Мария Соареш - Испытание чувств

—  Буду, —  ответила Беатриса. – Я не вижу ничего дурного в поведении нашей мамы.

Маурисиу это возмутило, и он стремительно направился к Беатрисе, чтобы продолжить с ней спор.

—  Разве ты не видишь, что она прямо на наших глазах превращается в похотливую женщину, теряет человеческое достоинство? Чуть ли не вприпрыжку побежала на свидание с этим отвратительным итальянцем!

Он так распалился, что у Катэрины не осталось выбора: она решила сказать ему горькую правду, чтобы пресечь этот поток оскорблений, который был способен разрушить их совместную жизнь. И она сказала:

—  Помолчи, Маурисиу! Лучше послушай Риту. Она расскажет тебе, что твой отец тоже был итальянцем и ты сам —  итальянец!

Как и следовало ожидать, Маурисиу не принял всерьёз её слова и спросил раздражённо:

—  Это что, бред или неудачная шутка?

—  Это ответ на твой давний вопрос —  почему дона Франсиска однажды сказала, что ты незаконнорожденный!

От такого заявления Катэрины Маурисиу не мог отмахнуться и, конечно же, потребовал доказательств. Рита уже пожалела о том, что ввязалась в эту историю, но ей пришлось заново повторить свой рассказ.

Маурисиу слушал старуху, и лицо его каменело, глаза становились стеклянными.

Катэрина обняла его, сказала сочувственно:

—  Пойдём домой. Не надо так расстраиваться. Что было, то прошло. Слава богу, теперь не осталось никаких тайн, и мы сможем спокойно жить.

—  Нет, я не смогу этого пережить, —  глухо вымолвил Маурисиу. —  Моим кумиром был отец... сеньор Марсилиу. Я любил его...

—  Ну конечно, он же воспитал тебя. Ничто не мешает тебе любить его и теперь, —  успокаивала мужа Катэрина. —  Пойдём домой!

Маурисиу вдруг напрягся как пружина, встрепенулся, в его глазах полыхнул недобрый огонь.

—  Нет, я должен услышать это от матери! Я найду её сейчас, где бы она ни была! —  исступлённо произнёс он и помчался к своей машине.

—  Куда ты? Постой! Тебе нельзя садиться за руль в таком состоянии! —  кричала на бегу Катэрина, пытаясь догнать его и удержать дома, однако ей это не удалось.

Маурисиу быстро завёл машину и уехал.

Он искал Франсиску повсюду, методично объезжая все кофейные плантации, кукурузные поля и оливковые рощи, но так и не нашёл её.

Они разминулись, и это было благом для обоих, потому что во время этой прогулки с Мартино произошло то, чего Франсиска не ожидала и к чему не была готова.

Она всегда любила верховую езду, но кататься на лошадях вдвоём с симпатичным мужчиной и остроумным собеседником было гораздо приятнее, нежели по утрам объезжать фазенду в одиночку. Франсиска раскраснелась, развеселилась, ей вдруг захотелось дурачиться и резвиться, забыв о возрасте, и она, подчиняясь этому порыву, понеслась вскачь к видневшемуся вдали живописному озеру.

Мартино тотчас же поскакал вслед за ней, а когда их лошади поравнялись, —  наклонился к Франсиске, крепко обнял её и дерзко поцеловал в губы.

Это было так естественно в той ситуации, так соответствовало упоению свободой, которое в тот момент испытывала Франсиска, что ей даже не пришло в голову оттолкнуть Мартино и удержать себя от ненужного, неверного шага.

Они спешились, и страстный, бесконечно долгий поцелуй продолжился уже на земле, среди густой душистой травы и нежных луговых цветов...

Домой Франсиска возвращалась, с приятным удивлением отмечая в себе давно забытую легкость и окрылённость, какую она испытывала только в юности. О том, что это как-то связано с Мартино, она не думала. При чём тут Мартино? Он всего лишь случайно оказался рядом и помог высвобождению той здоровой животворящей энергии, которая томилась под спудом много лет, не находя выхода и превращая достаточно молодую женщину в подобие злой закоснелой старухи. А теперь женщина возрождается, и это замечательно. Да здравствует возрождение!

В таком необычно приподнятом настроении Франсиска и переступила порог своего дома, а там её встретила напуганная Беатриса:

—  Мама, где ты была? Маурисиу тебя не нашёл?

—  Нет. А что случилось? —  встревожилась Франсиска.

—  И хорошо, что не нашёл, —  облегчённо вздохнула Беатриса. —  Он узнал, что его настоящий отец был итальянцем.

Франсиска обессиленно опустилась на стул.

—  Боже мой! Он не должен был этого узнать!

—  Но он узнал, мама, —  сказала Беатриса. —  И он в отчаянии. Так что готовься к трудному разговору с ним. А я буду здесь, рядом с тобой.

Никогда ещё Камилия не ждала возвращения Тони с таким нетерпением. Но вот он наконец пришёл домой, и Камилия сразу же выпалила:

—  Тони, я нашла твоего отца!

—  Не может быть! Где же он? —  взволнованно спросил Тони, но Камилии некогда было отвечать —  она отдавала распоряжения:

—  Быстренько помойся, переоденься, и поедем к нему! Я по дороге всё расскажу.

Пока они добирались до пансиона, радость Тони сменилась тревогой: а вдруг отец даже не захочет с ним говорить? Ведь если он приехал в Бразилию, то почему сразу не пришёл к сыну и невестке, а поселился в пансионе? Почему не дал о себе знать?

—  Не волнуйся, сейчас вы увидитесь, и всё образуется, —  сказала ему Камилия.—  Я уверена, что он обрадуется тебе, что вы, наконец, помиритесь!

Когда Мариуза вновь увидела Камилию, а рядом с ней —  высокого красивого юношу, она вдруг сразу поняла, что это сын и невестка Дженаро. Тони и Камилия подтвердили её догадку.

—  Ой, а сеньор Дженаро опять ушёл! —  огорчилась Мариуза. —  Почему же вы не сказали мне утром, зачем его разыскиваете? Да я и сама могла бы догадаться... Вы, наверное, прочитали объявление в газете?

—  Нет. А отец разыскивал меня через газету? —  удивлённо спросил Тони. —  У него же был мой адрес!

Мариуза вкратце рассказала о том, что ей было известно от Дженаро: в каком состоянии он уезжал из Италии, а потом оказался здесь, не зная, где живёт его сын.

—  Вы подождите его, —  любезно предложила Мариуза. —  Сеньор Дженаро сейчас играет в музыкальном магазине, но к ужину обязательно придёт домой.

—  Неужели в магазине Манчини? —  изумился Тони.

—  Да, именно там, —  подтвердила Мариуза.

—  Тогда мы поедем прямо туда! Спасибо вам! —  сказал Тони, и они с Камилией отправились в музыкальный магазин.

Когда до магазина оставалось несколько шагов, Тони услышал доносившуюся оттуда мелодию Шопена и у него перехватило дыхание: он узнал неповторимую исполнительскую манеру своего отца. А когда Тони увидел его сидящим за фортепиано, то не смог сдержать слёз.

Дженаро между тем доиграл музыкальную пьесу до конца, не подозревая, что сын находится совсем рядом, только оглянись, и увидишь его! А Тони, дождавшись паузы, тихонько тронул отца за плечо:

—  Папа, это я, Тони...

Они обнялись, и никакие слова примирения оказались им не нужны.

Чуть позже Дженаро, правда, сказал сыну:

—  Ты прости меня, сынок, за всё. Я всегда любил тебя и сейчас люблю.

—  Я тоже тебя любил и люблю, —  ответил Тони. —  И ты меня тоже прости за всё.

Из музыкального магазина они поехали в пансион, где дона Мариуза уже приготовила для них праздничный ужин.

Дружно выпили за встречу и —  пошли воспоминания. О детстве, о матери, о музыке, о Джузеппе... Избегали говорить только о Марии, помня, что здесь присутствует Камилия. Правда, Дженаро, подвыпив, допустил всё же одну проговорку. Вспоминая о Розе, он сказал сыну:

—  Незадолго до смерти она написала тебе подробное письмо, но отправить не успела. А я не хотел, чтобы ты получил это письмо, и положил его вместе с ней в гроб... Вот такая я скотина! Ты прости меня, если сможешь...

—  А что было в том письме? —  спросил Тони.

—  Там было всё то, о чём я тебе никогда не говорил. Моя дорогая Розинела написала, что я люблю тебя. Она это знала... И ещё она там писала, что у тебя будет ребёнок...

Тут Дженаро осёкся, спохватившись, что сболтнул лишнее, но Камилия насторожилась, ожидая продолжения, а Тони, заметив это, поспешил исправить положение:

—  Мне кажется, я не успел написать вам, что Камилия была беременна. Значит, мама сама догадалась?

—  Не знаю, может, догадалась, а может, придумала, —  подыграл сыну Дженаро.—  Ей всегда хотелось иметь большую семью —  много детей, много внуков.

Он произнёс это с такой уверенностью, что и Камилия, и Тони приняли его версию как единственно возможную, хотя вначале оба подумали, конечно же, о ребёнке, которого в то время могла вынашивать Мария.

А Дженаро, с трудом вывернувшись из сложной ситуации, больше не допускал подобных оплошностей.

И лишь потом, когда Тони и Камилия ушли домой, он изрёк, апеллируя к Мариузе:

—  Вы поняли, что случилось, дона Мариуза? Ещё вчера я был один-одинёшенек, а теперь у меня целое семейство с такими проблемами, в которых будет очень трудно разобраться!

—  Да, я вас понимаю, —  сочувственно ответила она. —  У вашего Тони очень приятная жена. И что вы будете делать, если вернется Мария?

—  Не знаю, —  развёл руками Дженаро. —  Камилия мне тоже понравилась. К тому же, это ведь именно она меня разыскала. А я должен отплатить ей чёрной неблагодарностью? Нет, я не смогу так поступить.

—  И вы не скажете Тони, что у него есть сын?

—  Нет, скажу, только со временем. Такие важные вещи нельзя скрывать, —  твёрдо ответил Дженаро. —  Ни сын, ни внук мне потом этого не простят. Я думаю, если бы мы сразу написали Тони, что Мария ждёт от него ребенка, то он, может, и не женился бы на этой милой еврейке... Эх, лучше бы я тогда помог Марии бежать в Бразилию к моему сыну!..

—  Не казните себя задним числом, сеньор Дженаро, —  сказала Мариуза. —  Вы, наверное, забыли, что у Марии тогда был строгий отец и она в то время уже была замужем. Да она и сейчас замужем, хоть и не любит своего мужа. А если вы скажете Тони, что у него есть сын, то порушите его брак с еврейкой, в этом можно не сомневаться...