– В следующий раз будешь знать, как относиться ко мне без уважения.

Вошел в нее, страдания Стейси были для меня лучшей наградой. Я сжимал красные полосы, от чего она визжала, хныкала, потом крик превратились в стон. В тот день она кончила три раза, пока я жёстко драл её зад.

Убежала вся в слезах, сыпя проклятьями.

– Ты ещё вернёшься, потому что я твой господин. И теперь тебя никто не сможет удовлетворить. Но учти, это была разминка, дальше будет больше.

На следующий день она вернулась…

Я неделю не позволял ей кончить, трахал в рот, в попку, и под конец наказания она превратилась в нимфоманку. А я издевался, она унизила меня дважды и должна ответить. Насмотрелся поучительных видео, поливал её соски воском, разобрал зажигалку, механизмом, что производил искру, бил током по клитору. Тогда я не знал, что есть специальные магазины, моя фантазия была неуёмной, пользовался тем, что попадалось под руку. Ей нравилось, и мне тоже. Мы вместе обучались БДСМ, ходили в специальные клубы. А потом Стейси мне надоела. Я переключился на других.

Мне нравилось выпускать зверя на волю, нравилось подчинять, причинять партнёрше боль.

Пока не встретил Адель. Её хотелось носить на руках, оберегать, холить и лелеять. Милое создание одним взмахом пушистых ресниц теперь, подчинила меня. Я забыл про свою комнату, которую с такой любовью обустраивал, потому что видел, как она трясётся в ней от страха. Да, я кое-что провернул, отшлепал, зажимал соски прищепками для бумаги, но этого было мало, зверь требовал больше.

Адель с утра сама не своя, отвлекается, постоянно о чём-то думает.

Сегодня я решил привести её в мою игровую комнату. Завязал ей глаза, улыбалась, мы вошли в комнату, я в предвкушении, меня реально уже колбасит. Оглянулся, даже не зная с чего начать. Хочется показать ей мой мир, на полную катушку.

– Доминик, – Адель смущена. – Ну и где мой обещанный сюрприз?

Снял с неё платье, распустил длинные иссиня-черные волосы, они прикрыли острые вершинки груди, убрал их за спину.

– Опустись на колени, – надавил ей на плечи, она послушалась. Взял с тарелки приготовленный фруктовый лёд. Провел по губе, оставляя мокрый след. Из-за холода губы стали вишневого цвета.

– Соси, – приказал, она послушно обхватила губами лёд, держа за палочку двигал вперёд-назад, доставал до глотки. Стон Адель болью отдавался в яйцах, достал напряженный член, провел по всей длине. Лед бросил прямо на пол, больше он мне не понадобится, провожу по холодным губам головкой члена, тело прошибает импульсами удовольствия, щёки Адель краснеют, она понимает, что я от неё хочу. Она неуверенно принимает. Во рту Адель холод и тепло даёт контраст, трахаю её такой желанный ротик, теряя связь с реальностью, забывая обо всем, что она неопытная в этом деле, При очередном толчке Адель прикрывает рот и царапает головку зубами.

– Чёрт! – меня бы это не остановило, но это прекрасный повод наказать её.

– Адель, ты провинилась, я должен наказать тебя, – она скукоживается в комок. Поднимаю на ноги, и веду к моей любимому приспособлению, кладу её на живот, пристёгивая руки и ноги наручниками. Любуясь волнующей картинкой, аппетитная попка задрана кверху, ноги широко раздвинуты, на половых губках блестит смазка.

– Ты доверяешь мне? Мы просто поиграем, – глажу ее по голове, тело Адель дрожит, она говорит осипшим голосом, проводя острым язычком по губе:

– Да.

– Ты поцарапала меня, и я накажу. На первый раз дам тебе кончить, – не торопясь иду к шкафу, беру вибратор, лубрикант, и анальную пробку. Адель, слыша жужжание, дёргается, но руки и ноги надежно зафиксированы.

– Не бойся, больно не будет, – почти. Я так долго ничего подобного не делал, хочется попробовать всё и сразу. Провожу по клитору, размазывая смазку, она пытается свести ноги, но крепления не позволяют.

– Доминик, – стонет она, – пожалуйста.

– Я обещал наказать, здесь зови меня…

– Господин, – простонала она, от желания тело всё свело, но я слишком долго ждал, чтобы всё быстро закончилось.

– Сегодня я научу тебя испытывать удовольствие совсем по-другому, острее, – вставляю вибратор, Адель дергается, но через минуту привыкает и уже бесстыже двигает попкой насаживаясь сильнее. Обвожу тугую дырочку попки, распределяя смазку, вставляю пробку.

– Доминик, – стонет она, беру плётку с завязанными на концах узлами, зверь во мне в предвкушении замер, подбадривает изнутри.

– Я сейчас кончу, – провожу по спине концами плетки, смазываю ягодицы чтобы не так было больно.

– Эта плетка, – поясняю, – ее называют «кошкой». Она подрагивает, рвано выдыхает.

Свист…

Удар…

– Как ты должна называть меня? – она трясётся, всхлипывает.

– Господин, – еще удар.

– За то, что поцарапала мой член.

Свист…

Удар…

Красные полосы пересекает нежную кожу

– Всё, не могу больше, – откидываю в сторону «кошку», достаю пробку.

– Я трахну тебе сюда, – размазываю по всей длине лубрикант, очень медленно проталкиваю внутрь. Удовольствие сменяется криками боли.

– Не надо, пожалуйста…

– Потерпи, первый раз будет больно, – вхожу не до конца, чёртов вибратор мешает всадить на всю длину.

Нас с вибратором разделяет тонкая стенка, и я тоже получаю удовольствие от него.

– Я буду иметь тебя везде, во все твои дырочки. – Перед глазами пелена, я двигаюсь внутри нее, как поршень, – Моя! – рычу сквозь зубы. Я теряю сдержанность рядом с ней. Хватаю за ягодицы – Так туго, охуенно просто! Ты моя везде, – надавливаю на красные полосы, отставленные хвостом плетки.

Адель кричит, теряясь в оргазме. Я быстро догоняю её, едва удерживаюсь на ногах, удовольствие волной сметает меня. Я не сразу понимаю, что что-то изменилось,

–. Вытащи это из меня! – сквозь слёзы говорит она.

Блядь, похоже я переборщил. Вот что значит держать зверя на голодном пайке. Освобождаю Адель, делаю к ней шаг, чтобы обнять, она отступает.

– Не сейчас, – Адель выставляет руки вперёд, отрицательно качает головой, обнимает себя за плечи. – Я хочу побыть одна, – поднимает с пола платье и одевается.

– Адель.

– Молчи, Доминик. Ты показал мне свой мир. Сейчас я хочу разобраться в себе, – уходит, хлопнув дверью.

Грудь сдавливает тисками, что я наделал? Я же так боялся, что сломаю ее? А теперь напугал. Надо было потихоньку вводить её в тему. Но ей же понравилось с зажимами, и когда я шлепал ее, да и сейчас она получила наслаждение, не понимаю, в чём причина.

Опустился на кровать, взъерошил волосы рукой, нельзя оставлять её в таком состоянии, но и слушать она сейчас не будет.

Адель

От того что я висела вниз головой, перед глазами пляшут разноцветные звездочки, голова кружится, иду в свою комнату прислуги, держась за стену. Возбуждение спало, и теперь я ощущаю боль на попе и внутри, ноги трясутся. Вошла в свою старую комнату прислуги, дверь заперла на замок. Не хочу сейчас видеть Доминика.

Сегодня, под утро, мне приснился сон очень реалистичный. Меня нашёл отец, увидел вместе с Домиником и отходил плёткой. Поэтому я весь день была сама не своя. Вернулись мои старые страхи, тут ещё Доминик решил показать, на что он способен.

Я в раздрае, с одной стороны мне вроде как понравилось, с другой опять эта плётка, которая вселяет в меня животный страх.

Еще недавно думала, что он любит меня, возможно, я не ошиблась в своих суждениях, но ему нужно то, что я не смогу ему дать. Всё это слишком. В его глазах видела беспокойство, понимаю, что по-другому он не может, и не знаю, что мне делать дальше. Уйти я тоже не смогу. Я много раз представляла, что сделала это, и от этих пустых фантазий становилось невыносимо тоскливо и больно в груди.

Зарывшись в подушку, обливалась слезами, дверь дернули, потом постучали.

– Не сейчас, оставь меня.

Послышались удаляющиеся шаги. Я вымоталась, и тут же уснула.

Утром, нашла Доминика в его кабинете, нам нужно поговорить. За ночь я все решила, попрошу его быть помягче со мной. Он работал с документами, увидев меня, нахмурился.

– Я опять довел тебя до слёз, извини, я вчера увлекся.

– Тебе не за что извиняться, – переминаясь с ноги на ногу, с тоской посмотрела на кресло, сидеть ещё больно. – Люблю тебя таким, какой ты есть.

– Иди сюда, – подошла, встала напротив него.

– Давай начистоту. Тебе вчера понравилось? – вчера было столько разных чувств, целая гамма, слёзы блаженства и ненависть, и моя боязнь плетки, которую Доминик называет «кошкой».

– С каждым ударом во мне что-то менялось, и я не уверена, что смогу это выдержать ещё раз.

– Не сможешь выдержать «кошку» или анал?

– «Кошку». Ещё пугало, что мои глаза завязаны, и я не видела тебя, казалось, что это отец.

– Значит, анал понравился? – кончики губ Доминика поползли вверх.

– Да, хотя всё там болит.

– Значит вернемся к чему-то попроще? Флоггер понравился?

– Да, – покраснела, как коммунистический флаг, опустила глаза.

– В следующий раз я не буду завязывать тебе глаза.

– Хорошо. – радовалась своей маленькой победе. – Я хотела спросить, мы пойдём на праздник четвертого июля? Я ни разу не была на параде.

– И я ни разу туда не ходил.

– А я всегда смотрела его по телевизору, отец бы не разрешил, он никогда мне ничего не разрешал, – хотелось наверстать упущенное. В то время, как вся страна ликовала, я сидела дома, «это же блуд, гулять в это время», так отец любил повторять.

– Адель, в Нью-Йорке нет парада.

– Хорошо, тогда пойдём посмотрим салют? – Доминик улыбнулся.

– Хорошо, пойдём, если тебе так хочется, – он притянул к себе, задев попу, ойкнула.