Мария Соареш - Испытание чувств

—  Что ж, я согласна с вашим предложением и принимаю его, —  твёрдо произнесла Франсиска. —  Я часто ошибалась в людях, но сейчас, по-моему, ошибка исключена.

—  Мы с вами оба ошиблись, доверившись Мартино, —  справедливости ради заметил Фарина. —  Если бы я знал, что он приехал сюда с единственной целью —  обмануть вас и завладеть фазендой, то сам бы убил его!

—  Вы говорите это серьёзно? —  испуганно спросила Франсиска. —  Вы смогли бы решиться на убийство?

Фарина предпочёл отшутиться и сказал нарочито грозно:

—  Да! Чтобы защитить вас! —  а затем вдруг посмотрел на неё с нежностью и вымолвил кротко, как неопытный юноша, преодолевающий смущение: —  Я люблю вас, дорогая Франсиска... И это действительно серьёзно.

Франсиска пришла в замешательство. Признание Фарины было ей приятно, более того —  она давно ждала его, но сейчас оказалась не готова что-либо ответить.

А Фарина и не требовал от неё ответа. Он просто поцеловал её руку и уже хотел откланяться, но тут в гостиную вошёл Маурисиу. Вид у него был откровенно недовольный, и Франсиска, опасаясь неуместного выпада с его стороны, поспешила объяснить, зачем она уединилась с Фариной:

—  Сынок, ты не мог бы немного подождать? Мы с сеньором Фариной тут говорим о делах...

—  Если о делах, то и мне будет интересно послушать, —  дерзко прервал её Маурисиу. —  Так какие у вас дела с моей матерью, сеньор Фарина?

—  Всё те же, —  улыбнулся в ответ Фарина, оставив без внимания его дерзкий тон и не поддавшись на провокацию. —  Опять соображаем, что делать с бывшей землей Адолфо.

—  Ну и как, сообразили? —  спросил Маурисиу таким язвительным тоном, что трудно было не уловить намёка на непристойность, в которой он пытался обвинить Франсиску.

У Фарины зачесались руки: как смеет этот щенок оскорблять собственную мать, достойнейшую из женщин?! Врезать бы ему как следует, да нельзя, слишком много чести и обстановка неподходящая! Но осадить его просто необходимо, и для этого есть разные способы. Фарина выбрал самый простой из них и самый мягкий.

—  Да, представь себе, нашли неплохое решение, —  сказал он, презрительно глядя на Маурисиу. —  Но я должен ещё обсудить его с Винченцо, так что о делах поговорим с тобой в другой раз. А сейчас проводи меня, пожалуйста, к твоему очаровательному сыну, я тоже хочу немного с ним позабавиться.

—  Пойдёмте, я вас провожу, —  вызвалась Франсиска, обезопасив себя и Фарину от очередной дерзости Маурисиу.

Дальнейшее пребывание гостей на фазенде Франсиски прошло без эксцессов. Поиграли с маленьким Марсилиу, затем переместились в столовую, где для них уже был накрыт роскошный стол. За обедом тоже говорили на нейтральные темы, которые даже у Маурисиу не вызвали раздражения.

На прощанье гости горячо поблагодарили хозяев за радушие, а Констанция пригласила сватью к себе на обед, и та пообещала вскоре нанести ответный визит.

По дороге домой Фарина рассказал Винченцо о своём договоре с Франсиской, и тот едва ли не впервые отозвался о сватье положительно:

—  Похоже, она и впрямь неплохая женщина. Во всяком случае, не алчная и не подлая. Ведь могла бы сама найти покупателя и продать ему тот кусок нашей фазенды! Сразу бы получила живые деньги... Это же гораздо лучше, чем получать от нас кофе, да ещё в рассрочку!

—  А она поступила по-родственному, по-свойски! —  дополнила мужа Констанция. —  Как-никак, мы ведь ей не чужие люди. Она такая же бабушка Марсилиу, как и я.

Для Фарины их слова были слаще мёда. Он блаженствовал, сидя за рулём автомобиля и слушая похвалы, адресованные Франсиске. Настроение у него было прекрасное, будущее представлялось ему в радужном свете, и связывал он его, конечно же, с Франсиской.

А она в это время вела трудный разговор с сыном, и её настроение постепенно становилось близким к отчаянию.

После отъезда гостей Франсиска, естественно, припомнила Маурисиу его оскорбительные выпады и потребовала, чтобы впредь он был более учтив и с ней, и с Фариной.

Но упоминание о Фарине вызвало у Маурисиу очередной приступ раздражения.

—  Тебя опять потянуло на итальянцев! —  грубо упрекнул он мать. —  Думаешь, я не понял, что ты говорила с этим мерзким Фариной не только о делах?

Франсиска тоже вскипела:

—  По какому праву ты разговариваешь со мной в таком тоне? Я не заслужила подобных оскорблений и не собираюсь их выслушивать! И сеньора Фарину не позволю оскорблять, он глубоко порядочный человек!

—  И поэтому ты с ним кокетничала?

—  А ты что, ревнуешь меня? Опомнись, Маурисиу, так поступают только маленькие дети, но ты давно уже не ребёнок! —  пристыдила его Франсиска.

В ответ она получила очередную грубость:

—  Ты тоже не юная девочка, которая когда-то потеряла голову, увлекшись итальянцем! Это тебе надо задуматься о своём поведении! Вспомни, что ты вытворяла с этим Мартино! Слава богу, он теперь пребывает в аду...

—  Оставь свои грязные намёки! —  в сердцах закричала Франсиска. —  С Мартино мы гуляли по фазенде, и это всё, что я «вытворяла».

—  Мама, не надо лгать, я сам видел, как ты миловалась с ним у озера! —  оглоушил её Маурисиу.

У Франсиски потемнело в глазах. Она вспомнила недавний разговор с Беатрисой, которая, как выяснилось, была права: Маурисиу всё видел! Так неужели она права и в остальном? Неужели это Маурисиу стрелял в Мартино?

—  Скажи мне правду, сынок, —  взмолилась Франсиска, не в силах больше оставаться в неведении, —  это ты его убил? Признайся честно. Поверь, тебе станет легче. Нельзя жить с такой тяжестью в душе, она может сломать тебя окончательно.

Маурисиу разом поник, опустил голову. Ему захотелось и впрямь стать маленьким мальчиком, которому позволительно уткнуться маме в плечо, выплакаться, пожаловаться на обидчиков и, получив от неё утешение, вновь продолжить жизнь с лёгким сердцем и просветлённой душой. Он даже потянулся к матери всем телом, но тот час же, отпрянул, судорожно вскинул голову и сказал вовсе не то, к чему его подталкивала Франсиска.

—  Я убил? Нет, я не настолько жесток, как твой отец, который убил моего отца!

Эта фраза далась Маурисиу нелегко: на лбу у него выступила испарина, в руках появилась предательская дрожь.

А у Франсиски больно защемило сердце, но она нашла в себе силы сказать:

—  Дай-то бог... Дай-то бог!..

Нина хоть и невнимательно слушала рассказ матери о том, что Мария разыскивала Тони, однако эта история не могла оставить её равнодушной. Нина задумалась, а правильно ли поступила мать, скрыв правду от Марии? Если она ищет Тони, значит, по-прежнему любит его. И Тони её никогда не забывал. Так может, будет лучше, если они сами разберутся, как им теперь строить свою жизнь? Конечно, Камилию жалко, она такому сюрпризу не обрадуется. Но и мать, пожалуй, поступила неверно. Разве она вправе решать за других, кому быть вместе, а кому нет?

Словом, обострённое чувство справедливости, которым всегда отличалась Нина, взыграло в ней и на сей раз.

—  Надо бы сказать Тони о том, что его Мария теперь живёт не в Италии, а в Сан-Паулу, —  поделилась она своими соображениями с Жозе Мануэлом. —  Правда, мы не знаем её адреса, но она, вероятно, придёт сюда снова, ведь мама сказала ей, что Тони —  наш родственник, а значит, он будет поддерживать с нами связь.

У Жозе Мануэла было на сей счёт другое мнение:

—  Дона Мадалена поступила мудро. Пусть Тони живёт спокойно с Камилией, незачем ему бередить старую рану! Он и так достаточно помаялся из-за этой несчастной любви.

Нина возмутилась:

—  Ты же сам говорил, что любовь для тебя —  превыше всего. А теперь с таким пренебрежением говоришь о любви Тони? Как это понять? Представь, что на месте Марии была бы я, а кто-то решил бы, что незачем нам с тобой встречаться, и не дал бы мне твоего адреса!

—  Это невозможно представить, потому что такого в принципе не может быть. Мы с тобой никогда не разлучимся! —  беспечно ответил Жозе Мануэл.

Нину, однако, его ответ не устроил и она продолжала спорить до тех пор, пока не уговорила Жозе Мануэла сходить к Тони на работу и всё ему рассказать.

—  Я бы сама это сделала, но днём я на фабрике, а вечером мне пришлось бы идти в дом Камилии, —  пояснила она. —  Сам понимаешь, нести туда такую новость совсем неудобно.

—  А идти в магазин к сеньору Эзекиелу с такой новостью, по-твоему, намного удобнее? —  насмешливо спросил Жозе Мануэл.

—  Не нужно надо мной подшучивать, —  строго сказала Нина. —  Я и сама всё понимаю. Но там ты хоть сможешь поговорить с Тони без свидетелей. Пусть он будет готов к тому, что Мария однажды может прийти к нему домой. Да, такое вполне может случиться. Если она каким-то образом разыскала его прежний адрес, то и новый сможет найти.

Последний довод Нины в конечном счёте и убедил Жозе Мануэла в том, что он должен известить Тони о приезде в Сан-Паулу его Марии.

Каково же было изумление Жозе Мануэла, когда он узнал, что для Тони это вовсе не новость, что с Марией он уже виделся, и не один раз.

—  Ничего не могу понять, —  признался Жозе Мануэл. —  Если ты с ней встречаешься, то зачем же она искала тебя у нас?

—  Тут нет никакого противоречия, —  сказал Тони. —  Я не был у Марии уже неделю, хотя обещал, что буду приходить к ней каждый день.

—  Объясни всё толком, —  попросил его Жозе Мануэл, —  а то я опять ничего не понял. Если ты не собирался с ней встречаться, так не надо было и обещания давать. Ты больше не любишь её?

—  Люблю! Я жить без неё не могу, думаю о ней каждую минуту!

—  Да-а, —  покачал головой Жозе Мануэл. —  Ну и дела! А как же Камилия? Ты из-за неё перестал видеться с Марией?