

Рабами должны были стать все мужчины, женщины и дети Малаги. Они отказались от сделки, которую он им предложил, и за свою глупость поплатились свободой.

Рабство! Это слово их оглушило, повергло в ужас и повисло в жарком летнем воздухе.

Так вот какая судьба была уготована им, так гордившимся собой и своим прекрасным городом! Их закуют в цепи и разбросают по всему белому свету. Детей разлучат с родителями, жен – с мужьями. Ими будут торговать на невольничьих рынках, каждый из них познает унижения и тяготы рабского труда. Так сказал христианский король: рабство – всем жителям, всем без исключения.

Главную площадь Малаги Фердинанд покидал в благодушном настроении. Наконец-то весь этот прекрасный город принадлежал ему – целиком, со всеми своими сокровищами и людьми.

Затем у него появились кое-какие опасения. Мог ли он быть уверен в том, что ему передадут все ценности, за долгие годы накопленные в Малаге? Арабы – народ хитрый, думал он. Запросто припрячут что-нибудь для себя. Закопают где-нибудь драгоценные камни или золотые монеты, а потом постараются с их помощью выкупить себя из неволи.

Это были тревожные мысли, и он решился поделиться ими с королевой.

Изабелла подсчитывала деньги, которые должны были поступить от продажи живого товара, доставшегося им в Малаге.

– Думаю, мы сможем выкупить часть наших подданных, попавших в плен к маврам, – взглянув на вошедшего Фердинанда, сказала она.

На этот счет Фердинанд придерживался другого мнения. Ему казалось, что прежде всего им следует пополнить казну, а уже потом заниматься благотворительностью.

Однако Изабелла была непреклонна.

– Ты видел, в каких жутких условиях содержатся христиане, угодившие в рабство к неверным? – спросила она. – Так вот, я предлагаю переправить треть населения Малаги в Африку, чтобы обменять на равное число наших соотечественников, находящихся там в неволе.

– А остальных – продать, – подхватил Фердинанд.

– Да, еще одну треть, – кивнула Изабелла. – Вырученных денег нам хватит на продолжение войны с маврами.

– А остальные?

– Фердинанд, есть ведь обычай, который нам не следует нарушать! Часть рабов мы должны подарить нашим друзьям и союзникам. Не забывай, это они помогли нам одержать победу. От нас ожидают вознаграждения Папа Сикстус, королева Неаполитанская, еще несколько итальянских монархов… А брак, который мы надеемся заключить между Изабеллой и Алонсо? Полагаю, самых юных и красивых девочек мы обязаны послать португальской королеве.