— Вот и правильно. Поддерживаю! Хочешь, сходим куда-нибудь?

— Со мной все в порядке, не переживай. Отдохнуть хочу и уборку сделать, по чуть-чуть начинаю очищать дом. Лера меня тоже многому научила. Нельзя позволять людям чересчур сильно и разрушительно воздействовать на себя. Я же не ребенок беззащитный! Лучше мне пока избегать таких людей, если не получается защитить личное комфортное пространство. Тем более мне без него так хорошо стало, почувствовала простор, словно задышала полной грудью. Будто и правда от лишнего избавилась. Ведь все время была напряжена, не знала, на какой козе подъехать. Это разве счастье?

— Хорошо, — улыбнулась Маша. — Вижу, что ты уже пришла в себя. А как Лера? — Маша смотрела, как Лера осторожно водит пальцем по объемному рисунку на стеклянном шаре, пока другие дети скачут возле елки в нетерпении: когда же можно будет уже украшать?

— Мне легче становится найти контакт с ней. Но она все еще подвержена внезапной смене настроения. Наш психолог с ней общается очень часто, в общем, все сообща движемся в одном направлении.

В этот момент раздался звон разбившегося стекла, все повернули головы на звук. Маша увидела, что Лера стоит с беспомощно разведенными руками, а перед ней валяются осколки от елочного шара.

— Что ты наделала? — ахнула Даша и стала оглядываться на взрослых: что они скажут, как отреагируют? Дети притихли.

А Александра уже спешила к Лере. Тем временем Лера дрожащими руками бросилась собирать осколки.

— Лера, не нужно! — Александра подскочила и быстро отвела руки ребенка в сторону от стекла, но слишком поздно: на пальце уже выступила кровь.

С ревом Лера кинулась прочь из группы, Александра поспешила за ней. Маша схватила аптечку и тоже ринулась вслед за ними.

— Лера, ничего страшного не случилось, чтобы так расстраиваться, — уверенным, спокойным голосом говорила Александра, глядя на рыдающую девочку, сжавшуюся в углу.

Маша осторожно подошла к ней и ласково сказала:

— Давай промоем ранку и положим пластырь, хорошо? — И она бережно взяла руку Леры и принялась вытирать кровь смоченной в перекиси водорода ватой.

— Я разбила шар с домиком и луной! — Лера была безутешна. — Я не хотела! Он был такой красивый, я хотела повесить его на елку!

Александра глазами попросила Машу уйти, обняла девочку и стала тихо успокаивать ее:

— Лера, это просто шар. Неодушевленная вещь, которая не дороже твоего хорошего настроения. Ничто не стоит твоих слез. Есть более важные вещи, чем шары, деньги и все то, что за них можно купить. Например, солнышко внутри тебя, которое всегда светит и дарит радость, несмотря ни на что. Оно есть, но ты очень часто насылаешь на него тучки — когда огорчаешься, плачешь. Выгоняй тучи — и твое солнышко снова будет светить и греть, дарить тебе много сил и радости. А хочешь, я сочиню для тебя сказку? Только не плачь!

Лера закивала, соглашаясь. Она уже почти успокоилась в объятиях Александры и только тихо всхлипывала, слушая ее.

— Что случилось? — раздался мужской голос, и Лера с Александрой подняли головы.

Аля поняла, что уже какое-то время они здесь были не одни. Кто-то вошел в раздевалку, а они не услышали, занятые разговором.

— Папа! — воскликнула Лера и подбежала к пришедшему, обнимая его за ноги.

Александра впервые увидела отца Леры, до сих пор за ребенком всегда приходила бабушка. На вид ему было больше сорока, немного взъерошенный и от этого только более привлекательный, высокий, темноволосый, он стоял с грустным и растерянным видом и ждал ответа на свой вопрос.

— Все хорошо, нет ничего, из-за чего стоило бы плакать и расстраиваться, поверьте мне, — улыбнулась Аля. — Вы папа Леры? Меня зовут Александра, я ее воспитатель.

— Я Олег. Так это вы Александра? Заочно я вас уже хорошо знаю. И я вам очень благодарен. Давно хотел с вами поговорить. Могу я пригласить вас на ужин?

И Олег с Александрой назначили встречу. Вечером Аля совсем не хотела спать, мысли одолевали ее, и она вспомнила о своем обещании — сочинить для Леры сказку.

На следующий день, пока дети лепили из глины фигурки, а Лена подсказывала им, как размешивать глину и делать гладкими изделия, Александра объявила:

— Сейчас я расскажу вам новогоднюю сказку. — И она начала читать.


Это случилось в одном городе, где жили не сказочные человечки, не волшебники и не говорящие звери, а обыкновенные люди, как ты и я, — а может быть, это было в твоем и моем городе, но мы забыли об этом, потому что люди все забывают или ко всему привыкают, даже к чудесам. Кто-то может возразить, что чудес не бывает, но это будет скучный человек, который не умеет хорошенько присмотреться и увидеть, какие чудеса происходят вокруг. Конечно, это случилось не в обыкновенный будний день, а именно в новогоднюю ночь, когда чудеса даже уже и не прячутся, что знает любой ребенок. Но лучше послушай.

Снежок выпал еще тридцатого декабря, а теперь сугробы уже закрыли скамейки, замели все дороги, машины, имевшие недовольный вид по той причине, что им придется всю новогоднюю ночь только заглядывать в праздничные окна и слушать смех, хоть и под белым теплым одеялом. Мохнатые елки тоже стояли в белых мехах, но они радостно звенели морозными ветками, потому что им очень шел их наряд, и, как истинные красотки, они наслаждались своей красотой и величием. Луна обласкала каждую снежинку, и вы нигде не увидите такого ослепительного и богатого блеска, какой бывает на снегу, освещенном луной. Праздник был на каждом заснеженном кусте, на снегу он рассыпался конфетти, отражался в блестящих счастьем глазах детей, на их красных, тронутых морозом щеках. Именно в детях праздник проявлялся со всеми своими счастливыми неожиданностями, потому что взрослые хоть и радовались, но они почему-то не считали нужным скакать, валяться в снегу и кричать радостно, а как будто сговорились скрывать свою радость от всех, как какой-то секрет.

Было еще только пять часов вечера, но уже стемнело. Все готовились к новогодней ночи: пекли и жарили, украшали елки и домá, готовили подарки. Еще не хотели уходить домой некоторые дети — они катались на санках и коньках, играли в снежки и были счастливы.

Мороз крепчал. Снежинки кружились в воздухе. Слегка подул ветерок, смахнул снег с елки, вспугнул копошащегося на заборе воробья и утих, а из зеркального катка, прямо из-под скользнувшего по нему маленького конька, вдруг появилось что-то яркое в радужном фонтане искр. Никто и не заметил это необыкновенное маленькое существо размером с воробья, взметнувшееся в воздух так быстро, что невозможно было его и заметить. Нельзя сказать, что это была Снежная королева, потому что она была маленькая и веселая, как белая снежинка. На ней было платье, которое светилось так же, как снег, и было как будто из снежинок и морозных узоров, похожих на те, какие рисует кто-то зимой на окнах. Несомненно, это была маленькая Фея, которая появилась от мороза, детского смеха и чуда из зеркального катка. Ей хотелось поскорей везде побывать, все посмотреть и успеть натворить кучу всего, хотя там, откуда она пришла в наш город, ей и таким, как она, было строго-настрого запрещено вмешиваться в жизнь людей. Но у них, как и среди людей, тоже были всякие: и веселые, и угрюмые, и любопытные, и равнодушные, и добрые, и злые, и сующие везде свой нос, и желающие что-нибудь изменить, если что-то им не нравится.

Ни о чем конкретном не думая, фея-снежинка описала круг по катку, поднялась ввысь, кружась в вихре снежинок и рассеивая в воздухе свой колокольчиком звенящий смех, и полетела заглядывать в окна, так как она была очень любопытная.

На первом окне, к которому она подлетела, были наклеены вырезанные из бумаги снежинки. В комнате все было чисто, красиво, как во всех комнатах в такой день. В углу стояла елка, которая касалась верхушкой потолка и вся была увешана игрушками и дождиком. На стенах висели блестящие гирлянды, стол был накрыт белой скатертью и уставлен разными салатами. Фея смотрела и слушала.

В комнату вошла женщина в белом фартуке с тарелкой в руках, за ней шел маленький мальчик, видимо ее сын. Он нес какие-то елочные игрушки. Он заговорил первым.

— Можно я повешу их вон на ту ветку, а, мам? — попросил мальчик.

— Ты не достанешь, лучше это сделаю я, — ответила мама.

— Нет, мамочка, я уже большой, сам могу! — И он потянулся к дальней ветке, в то время как мама ушла хлопотать на кухню.

Фея хотела увидеть праздник во всех окнах и поэтому уже собиралась лететь дальше, как вдруг заметила, как игрушка выскользнула из рук мальчика, ударилась об пол и разлетелась на тысячу мелких осколков. Глаза мальчика наполнились испугом, и он стоял, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как исправить случившееся. Фее стало жаль мальчика, и она осталась посмотреть, как мама успокоит малыша. Услышав звон, мама прибежала, но не стала жалеть сына, как ждала этого наша сказочная гостья.

— Решил все сделать по-своему? — спросила рассерженная мама: ей было жаль дорогой стеклянной игрушки. — Надо было слушать, что тебе говорят! Не хочу тебя видеть, уйди в свою комнату!

Мальчик старался изо всех сил, чтобы предательские слезы не побежали из глаз, потому что он уже большой, да к тому же мужчина, и ни за что не станет плакать.

Фея вздохнула и уронила блестящую слезинку. У нее в голове уже появилась мысль, но сначала она хотела заглянуть еще в пару квартир. Она погрустнела и полетела дальше, опустив голову. Она уже не смеялась так звонко и весело, а летела очень медленно, так что ее даже могли заметить дети, если бы они к тому времени не разошлись по домам.