—  Действительно странно, —  ещё больше встревожился Фарина. —  Дай бог, чтобы наш комиссар поскорее закрыл дело. А мы похороним Мартино и постараемся забыть всё это как страшный сон.

Похороны Мартино прошли тихо, без горьких слёз и долгих поминок.

Мария собралась ехать в Сан-Паулу, к своему единственному родственнику —  сеньору Дженаро, но её беспокоило отсутствие денег. В чемодане покойного мужа она отыскала лишь небольшую сумму, которой хватило бы на билет до Сан-Паулу. А как жить там, на какие средства? Мария не была уверена, что сможет снять деньги со счёта Мартино.

—  Когда умер мой отец, я не сразу получила право на наследство. Наверняка и тут существует какой-то срок. —  растерянно говорила она. —  Вряд ли мне выдадут деньги в банке...

—  Но должны же они учесть, что ты и твой ребёнок были на иждивении Мартино и сейчас остались без средств к существованию, —  возразил Фарина. —  Хоть какую-то сумму они просто обязаны тебе выдать!

—  Я не знаю здешних законов и не умею говорить с банкирами. А нанять адвоката мне не на что, —  продолжала сокрушаться Мария. —  И сеньор Дженаро зарабатывает немного, его денег хватает только на то, чтобы оплатить проживание в пансионе.

В конце концов Фарина сжалился над ней и сказал, что сам отвезёт её в Сан-Паулу и поможет уладить все банковские дела.

—  Надо только подождать, пока комиссар окончательно не закроет дело об убийстве, —  проявил он осмотрительность. —  А то неизвестно, что тут может всплыть. Нам ещё рано расслабляться.

—  И правда, поживи у нас, —  любезно предложила Марии Констанция. —  Хоть погуляешь спокойно по фазенде, отдохнёшь от всего, что тебе пришлось пережить.

У Марии не было выбора, и она осталась на фазенде Винченцо, хотя её сердце рвалось в Сан-Паулу. Ей всё время казалось, что Дженаро уже нашёл Тони, а она застряла тут на неопределённый срок. Единственное, что могла сделать Мария, —  это сообщить Дженаро свой адрес. В письме она также сообщала о гибели Мартино и о своём скором возвращении в Сан-Паулу.


Письмо до Сан-Паулу, однако, шло больше недели, и за это время в жизни Тони произошло важное событие, существенно повлиявшее на его дальнейшую судьбу.

Всё началось с визита Дженаро к родителям Камилии.

Встретили его там как дорогого гостя. Накормили вкусным обедом, упросили сыграть что-нибудь на фортепьяно и Дженаро блеснул своим исполнительским мастерством. А потом Эзекиел взял в руки гитару, и вдвоём с Дженаро они составили довольно слаженный дуэт. После этого они почувствовали особую симпатию друг к другу и стали говорить уже совсем как близкие родственники. Речь, конечно же, шла о детях, поскольку эта тема волновала обоих прежде всего.

Дженаро посетовал на то, что его сын, работая грузчиком, окончательно загубил свои руки и, вероятно, уже никогда не сможет играть на фортепьяно. А Эзекиела, разумеется, заботила судьба его дочери, которая вынуждена прозябать в трущобах, хотя могла бы прекрасно жить вместе с мужем в родительском доме. И он попросил Дженаро повлиять на Тони.

—  Я понимаю, мой зять очень гордый, —  говорил Эзекиел, —  он не хочет впадать в финансовую зависимость от тестя. Но я ж ему не чужой человек! У меня одна дочь, она вышла замуж за Тони, вот я и стараюсь ради их блага. А иначе —  для кого ж мне стараться и копить эти проклятые деньги? Объясните это вашему сыну, сеньор Дженаро!

—  Я бы и сам хотел им помочь, —  сказал Дженаро, —  но не имею такой возможности.

—  Ну вот, вы меня понимаете, —  подхватил Эзекиел. —  А я, слава богу, имею возможность не только обеспечить их нормальным жильём, но и могу предложить Тони хорошую работу.

—  Какую? —  заинтересовался Дженаро, и Эзекиел подробно рассказал ему о своих коммерческих планах, в реализации которых предполагалось участие Тони и Камилии.

Идея этого проекта созрела у Эзекиела давно, ещё когда он стал догадываться о двурушничестве Маноло и соображать, на кого из конкурентов тот работает. Выяснить это оказалось несложно: пройдясь по магазинам, Эзекиел вскоре обнаружил знакомые брюки в продаже у Жонатана. Потом он припёр к стенке Маноло, и тот прямо сказал, что его заставило работать на два фронта:

—  Жонатан мне платит вдвое больше!

Эзекиел призадумался. Терять таких квалифицированных работников, как Соледад и Маноло, ему не хотелось, и он решил увеличить им расценки. Но тут к нему неожиданно пожаловал сам Жонатан —  с деловым предложением.

—  Маноло рассказал мне о своих неприятностях, —  начал он, —  и я подумал, что мы с тобой могли бы уладить это дело миром. Почему бы нам не объединить наши усилия?

—  Каким образом? —  спросил Эзекиел, ещё не понимая, к чему тот клонит.

—  У тебя давние связи с поставщиками, они продают тебе ткани по низким ценам, —  пустился в объяснение Жонатан. —  А у меня бойко идёт торговля и есть свободные деньги, на которые я мог бы купить швейные машинки и нанять с десяток хороших портных. А разместили бы мы всё это в бывшей мастерской Агостино. Она же всё равно пустует и не приносит тебе дохода!

—  Значит, ты предлагаешь мне совместный бизнес?

—  Да, именно так, —  подтвердил Жонатан.

—  Понятно, —  усмехнулся Эзекиел. —  Я отдам своё помещение под швейную мастерскую и буду обеспечивать её дешёвыми, но хорошими тканями, ты купишь несколько швейных машинок, а как мы будем делить доходы? Поровну?

—  Ну конечно, как и подобает честным компаньонам!

—  Нет, —  сказал Эзекиел, —  я ещё не выжил из ума, чтобы сотрудничать с кем-либо на таких условиях.

—  Я могу тоже вкладывать деньги в покупку тканей, —  начал торг Жонатан, но Эзекиел ответил ему твёрдым отказом.

—  Ну, тогда продай мне то пустующее помещение, —  зашёл с другой стороны Жонатан, поняв, что ему не удалось обмануть Эзекиела.

—  То помещение принадлежит моему зятю, а он не собирается его продавать, —  отрезан Эзекиел.

Жонатан ушёл ни с чем, а Эзекиел мысленно поблагодарил его за хорошую идею.

—  Ведь я и сам могу купить несколько машинок и устроить швейный цех в бывшей мастерской Агостино, —  поделился он своими соображениями с Ципорой. —  А в компаньоны возьму не прохвоста Жонатана, а честных тружеников Соледад и Маноло! Предложу им хорошие деньги, и они, уверен, согласятся. Соледад будет командовать швеями, я буду заниматься торговлей, а управляющим назначу Тони.

—  Ты думаешь, он справится? —  усомнилась Ципора.

—  Справится, если ему будет помогать Камилия, —  хитровато усмехнулся Эзекиел. —  У неё хорошая хватка, она одна могла бы управлять всем производством, но мне надо как-то пристроить зятя, ты ж понимаешь!

—  А он согласится? —  вновь высказала опасения Ципора.

—  Ну не вечно же ему работать грузчиком! В конце концов, мастерская оформлена на его имя, вот пусть он и позаботится, чтобы она стала приносить доход. А я попробую подослать к нему сеньора Дженаро. Камилия говорила, что он вполне разумный человек. Наверняка он поймёт, в чём выгода для его сына.

В своих предположениях Эзекиел не ошибся: ему не пришлось долго уговаривать Соледад и Маноло, но главное —  он обрёл верного союзника в лице Дженаро.

Последнему, правда, не сразу удалось повлиять на сына, однако тут ему очень помогла Камилия. Вдвоём они сумели внушить Тони, что принять предложение Эзекиела —  вовсе не означает сесть на шею тестю и даром есть его хлеб.

—  Мы же будем работать и получать деньги за свой труд, —  убеждала мужа Камилия. —  При этом ты не будешь так уставать, а получать будешь несравненно больше, чем тебе сейчас платят на рынке.

Под натиском отца и жены Тони в конечном итоге согласился не только поменять работу, но и переехать обратно в дом тестя.

Когда это случилось, Камилия не смогла скрыть ликования.

—  Поздравь меня, мама! —  сказала она Ципоре. —  Я боролась за своё счастье и победила! Теперь у нас всё будет замечательно! Я никому не отдам моего Тони!

Разделяя радость дочери, Ципора всплакнула.

—  Дай-то бог! —  сказала она, вытирая набежавшую слезу. —  Мы с отцом будем всё делать для того, чтобы твой муж не чувствовал себя ущемлённым.

—  Я знаю, мама, —  обняла её Камилия. —  Мы с Тони будем счастливы, я в этом не сомневаюсь. У меня теперь только одна мечта: забеременеть и родить ребёнка!

—  За этим дело не станет, —  поддержала её Ципора. —  Если вы снова сошлись и спите вместе, то у вас будет ещё много детей!


Глава 14


Пока письмо, отправленное Марией, добиралось до Дженаро, комиссар полиции успел закрыть дело об убийстве Мартино, и теперь можно было спокойно ехать в Сан-Паулу. Фарина своё обещание сдержал: поехал туда вместе с Марией и её ребёнком.

Всю дорогу, пока они ехали в поезде, Мария плакала, и Фарина не мог понять, почему. Ведь даже на похоронах Мартино она не проронила и слезинки, отчего же плакать теперь, когда перед ней открывается новая свободная жизнь?

—  Я боюсь этой новой жизни, —  призналась Мария. —  Сердце подсказывает мне, что она будет нелёгкой, что я хлебну ещё много горя.

Но так или иначе они добрались до Сан-Паулу и с вокзала отправились прямо в пансион Мариузы —  к родному дедушке маленького Мартино.

Мариуза испытала двойственное чувство, увидев Марию с ребёнком: с одной стороны, она порадовалась, что той всё-таки удалось убежать от ненавистного мужа, а с другой... что её ждёт здесь, беднягу? Ведь у Тони прекрасная жена и он не собирается от неё уходить...

Мария тем временем представила Мариузе своего нового друга сеньора Фарину и сообщила о смерти мужа. Мариуза ещё больше огорчилась за Марию. Вот уж страдалица! Пережила столько бед, а теперь ещё узнает, что все надежды на Тони были напрасными.