Мария Соареш - Испытание чувств

—  Скажи, ты по-прежнему не допускаешь мысли о том, что твой отец может приехать в Бразилию?

Тони ответил твёрдо, не задумываясь:

—  Это исключено. Он сам сказал, что будет жить в Чивите ди Баньореджио до самой смерти. Так же, как и моя мама... —  При воспоминании о матери у Тони увлажнились глаза, и он добавил совсем печально: —  Вот так же и отец когда-нибудь умрёт, а я об этом даже не узнаю. Ведь никто не напишет мне, никто не знает, где я сейчас!..

—  Ты забудь свои обиды и пошли ему письмо, —  посоветовала Камилия.

Тони промолчал. Ему было просто писать домой, когда была жива мама. А что написать отцу? Изложить всю правду о том, что его честолюбивый сын работает грузчиком на рынке, живёт в приюте для бедняков и уже забыл, когда садился за фортепьяно? Такая весть не порадует отца, и тем более не поспособствует их примирению. Наоборот, отец только укрепится в своей правоте: ведь Тони так и не разбогател в Бразилии, а значит, проиграл тот давний спор с отцом. Нет, лучше уж промолчать, пусть всё останется так, как было до сих пор.

С этой мыслью Тони и уснул.

А утром его разбудил заплаканный Жозе Мануэл:

—  Я получил телеграмму... Умер отец... Мой папа умер!.. Это непостижимо! Я был с ним в ссоре, а он... умер! Скажи там, на рынке, что я не приду на работу, мне нужно ехать в Рио...

—  Мы тебя проводим, —  вызвалась Камилия и побежала с печальной вестью к Нине.

Жозе Мануэл был убит горем, и весь бедняцкий квартал ему сочувствовал. А на вокзал вместе с ним поехали Нина и Камилия.

В ожидании поезда он говорил Нине, что вернётся к ней сразу после похорон, а потом они решат, как им быть дальше.

—  Не торопись, ты сейчас очень нужен матери, —  отвечала Нина, хотя ей уже сейчас казалось, что она не сможет пережить предстоящей разлуки.

—  Нет, я приеду скоро, мне будет очень не хватать тебя, —  повторял он и вновь возвращался к своему горю: —  Бедный мой папа! Я не могу представить его мёртвым...

Видя, как страдает Жозе Мануэл, Камилия с горечью думала о том, что подобная участь ожидает и её Тони. Когда-нибудь он вот так же раскается, а исправить что-либо уже будет невозможно. Этого нельзя допустить. Надо помочь Тони помириться с отцом.

И в тот же вечер Камилия сказала Тони:

—  Поезжай в Италию! Там, на месте, вам легче будет помириться. Я поговорю с моим отцом, он даст тебе денег на поездку.

—  Нет, я не возьму у него деньги, —  категорически заявил Тони. —  Лучше напишу письмо своему отцу. Попробую найти нужные слова. Он ведь там совсем один!

Камилия посоветовала ему взяться за письмо немедленно, а сама отправилась к Нине, которой тоже сейчас было нелегко.

—  Хорошо, что ты пришла, —  обрадовалась ей Нина, —  а то мама уже замучила меня своими причитаниями.

Мадалена возмутилась:

—  Я? Замучила? Да как тебе не стыдно возводить такую напраслину на собственную мать?!

—  Но ты же всё время твердишь, что Жозе Мануэл теперь вряд ли сюда вернётся, —  напомнила ей Нина.

—  Да, говорю, —  не стала возражать Мадалена. —  Он получит богатое наследство, у него там пекарни, а тут что ему делать?

—  Ну вот, ты сама всё слышала, —  огорчённо сказала Нина, обращаясь к Камилии. —  Мама считает, что деньги решают всё, а любовь ничего не стоит!

—  Нет, я так не считаю, —  возразила Мадалена. —  Жозе Мануэл, похоже, тебя любит. Может, он и вернётся сюда, ему же надо диплом защищать. Может, и тебя захочет взять с собой в Рио. А я останусь тут доживать свой век одна.

Она заплакала, надрывая сердце дочери, и та не выдержала —  заплакала вместе с ней.

—  Никуда я без тебя не поеду, успокойся! Даже с Жозе Мануэлом, если он меня позовёт в Рио. Но сначала надо его дождаться.

—  Он обязательно вернётся, —  желая утешить их обеих, сказала Камилия, а затем, думая о своём, осторожно выпытала у Нины адрес пансиона, в котором проживал итальянец Дженаро.

На следующий день она отправилась по этому адресу. Ей нужно было самой повидаться с сеньором Дженаро, чтобы развеять либо свои сомнения, либо —  ложные надежды.

Но Дженаро в пансионе не оказалось, и тогда Камилия спросила у Мариузы:

—  А вы не знаете, из какого города приехал сеньор Дженаро?

Мариузе показался странным её вопрос.

—  Сеньорина, вы даже не представились, а хотите, чтобы я рассказала вам о своём постояльце, —  сказала строго Мариуза. —  Приходите, когда сеньор Дженаро будет дома, и, если он захочет вас принять, всё у него и спросите.

—  Простите, я даже не знаю, тот ли это сеньор Дженаро, которого я ищу, —  сказала в своё оправдание Камилия. —  Поэтому и спрашиваю: может, он приехал из Чивиты ди Баньореджио? Если нет, то я и не буду его беспокоить.

—  Я ничего об этом не знаю. —  твёрдо сказала Мариуза. Но тут Изабела вдруг воскликнула:

—  Точно! Из Чивиты! Я слышала, как сеньор Дженаро кому-то говорил, что жил в этом городе.

Мариуза недовольно взглянула на племянницу, а Камилия, наоборот, одарила Изабелу благодарной улыбкой и сказала взволнованно:

—  Спасибо! Вы мне очень помогли! Вы даже не представляете, как вы мне помогли. До свидания.

Теперь Камилия могла спокойно уйти. Она не сомневалась, что нашла отца Тони. Чивита —  маленький городок, вряд ли там отыщется ещё один пожилой пианист по имени Дженаро!

—  Что-нибудь передать сеньору Дженаро? —  спросила Мариуза.

—  Нет, ничего не надо, спасибо! —  весело ответила Камилия уже на ходу.

Теперь ей только надо было дождаться, когда вернётся с работы Тони.

Мартино привёз из Сан-Паулу не только деньги, но также и жену с ребёнком, что для Винченцо и Фарины стало неожиданностью.

—  Похоже, он всерьёз нацелился на пай Адолфо, если перевёз сюда семью, —  вздохнул Винченцо. —  Теперь у нас не осталось выбора, придётся брать его в компаньоны.

—  Насколько я понял, Мария не горит желанием обосноваться на этой фазенде, —  заметил Фарина.

Винченцо сразу же оживился:

—  Так может, ещё не всё потеряно? Может, она, уговорит его уехать отсюда? А ты бы снова потолковал с Франсиской. Пусть она сдаст нам в аренду бывший пай Адолфо, а мы с ней будем рассчитываться не деньгами, а выращенным кофе.

Фарина подивился его наивности:

—  Да Франсиска сама не знает, куда девать прошлогодний урожай. У неё все склады ломятся от кофе, который сейчас ничего не стоит. А ты хочешь предложить ей ещё и наш?

—  Но он совсем скоро вырастет в цене. Так всегда бывает! —  упорствовал Винченцо. —  И Франсиска не зря хранит у себя прошлогодний кофе —  ждёт повышения цен!

—  Я и сам надеюсь на повышение цен, —  сказал Фарина, —  иначе бы не выкупал обратно свою часть земли на этой фазенде. Но когда это произойдёт, неизвестно. Может, через год или через два. А пока надо приготовиться к тому, что мы будем нести убытки.

—  Интересно, Мартино это понимает? Ты бы ему объяснил, что к чему, а то нам потом будет трудно с ним объясняться. Он наверняка надеется быстро разбогатеть.

—  У Мартино много денег и ему не терпится куда-нибудь их вложить, —  насмешливо произнёс Фарина.

Винченцо помолчал, потом откашлялся, отхлебнул вина из стакана и наконец отважился обратиться к Фарине с просьбой, на которую никогда бы не решился в других условиях:

—  Я, конечно, не имею права вмешиваться в твои дела... Но ты всегда говорил, что у тебя есть деньги... Так может, ты сам купишь у Франсиски пай Адолфо? А Мартино пусть катится отсюда подальше. Не нравится он мне, и всё тут. Я ему не доверяю!

Фарина не обиделся на Винченцо за то, что он посмел сунуть свой нос в чужой кошелёк. Прекрасно понимая, чего стоила Винченцо эта просьба, Фарина ответил ему искренне и честно:

—  Да, у меня кое-что осталось от прежних накоплений, но я не могу рискнуть всеми деньгами, которые имею. Ты сам знаешь, как можно прогореть с производством кофе. Поэтому я и держу в банке небольшую сумму, так сказать, на чёрный день. Когда он наступит —  мы ею воспользуемся. Но дай бог, чтобы этого не произошло!

Винченцо согласился с такой позицией Фарины и больше к этой теме никогда не возвращался.

А Мартино тем временем развернул бурную деятельность: сам поехал к Франсиске, договорился с ней обо всём и вернулся домой оживлённым, весёлым.

—  Она действительно потрясающая женщина! —  сказал он Фарине. —  Мы проехались вдвоём по фазенде, и я имел возможность понаблюдать за ней. Как она великолепно держится в седле!

Фарина поначалу напрягся, а затем и прервал Мартино:

—  Послушай, ты зачем туда ездил? Любоваться Франсиской или договариваться о покупке земли?

—  Понимаю, понимаю, это ревность! Но ты не беспокойся, твоя кобылка меня не интересует, мне нужна только её земля.

Несмотря на это заверение, Фарина насторожился: ему не понравился тон, в котором Мартино расписывал достоинства Франсиски. Какой наглец! Имеет красавицу жену, которая вдвое моложе его, и в то же время зарится на Франсиску, хотя и знает, что Фарина давно в неё влюблён!

—  Ты бы лучше прогулялся по фазенде с собственной женой, а то она у тебя грустная какая-то, —  вмешался в их разговор Винченцо, словно прочитав мысли Фарины и высказав их вслух.

Фарина с благодарностью посмотрел на друга, а Мартино ответил нахмурившись:

—  Ничего, привыкнет и перестанет грустить.

Он старался скрыть от будущих компаньонов свой семейный разлад, однако они сами не раз слышали от Марии, что она приехала сюда не по собственной воле, а исключительно по воле мужа. В отличие от Мартино, Мария этого не скрывала, и Констанция искренне сочувствовала ей.