Диана Локк - Испытание чувств

– А что?

– Ну, похоже, что вы счастливы вместе. Папа – единственный мужчина, которого ты любила? Я имею в виду так, как я люблю Фила?

Интересно, сколько их будет после Фила? Но она спрашивала всерьез, и я хотела быть с ней честной. Она должна знать, что первая любовь иногда бывает проверкой чувств, и не всегда все получается так хорошо, как бы нам хотелось.

– Нет, дорогая, папа был не первой моей любовью. Когда-то я любила одного человека, может быть, так же, как ты любишь Фила…

– Мама, только не надо говорить мне о «детском увлечении».

Очевидно, Келли говорила о Филе со своей бабушкой, потому что это единственный человек, который употребляет такие слова. Это явно раздражало Келли так же, как когда-то меня.

Моя мать намеренно умаляла понятие «первой любви», считая его чем-то по-детски привлекательным, но не более. Мне это казалось бессмысленным, тем более, что сама она гордо говорила, что вышла замуж за свою первую любовь, за моего отца. Их пара была примером такой первой любви, которая длилась много лет, но все остальные были всего лишь «детским увлечением». Я никогда не могла понять свою мать.

– Наверное, бабушка рассказывала тебе сказку о принцессе, которая перецеловала целое стадо лягушек, пока, наконец, нашла своего принца. Я думаю, что это было сочинено, чтобы утешить тех бедных девушек, у которых ничего не вышло из первого любовного романа. Где-то живет тот, кто создан для тебя, только продолжает искать. А ведь ты знаешь, что это получается не со всеми. До того как я встретила папу, я была очень влюблена в другого человека. Я понимаю, ты думаешь, что между тобой и Филом никогда ничего не изменится и не произойдет. Может быть, тебе повезет, и твоя любовь будет продолжаться долгие годы. У меня так не получилось.

– А что случилось?

– Я не уверена, что смогу выразить свои чувства в словах. Мне самой это трудно понять, честно говоря…

Ее глаза загорелись от любопытства: у мамы было «прошлое».

– Мы встречались почти пять лет. Да, очень долго! – в ответ на ее удивленный взгляд. – За это время у нас бывали ссоры. Ты знаешь, как это бывает, – на самом деле ничего существенного, но вы не разговариваете несколько дней, и жизнь превращается в такую изысканную пытку, от которой все кажется очень значительным.

Она усмехнулась, прекрасно понимая, что я имею в виду, и я продолжала:

– Я порвала с ним, потому что он встречался с другими девушками, а этого я уже не могла простить. В то время я сама не понимала, почему – я просто знала, что не хочу его больше видеть, – но позже я поняла, что дело было в доверии. После этого я никогда бы уже не смогла ему полностью доверять.

Келли терпеливо ждала, начав резать помидор, возможно, надеясь, что я продолжу.

– Я думала, что я его знаю, и когда обнаружила, что он мне неверен, я почувствовала себя дурой, но, кроме того, было кое-что поважнее. Я верила, что он меня любит, и мое доверие к нему было подорвано. Не столько его действия, сколько моя реакция все изменила.

– Так ты его просто бросила? Ух, мама, ты была крепкий орешек! Не могу себе представить, чтобы я за что-нибудь не простила Фила.

– Ты не можешь представить, чтобы Фил сделал что-то такое, чего бы ты не смогла простить?

Может, кто-то другой и смог бы с этим жить, но не я. Я была уверена в его любви и верности, а когда узнала, что это не так, мой мир рухнул. Я, наверное, плохо объясняю, но, если я не могла верить тому, что он меня любит, значит, я не могла любить его.

Я снова оказалась в прошлом, снова почувствовала ту боль и унижение, и с интересом подумала, как же я про все это забыла, когда увидела его снова на этой проклятой встрече нашей группы. Двадцать пять лет боли, ух! Чтобы скрыть свое замешательство, я сменила тему и весело сказала:

– Когда я встретила твоего папу, я с самого начала поняла, что могу быть уверенной: он всегда будет рядом со мной.

– А как звали того парня?

– Как его звали? Зачем тебе?

– Ну, не знаю… Без имени он кажется каким-то несуществующим.

– Ричард, его звали Ричард Осборн, – ответила я с тяжелым вздохом, впервые со скрипом отворяя дверь в свое прошлое.

С тех пор как я покинула Оуквиль, я ни разу не называла этого имени. Ричард принадлежал прошлому, и просто произнести его имя означало вернуть его к жизни. Но сейчас, из-за встречи группы, он переместился в настоящее, и…

– А он был на вашей школьной встрече? – пришлось ей спросить.

– Нет, он не приехал, – пришлось мне соврать.

Я наблюдала за Келли, пока она обдумывала мой рассказ. У матери нет жизни до рождения детей, а теперь у матери Келли оказался тайный любовный роман, похороненный в прошлом.

– И ты просто перестала его любить? Как это тебе удалось?

Это был вопрос, который я задавала сама так много раз в долгие темные ночи, когда чувствовала одиночество и пустоту. Как я могла просто «отключить» свою любовь?

– Это заняло какое-то время, но, в конце концов, я перестала его любить. Он предал меня и причинил боль, и я осознала это, а про хорошее время с ним забыла. Жизнь продолжалась, и я пережила все это. Мне очень повезло: я встретила папу, и ты знаешь все остальное.

– Но откуда ты знала, кого можно любить, кому доверять?

– Я не могу тебе ответить на этот вопрос, дорогая. Это то, чему ты должна научиться сама, и это одна из причин, по которой я так уверенно считаю, что вам с Филом нужно встречаться с другими людьми. Нет, дай мне закончить, – прерывая ее возражения, пока она не успела их высказать. – Не в том дело, что я очень хочу, чтобы вы нашли себе других партнеров, но, если вы с Филом поженитесь и проведете вместе всю жизнь, вы не будете развиваться как индивидуумы. Сейчас вы уже почти пара, и вам все это очень нравится, но вы теряете свою индивидуальность, право делать собственный выбор. Вы теряете право на независимость, на то, чтобы принимать свои собственные решения. Может, это потому, что я старше, но мне кажется, что независимость стоит ценить.

– Но ты и твой… Ричард, вы же встречались четыре или пять лет?

– Наверное, именно поэтому я против того, чтобы у вас с Филом все было так серьезно. Ричард мне не подходил, и, когда я это поняла после стольких лет, я почувствовала себя опустошенной. Видимо, я не хочу, чтобы ты ощутила такую же боль. Может быть, вы с Филом – идеальная пара, но так не всегда бывает, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты прошла десять лет по этому пути, а потом не знала, как жить дальше. – «Или двадцать лет», – мысленно добавила я. – То счастливое пенящееся чувство, которое сейчас у вас с Филом, не длится вечно, и, когда оно проходит, ты остаешься со своим партнером, а вы должны доверять друг другу. Мне так повезло, что я встретила Стью – твоего папу. Он, правда, не самый романтичный человек на земле, но зато в глубине души…

Я замолчала. Что в глубине души? Что я знаю о его внутреннем мире? Мы никогда не говорили о любви, и, может быть, ему теперь так же скучно со мной, как мне с ним. Может быть…

– Мама?

– Ой, я просто задумалась. Я хотела сказать, что знаю, что в глубине души он любит меня, и думаю, что именно поэтому у нас такой хороший брак.

Ложь? Вроде бы нет, но в этот момент я не была уверена в том, что говорила.

– Кажется, мы закончили, благодаря твоей помощи. Пойди и скажи папе: «Включи гриль!»

Спустя какое-то время после обеда я сидела на заднем крыльце, наблюдая, как жуки-светляки мечутся во дворе, и вопросы, как маленькие мышки, снова поползли по мне. Я беспокоилась о том, что Келли навсегда останется не с тем человеком, который ей нужен, а кроме того, после стольких лет я беспокоилась о тех же вещах, что и много лет назад.

Звенящее и пенящееся чувство, которое я хорошо помнила, было с Ричардом и никогда – со Стюартом. Нам удобно вместе, но были ли мы любовниками? Влюблена ли я в него? Или я его разлюбила? Может быть, мы никогда не подходили друг другу? Люблю ли я на самом деле Ричарда?

Это просто смешно. Мой брак не идеален, но после стольких лет невозможно поверить, что это была ошибка. Вопросы Келли, ее любовь к Филу и эта дурацкая встреча группы разбудили во мне старые чувства, которые, казалось, давно уже меня покинули. Но скрыть болезнь – не значит вылечиться, и ясно, что я не освободилась от Ричарда. Вплоть до встречи группы, месяц назад, он существовал в моих снах, в которых вязь прошлого фантастично переплелась в настоящее, но мои сны теперь грозили стать реальностью.

Мне придется признать это. Пора начать вести себя как взрослый человек, а не как взбалмошный подросток. Если у нас со Стюартом есть проблемы, придется решать их в реальности, а не в снах.

Несколько дней не было дождя, а городские власти запретили поливать участки. Трава стала сухой и коричневой, цветы увяли и упали на землю, и, несмотря на то, что я тайно поливала свои овощи каждый день с помощью пустых пакетов из-под молока, овощи сморщились, и я оставила надежду на хороший урожай помидоров. Однажды вечером испортилась вентиляция, и только через десять дней ее починили. Удушливо жаркие дни сменяли душные ночи без единого дуновения. В это время я страдала периодами такого сильного головокружения, что не могла лежать и проводила ночи сидя, не в состоянии забыться сном. Я чувствовала себя усталой и несчастной. У детей и у меня нервы были настолько напряжены, что, когда Стюарт приходил домой и пытался нас успокоить, он был при этом такой свежий после поездки на своей машине с вентиляцией из своего проветренного офиса, то он вызывал у нас раздражение.

Июль перешел в август, как положено, но без заметных изменений в погоде, и к концу месяца мы были более чем готовы куда-нибудь поехать, хотя к этому времени никто уже ни с кем не разговаривал.

Мы поехали на неделю на озеро Джордж – красивый горный курорт в штате Нью-Йорк. Мы уже проводили там несколько раз отпуск, и каждый раз удачно. Когда мы, наконец, приехали, я чувствовала себя измученной. «Это от жары, – думала я, – и от часов, проведенных за упаковкой вещей и погрузкой в машину, из-за неудобств долгого пути и чего-то еще». После того как Келли осенью уедет в колледж, наше совместное семейное препровождение сведется к нулю. Нас связывали очень тонкие нити, и, может быть, это наш последний отпуск вместе, и я страстно хотела, чтобы он был каким-то особенным. И он-таки был особенным.