— Бросай вещи в палатку и снимай обувь, ходи босиком, — сказал он, подавая пример и скидывая сандалии.

— А разве земля не холодная?

— Нет, не холодная, разувайся.

Алена послушалась. Ей сразу понравилось, что он говорит ей, что делать, берет на себя руководящую роль. Это было для нее показателем мужских качеств характера.

Босые ноги коснулись мокрой после дождя травы, ощутив каждую веточку, травинку, каждый камешек, каждую каплю. Палатка была поставлена возле двух огромных серебристых тополей, между которыми был натянут темно-синий гамак из мягкой бархатистой ткани. В трех метрах от палатки и гамака был устроен костер, окруженный бревнами для сидения.

— Ты же голодная? — спросил Егор и открыл йогурт. Зачерпнув из него ложкой, он попробовал первым, сунул ложку обратно в йогурт и протянул Алене: — На, ешь.

В этом было столько интимного и сближающего, что она немного опешила. Затем взяла баночку и отправила ложку с йогуртом в рот, испытывая почти эротическое удовольствие.

— Спасибо, — ответила она. — Я ужасно голодная.

— Вот еще есть бананы, булочки, творожки, — перечислял он, вынимая из пакета покупки. — А еще я купил тебе коньяк и чернослив в шоколаде на закуску. — Он показал бутылку и упаковку конфет.

«Он купил мне коньяк! Специально для меня, желая порадовать! Я буду пить свой любимый коньяк в этом чудесном лесу и ночевать в палатке!» — думала Алена, с трудом верившая происходящему.

— Спасибо! — сказала она, но это «спасибо» не могло вместить всей благодарности, которую она испытывала. Только она знала, как много значило для нее все, что сейчас происходило.

— Сейчас я тебе все покажу, и, если хочешь, можем прогуляться, увидишь место, где две реки сливаются в одну.

— Конечно хочу! Еще спрашиваешь!

— Смотри, вот спуск к реке. — Егор пошел влево от палатки и костра, и оказалось, что полянка находится на пригорке, прямо над рекой. — Здесь можно купаться, мы даже построили мостки. Но есть и другие спуски, а если чуть проплыть по течению, то слева окажется идеальный песчаный берег.

— А это что? — Алена показала на сооружение из деревянного каркаса, накрытое плотной полиэтиленовой пленкой. Оно стояло чуть ниже лагеря, ближе к реке.

— Это баня.

— Как это баня?

— Вечером увидишь. Ну что, идем на прогулку?

— Идем!

— Тогда надевай купальник, там можно будет искупаться, если возникнет желание.

— Где я могу переодеться?

— Здесь, — показал Егор на палатку.

— А где я буду спать? — снова поинтересовалась Алена.

— В моей палатке.

«Спокойствие. Не надо ничего себе воображать, это просто ночевка в палатке. Он меня выручил, потому что я не успела раздобыть палатку», — убеждала себя Алена. При мысли о том, что она будет спать рядом с ним, с ней творилось нечто, неподвластное ее контролю. Она думала, что будет какая-нибудь рокировка: Егор переночует у друзей в палатке или друзья у него, а ей уступят маленькую палатку. Но все оказалось проще. Алена сомневалась, что уснет в таком близком соседстве от Егора.

— Ну все, я готова. Только как-то не хочется идти в купальнике.

— Возьми вот это покрывало, оно у меня играет роль полотенца или парео, по ситуации. — И он протянул что-то вроде оранжевого хлопчатобумажного платка с зеленым орнаментом по периметру.

Для Алены это был еще один предельно интимный жест. Она запахнулась в платок.

— А это тебе для хорошего настроения. — И он протянул ей в железной кружке немного коньяка и конфету.

— У меня и так чудесное настроение! — с чувством сказала Алена. — Я еще никогда не пила коньяк из кружки, — засмеялась она.

— Значит, попьешь! Ну, пойдем.

И они пошли босиком по влажной траве и земле, получая природный массаж стоп, а птицы щебетали для них песни на все голоса. Алена была в импровизированном хитоне и с кружкой коньяка в руках, из которой делала маленькие глотки, смакуя благородный вкус. Егор — в просторной льняной белой рубашке и свободных, красиво полинявших в лесных походах и бог знает еще на каких морях и в каких странах штанах. Через плечо он перекинул тканевую сумку и то и дело складывал в нее найденные травы и цветы. Затем он собрал горсть земляники, протянул на ладони. Ей казалось, что Егор является неотъемлемой частью этой реальности, так естественно он выглядел в окружении природы. Он шел впереди и постоянно придерживал ветви деревьев, чтобы они не хлестали Алену. Она упивалась его заботой, проявляемой в каждом жесте и в каждом действии.

— Ну что, тебе нравится здесь? — спросил он.

— Очень! Без преувеличений могу сказать: сегодня я просто счастлива!

«А еще мне нравишься ты», — подумала она.

— Как же приятно это слышать! Ты похожа на затворницу, которую выпустили на свободу.

— В общем, так оно и есть. Я много лет нигде не бывала, и жизнь моя долгое время напоминала «день сурка»[5]. Только в последнее время стало что-то меняться.

— Ты замужем?

— Уже нет. Он ушел. А я застряла в застое. Залечивала раны и не могла дать себе ладу. Наверное, с той минуты считала, что недостойна счастья.

— Какая глупость. Ты достойна всего наилучшего! А ты не пробовала смотреть на ситуацию с другого ракурса? Ведь это же естественно, когда мы страдаем, так же как и то, что мы радуемся. А если найти в этом удовольствие?

— Какое же удовольствие в страдании?

— Все хотят есть мед, получать удовольствие. Но после меда бывают продукты его переработки, не очень приглядные и с отвратительным запахом. Они неизбежны. Все имеет место в этом мире, и это естественно. И это надо воспринимать как естественный процесс, а не делить на хорошее и плохое. Понимаешь, о чем я говорю?

— В целом да. Но как примириться со своим страданием? Я могу согласиться, что это надо сделать, но есть ли способ? Ты слаб, разбит, подавлен. Нет места радости в этом состоянии.

— Это непросто, конечно. Но единственный выход — принятие. Признание того, что сам это сделал, сам создал ту ситуацию, в которой оказался, и осознание причин и следствий. Все является результатом наших поминутных выборов. Поверь мне, в осознанности можно найти удовольствие. А после признания своей ответственности надо сделать другой выбор — тот, который поможет стать счастливым.

— Здорово. Есть над чем подумать. О! Я вспомнила! На йоге преподаватель нам говорил: «Научитесь расслабляться в асане. Примите эту боль и попробуйте дышать глубоко и спокойно. Смиритесь с этой болью. Смотрите на себя со стороны — будто это кто-то другой, более умелый и сильный, выполняет движения». Мне кажется, это то, о чем ты сейчас говорил. Испытывая боль, ты учишься воспринимать ее как нечто естественное, и она перестает быть болью.

— В общем, да. Смотри, а вот и слияние рек. — Егор раскинул руки в стороны, словно обнимал и реки, и небо, и всю эту чудесную жизнь. А реки соединялись медленно и естественно, продолжая свой путь по руслу вместе, как одно целое, неделимое, как будто всегда были одной рекой.

— Как чудесно!

И они замолчали, любуясь открывшейся картиной. Впитывали ощущения, слушали симфонию лета. Открывали сердца, впуская нечто настоящее, накапливая силу духа.

Алена спустилась к реке и поплыла. Она обожала плавать. А Егор сидел на пригорке и смотрел на нее сверху. Потом была дорога назад, в маленький лагерь. И не нужно было подбирать слова и поддерживать диалог. Возникло обоюдное желание тишины, некое медитативное состояние. И было хорошо и без разговоров.

В лагере все суетились возле костра.

— Мы готовим плов, подключайтесь! — сказал Константин, поджарый мужчина лет пятидесяти, закаленный в походах.

— С удовольствием, что нужно делать? — спросила Алена.

— Нужно очень быстро почистить и нарезать морковь.

И Алена взялась чистить и резать морковь. По обыкновению она тут же уронила нож и чуть не перевернула доску с частично нарезанной соломкой морковью. Илья, мужчина с длинными растрепанными волосами и широким лицом, удивленно уставился на нее.

— Что? — прервалась Алена.

— Да вот смотрю, не зарежешь ли ты Костю, он слишком близко от тебя сидит, — ответил Илья.

— Если кто-то желает лучших результатов, он смело может собственноручно исправить ситуацию, — парировала Алена и, так как Илья сразу потерял к ней интерес, продолжила нарезку моркови.

Стола, конечно же, не было, поэтому приходилось справляться вприсядку возле бревна. Взглянув на свой педикюр, Алена ужаснулась: красный лак был окаймлен в лунках черной грязью. «Ничего, сливаюсь с природой, не жалко и запачкаться с головы до ног. Не буду превращаться в офисную мышку».

Когда она закончила, Егор предложил:

— Не хочешь полежать в гамаке?

— Честно признаться, я с детства мечтала об этом. Никогда не лежала в гамаке!

— Забирайся и ноги внутри закутай. Ух ты! Мне нравится, что твой педикюр в земле.

Алена забралась в гамак и воскликнула:

— Невероятное ощущение! Убаюкивающее. — Она расслабилась. Взгляду открывались кроны величественных тополей, ветер трепал листья, шелест успокаивал.

— Отдыхай! Мне хочется, чтобы ты сегодня ни о чем не думала, а только получала удовольствие.

— Спасибо. А мне нравится!

Алена была пьяной от происходящего. Будучи впечатлительным, чувствительным человеком, она преувеличивала любую радость многократно, как и любую горесть. Комментарий насчет педикюра тоже был знаковым для нее: он означал принятие ее такой, какая она есть, любование всяким ее проявлением. Она качалась в гамаке, а Егор снова поднес ей кружку с коньяком. Она думала о том, как много он ей подарил в этот день. Поистине она была счастлива.