— Я не могу… Это будет опрометчивый шаг, — произнесла она сквозь слезы и громко крикнула выставив руку:

— Такси!

Она старалась не смотреть на него, не оглядываться.

— Он человек из моего прошлого! Я обязана забыть его! Я всегда так делала! — словно мантру повторяла она, смахивая слезы со щек.

— Вы ведь та самая Элизабет? — мягко спросил водитель-индус.

— Нет, вы ошиблись, — горемычно выдохнула она, — та самая Элизабет — звезда экрана, а я — просто несчастная женщина с разбитым сердцем. Почему мои раны никак не заживают?

— Потому что вы этого не хотите. Некоторые люди предпочитают ощущать боль, чтобы чувствовать жизнь.

В словах этого круглолицего улыбчивого человека в белом тюрбане была доля истины, но Элизабет не хотела об этом размышлять, ей хотелось закрыть этот непрекращающийся фонтан неприятных ощущений, которые царапали ее сознание, душу и выжимали слезинку за слезинкой.

— Господи, если ты есть, помоги мне! Встряхни меня так, чтобы я забыла обо всем! — прокричала мысленно Элизабет. Визг тормозов, удар и тишина… Она слышала голоса еще какое-то время, а потом ее сознание погрузилось в вакуум, где не было ни единого звука.

Глава 15 Под толщей льда

— Лиззи, если ты не будешь учиться, станешь мыть полы, как твоя тетка! — грубо произнесла мать, не вынимая сигареты из зубов.

— Или буду сидеть дома в рваном халате, прятать за холодильником выпивку и при этом говорить, что виной всему отец-проходимец, — грубо ответила рыжая девочка, хмуро глядя на быстро состарившуюся женщину.

— Паршивка! Вышарила мое укромное место! — испуганно произнесла женщина. Сигарета вывалилась из ее рта, и она торопливо отправилась проверить, на месте ли выпивка. В их старом доме было тускло и пахло грязью. Двенадцатилетняя Элизабет два раза сбегала из дома, но ее снова и снова возвращали домой. Женщина убедилась, что ее спиртное на месте и грозно произнесла:

— Только попробуй тронуть — выдерну руки.

Муж Оливии был военным и погиб на особом задании — так она говорила дочери с самого детства. Но соседи поговаривали, что он исчез благодаря жене, которая якобы закапала его на заднем дворе. Услышала об этом девочка пару лет назад и в шоке перекопала всю землю, где по сплетням мог быть труп ее отца. Естественно, она ничего не нашла. А мать вызвала доктора, чтобы он проверил состояние здоровья ребенка. Куда делся ее предок, она так и не выяснила, и этот вопрос ее мучил на протяжении многих лет.

Элизабет ненавидела маленький придаток большого города с несколькими улицами, школой, почтой, больницей, церковью и магазином. Это было странное поселение, о котором ходили легенды. В нем было слишком много одиноких женщин, которые жили без мужей и рассказывали своим детям удивительные истории про мужественных отцов. Совместных фотографий не было, поэтому о второй части родительской пары все знали только со слов рассказчиц. Странность заключалась в том, что у всех потомство было рыжее и примерно одного возраста.

Элизабет пыталась выяснить у матери правду, но это было бесполезно, она говорила одно и то же, как заезженная пластинка. Даже перепив дешевого пойла, она не произносила ничего нового. Намного позже выяснилось, что в крупном медицинском учреждении неподалеку проводились эксперименты по оплодотворению и молодым особям женского пола предложили за хорошие деньги пройти эксперимент. Правда, никому не говорили, что результатом будут дети. Возглавлял этот проект рыжий врач, который и стал поставщиком оплодотворяющей жидкости. После того, как пошли жалобы, его выгнали с занимаемой должности, а дети продолжали расти. Денег обманутые женщины так и не получили, за пределы своего городка выезжать было стыдно. Молодых мужчин почти не осталось — многие рванули в город, узнав, что их невесты ждут детей. Элизабет с трудом дождалась своего совершеннолетия, чтобы оставить родные края навсегда. Именно тогда она и научилась не помнить о прошлом, вычеркнув свое детство из памяти.

Оливия даже не расстроилась, когда дочь изъявила желание переехать. Наоборот, она тут же начала считать, сколько сэкономит, если не будет лишнего рта. Женщина жила на скудное пособие, которое обязался выплачивать тот самый институт, в котором отец пары десятков детей проводил свои опыты.

Элизабет медленно толкнула дверь, она жалобно заскрипела:

— Оливия, — позвала она, но никто не откликнулся. Она вошла в дом: все осталось по-прежнему, как в тот день, когда она уезжала. Ее мать сидела на прежнем месте и курила свою дешевую сигарету. Когда Элизабет вошла, она не шелохнулась, лишь устало подняла глаза.

— Это ты? Зачем ты пришла? — проскрипел ее голос. Внешность Оливии была прежняя, а вот голос — совсем старческий.

— Я пришла, чтобы остаться, — произнесла вошедшая молодая женщина.

— Лиззи, ты пришла, чтобы просить прощения. Не лги ни мне, ни себе! Ты переживаешь, потому что я умерла?

— А разве ты умерла? — испуганно уточнила Элизабет.

— Конечно, ты что не видишь, что мы с тобой одного возраста?

Гостья в доме детства испуганно искала глазами зеркало, оно было скрыто под толстым слоем пыли. Она протерла его рукой и внимательно посмотрела на свое лицо: ее отражение соответствовало ее тридцатисемилетнему возрасту. Она выглядела точно так же, как в последнюю встречу с Ричардом.

— И что мне дальше делать?

— Можешь оставаться здесь со мной, — произнесла мать и, встав с табурета, не спеша направилась к посудному шкафчику, из которого достала стакан и поставила рядом со своим.

— Садись, выпьем! — призвала женщина, улыбаясь, демонстрируя при этом свои неровные гнилые зубы.

— Я не хочу.

— Тогда сделай то, ради чего ты пришла!

— Я не знаю, зачем я здесь…

— Думай, Лиззи, думай! Мало времени!

Стены дома заскрипели, начали шататься. Элизабет испугано смотрела по сторонам.

— Что происходит, мама?

— Ты назвала меня мама, — с умилением произнесла женщина.

Сверху посыпался песок, который очень быстро заполнял все вокруг. Она очень испугалась, боясь быть заживо погребенной. Однако мать была весьма спокойна и продолжала улыбаться. Было ощущение, что гостья не в доме своего детства, а внутри песочных часов.

— Это твои страхи! Мы здесь, потому что ты так решила, Лиззи!

— Я ничего не решала… я… прости меня! — произнесла Элизабет, не веря тому, что смогла озвучить вслух эти слова. — Прости меня, мама! Я виновата! Я так виновата перед тобой! Я только теперь понимаю, как ты была несчастлива! Наверное, стоило дожить до твоих лет… Чтобы все это понять… Ты ни в чем передо мной не виновата! Слышишь? Ни в чем!

Оливия вдруг стремительно начала стариться пока не превратилась в высохшую мумию, вокруг Элизабет закрутился вихрь — все разрушалось. Она чувствовала, как больно царапают ее маленькие кусочки, из которых состояли ее воспоминания. Она закрыла лицо руками и присела, как вдруг все стихло. Медленно она разжала руки. Ни матери, ни их дома уже не было. Она стояла посреди бруклинского моста и растеряно смотрела по сторонам. Не было ни души. Дул пронизывающий ветер.

— Господи, как холодно! — шептала она.

Она ощупала себя озябшими руками, понимая, что практически раздета. Кроме медицинской рубашки, ничуть не согревающей, потому что надета она была на обнаженное тело. Кто-то позвал ее по имени, и она пошла на голос. За перилами стояли два мужчины.

— Не надо прыгать! — уверено произнесла она. Оба обернулись — это были Майкл и Ричард.

— Вы хотите умереть? — растеряно спросила Элизабет, глаза ее слезились то ли от ветра, то ли от горечи из-за того, что кого-то из них она может потерять.

— Ты должна выбрать одного из нас! — твердо произнес Майкл. — Помни, я всегда был рядом!

— Не всегда, — тихо произнесла она.

— Хорошо, почти всегда был рядом. Ты носила мой свитер…

— Пуловер…

— Неважно! Но он был твоей кольчугой и оберегом. Ты ведь об этом помнишь?

Майкл смотрел на нее пристально, боясь потерять ее взгляд. Он словно гипнотизировал напуганную женщину и продолжал говорить:

— Мы женаты, Элизабет, ты привыкла ко мне, и я люблю тебя много лет.

— Да, Майкл, мы женаты… И это ты привык ко мне.

— Ты хочешь, чтобы я прыгнул?

Женщина отрицательно покачала головой. Элизабет чувствовала страх Майкла. Он опасался, что она его не выберет, потому что не готов был прыгнуть.

— Выбери его, Элизабет. Он заслужил тебя больше, чем я, — не сказав ни слова, второй мужчина расцепил руки и полетел стремительно вниз.

— Ричард! — закричала она, надрывая голос. — Ричард, нет!

Элизабет бросилась к перилам и потянула руку вниз, желая дотянуться до приближающегося к воде тела. Она все выкрикивала его имя пока не почувствовала, что силы ее иссякли, она хрипела, затем голос пропал совсем.

— Элизабет! Вы слышите меня? Моргните глазами, если вы понимаете мои слова! — спросило незнакомое лицо в белом колпаке и с маленькими усиками. Женщина смотрела на него удивленно, не понимая, где находится. Несколько людей в белых халатах суетились вокруг нее, у стены стоял хмурый Майкл, он сосредоточено смотрел в ее глаза. Она хотела что-то сказать, но звук не шел из горла.

— Все в порядке, вы в больнице. Элизабет, была авария, и вы серьезно пострадали. Сейчас все в порядке! Не пугайтесь! Мы отключим аппарат искусственного поддержания жизни. Если вам станет плохо — подайте знак.

Элизабет чувствовала себя так, словно по ней проехало несколько тягачей. Болела каждая клеточка организма. Она не могла ни шевелиться, ни говорить, и это пугало ее.

— Я была на мосту, — вспоминала она, не сразу поняв, что это не было реальностью. — Там было холодно, и потом он разжал руки… Стоп! Я села в такси… Ричард — он не упал с моста! Нет, он остался у отеля… Он жив — это хорошо… И Майкл жив — это тоже хорошо.