Между тем спор Тони и Камилии продлился недолго. Она тоже боялась ему перечить, и по той же причине: а вдруг он рассердится и вообще откажется работать на фабрике? Скажет: «Я не инженер, не портной и не коммерсант, я —  художник и музыкант!» Ведь такое уже бывало. Или, что ещё хуже, снова уйдёт в грузчики. С ним нельзя спорить, надо принимать его таким, каков он есть, и соглашаться с любым его мнением, даже если оно ошибочно. А уже потом, исподволь, поворачивать всё по-своему.

Таким образом, Тони и здесь с самого начала оговорил для себя относительную свободу, исключив Камилию из орбиты своей будущей деятельности. Видимо, рассудил, что хватит ему и тестя, который будет осуществлять общее руководство, а если рядом будет всё время крутиться и жена —  то это уже слишком!

Позже, с появлением Марии, Тони оценил правильность и дальновидность своего тогдашнего решения. Оно давало ему возможность, отправившись на работу и оставив дома жену, спокойно предаваться мечтам о Марии. А когда, выдержав недолгую паузу, он понял, что не может жить без Марии, то решил ездить к ней во время рабочего дня, не навлекая на себя новых подозрений Камилии. Отлучиться с работы было не сложно: он всегда мог это сделать под предлогом мелких закупок в городе или переговоров с потенциальными поставщиками оборудования, тканей, ниток, иголок... Да мало ли чего —  хоть пуговиц, лишь бы только повидать Марию!


Те несколько дней, в течение которых Мария не видела Тони, показались ей вечностью.

Почему он не приходит? Почему не даёт о себе знать? Ведь даже если он решил отказаться от своей любви навсегда и сделал выбор в пользу жены, то всё равно должен был бы как-то объясниться с Марией. Нельзя же бросить её вот так, без всяких объяснений! Тони не может быть настолько жестоким!

Мысль о том, что Тони бросил её, приходила Марии на ум чаще других, доставляя ей невыносимые мучения. Но Мария гнала её от себя, хоть и понимала, что такой вариант вполне возможен. Однако она понимала и другое: это ещё не конец, такая любовь, как у них, не может кончиться в одночасье, от неё не убежишь, даже если Тони и пытается сейчас спастись бегством. Из этого ничего не выйдет, их новые встречи и объяснения просто неизбежны!..

От самых горьких мыслей Мария невольно переходила к более приятным, вселявшим в неё надежду на счастливое продолжение любви с Тони. Вспоминая две предыдущие встречи, она неизменно приходила к выводу, что и он по-прежнему любит её. Как он смотрел на неё, как обнимал, целовал её!.. Это, бесспорно, любовь!

Но почему же он исчез, пропал, оставив её в мучительном неведении? Ведь обещал же приходить к ней каждый день! Обещал найти такое место, где можно было бы встречаться наедине, без оглядки на сеньора Дженаро и дону Мариузу... Может, не нашёл, и потому не рискует показаться Марии на глаза? Глупый какой! Разве Мария не поняла бы его? Ведь снять квартиру или номер в отеле, даже дешёвом, не так просто, для этого нужны деньги, которых у Тони, вероятно, нет. Зато у неё теперь есть деньги, а Тони этого, даже и не знает. Или... знает? Может, сеньор Дженаро виделся с ним где-нибудь вне пансиона и всё рассказал ему? И уговорил Тони не связываться с Марией, не разрушать того, что уже как-то сложилось?..

Она прямо спросила об этом Дженаро, но не получила от него конкретного ответа.

—  Мой сын думает, как ему быть, и это, я считаю, правильно, —  ответил Дженаро. —  Не надо мешать ему. Такое важное решение он должен принять сам.

—  Какое решение? О чём вы говорите? Вам что-то известно? Тони собирается отказаться от меня и от сына?

—  Он не знает, что Мартинью —  его сын, —  напомнил Марии Дженаро.

—  И это вы тоже считаете правильным? —  укорила его Мария.

Дженаро было нечего ответить и на этот вопрос, поэтому она оставила его в покое. Но Изабеле сказала, что обязательно откроет Тони всю правду, как только увидит его. Изабела горячо поддержала её:

—  Это надо было сделать сразу, ещё при первой встрече. Возможно, тогда бы всё решилось по-другому, и ты бы сейчас не страдала.

—  Я в этом не уверена, —  обречённым тоном сказала Мария. —  Похоже, он всё-таки любит свою жену. Иначе бы уже соскучился по мне и пришёл бы.

—  Не огорчайся. Когда-нибудь он всё равно здесь появится, и ты познакомишь его с Мартинью.

Предсказание Изабелы сбылось гораздо раньше, чем можно было предположить, поскольку Тони пришёл в пансион не вечером, как делал это прежде, а днём. Изабела даже растерялась, открыв ему дверь:

—  А сеньор Дженаро только недавно прилёг... После ночной работы...

—  Ну и пусть спит, я не буду его беспокоить, —  ответил Тони. —  Мне, собственно, нужна Мария. Она сейчас здесь?

—  Да, здесь! —  спохватилась Изабела. —  Я мигом ей доложу!

Когда она сказала Марии, что пришёл Тони, та заявила не раздумывая:

—  Вот сейчас он и встретится со своим сыном! Зови его сюда!

Едва войдя в комнату, Тони бросился к Марии, страстно обнял её, поцеловал в губы.

—  Как я соскучился по тебе! —  прошептал, всё больше распаляясь от страсти.

—  Я тоже, любовь моя... —  так же, с жаром, прошептала Мария.

Мартинью был здесь же и, обидевшись на то, что его оставили без внимания, требовательно дергал Марию за подол юбки:

—  Мама! Мама!..

Тони взглянул на него как на досадную помеху и попросил Марию:

—  Оставь малыша с кем-нибудь, нам нужно побыть вдвоём...

—  Да, сейчас, —  охотно отозвалась Мария. —  Попрошу Изабелу, надеюсь, она не откажет мне. А ты, сынок, пока побудь с папой! —  Она ожидала от Тони бурной реакции, естественных вопросов —  почему его назвали папой, —  но ничего подобного не последовало. Тони думал в тот момент совсем о другом и, похоже, даже не услышал её. Поняв это, Мария выразилась более чётко и определённо: —  Это твой родной папа, сынок. Обними его!

И малыш, до недавнего времени называвший папой совсем другого человека, не воспротивился, не отпрянул от «чужого дяди», а, к величайшему изумлению Марии, испытующе посмотрел на Тони, словно хотел сам обнаружить какое-то веское подтверждение их родства, и —  своим детским чутьём признал в нём родного отца! Уверенно шагнул к Тони, обхватил его обеими ручонками за ноги, пролепетал нежно, будто пропел:

—  Па-а-па!

Тони замер от неожиданности. Но уже через несколько секунд спросил глухо, еле слышно:

—  Что это значит?

—  Это твой сын, Тони! —  ответила Мария. —  Он родился в твоём доме в Чивите, и первый раз его искупала дона Роза. Обними его, прижми к себе, почувствуй в нём свою кровиночку!

Тони как под гипнозом послушно взял на руки малыша, а тот, без всяких указаний со стороны матери, сам крепко прижался к груди отца и неловко чмокнул его в подбородок.

Сражённый таким проявлением чувств, Тони тоже, наконец, отреагировал эмоционально: в его глазах проступили слёзы.

—  Неужели это... мой сын? —  вымолвил он, изумлённо вглядываясь в прильнувшего к нему ребёнка. —  Но почему же мне никто о нём не написал? Почему я не узнал о нём раньше?

Мария рассказала ему, как всё было, заметив с горечью:

—  Вот почему я вышла замуж за Мартино, а не убежала вслед за тобой в Бразилию. Что я могла сделать одна, беременная! От тебя не было никаких вестей... И всё же я пришла рожать к вам, хотя меня приняла только дона Розинела, а твой отец тогда не признавал внука. Он и теперь не хотел, чтобы я рассказала тебе правду.

Тони слушал её со смешанным чувством радости и страха. Это был страх перед будущим. До сих пор Тони приходилось думать лишь о том, как разобраться с двумя женщинами, чтобы не обидеть ни ту, ни другую, а тут ещё и ребёнок свалился на его несчастную голову! Как же теперь быть? Что делать?

—  Я знаю только одно: мой сын должен быть со мной, —  изрёк он, наконец, не представляя, впрочем, как это осуществить в реальности.

—  Значит, и я должна быть с тобой, —  продолжила за него Мария, но не увидела ожидаемого отклика в его глазах и добавила упавшим голосом: —  Пойми, я не тороплю тебя и ни на чём не настаиваю. Ты сам должен решить, с кем тебе жить.

—  Да-да, —  рассеянно произнёс Тони. —  С кем жить... Как я скажу об этом Камилии? Она ведь ни в чём не виновата...

—  Разумеется, —  согласилась Мария. —  Но и я не виновата в том, что нас с тобой разлучили, и тем более не виноват наш сынишка.

—  Да, никто не виноват, —  вздохнул Тони. —  Всё так запуталось... Я люблю тебя, я счастлив, что у меня есть такой замечательный сын, но... Камилия пока не должна об этом знать! Мне нужно время, чтобы найти верное решение.

Мария испугалась, что он опять исчезнет на неделю, а то и на более длительный срок, и взмолилась:

—  Ты думай, решай, как лучше поступить, но только не скрывайся от меня в это время, потому что я не могу жить без тебя!

—  Я тоже не могу жить без тебя! —  эхом повторил Тони и принялся страстно целовать её.

Они опять вернулись к тому, с чего началась их встреча, и Мария теперь уже сама сказала Тони:

—  Подожди здесь, я отведу Мартинью к Изабеле.

Тони поцеловал мальчика в щёку, а тот, прежде чем уйти с матерью, спросил:

—  Папа, ты завтра к нам придёшь?

—  Приду, обязательно приду! —  ответил Тони.

Потом, когда они с Марией, наконец, остались вдвоём и, выплеснув долго копившуюся страсть, стали нежно ласкать друг друга, Мария вновь попросила:

—  Найди место, где мы могли бы встречаться в удобное для тебя время!

—  Я постараюсь, —  пообещал он, как в прошлый раз.

Мария, наученная горьким опытом, не приняла его обещание на веру и предложила Тони деньги. А он от них сразу же отказался —  из гордости. Тогда Мария, щадя его самолюбие, предложила другой вариант:

—  Ну давай я сама сниму квартиру, куда мы оба будем приходить на свидания. Пойми, у меня сейчас много денег, я могу себе это позволить.