За время совсем не женственной тайной «карьеры» Кейт в качестве «похитительницы» жен у мужей, которые их не заслуживают, она встречалась с самыми разными реакциями. Одна женщина сбежала от своего мужа, но уже через несколько дней начала проситься обратно, настаивая на том, что он просто не проживет без нее, что он на самом деле ее любит и никогда больше не ударит. Другая скрывалась три недели в этом коттедже, не в силах даже поднять голову. Были и те, кто в полной мере воспользовались выпавшим им шансом и выскользнули на свободу, едва им представилась такая возможность. Поведение Луизы лежало где-то между этими двумя крайностями.

Она настаивала на том, что должна продолжать исполнять свои обязанности супруги в течение многих месяцев, прошедших с тех пор, как Кейт впервые обнаружила, что именно с ней происходит. Когда же Луиза стала матерью, что бы она ни думала о своих супружеских обязанностях, все это отошло на второй план по сравнению с новой обязанностью матери, которой та отдалась с самозабвенной страстью. И не так много женщин, оказавшихся в сходной с Луизой ситуации, стали бы шутить о скуке, зная о том, что где-то рядом находится разгневанный муж.

— Он пробудет здесь всего несколько дней, — предположила Кейт. — У него нет никаких зацепок, никаких следов — лишь слух о какой-то рыжеволосой женщине, которая наняла экипаж, а потом исчезла. Ему придется уехать отсюда максимум через неделю.

Луиза кивнула.

— Но пока Харкрофт здесь, он не должен меня ни в чем заподозрить. Ни на минуту. Он думает, что я легкомысленная, глупая особа, увлеченная походами по модным лавкам и организацией балов. Я хочу, чтобы он и продолжал так думать. Следующие несколько дней я посвящу себя развлечению дорогих гостей. Я буду организовывать грандиозные обеды. Я искренно обижусь, если Блейкли откажется участвовать в моих музыкальных вечерах.

— С ним Блейкли? Должно быть, Харкрофт собрал всех, кто был ему хоть в чем-то обязан. Полагаю, он притащил сюда Блейкли, чтобы напугать тебя и заставить выдать мои тайные планы. Да, это и в самом деле сложности…

— Ситуация усложнилась даже еще больше, — призналась Кейт. — Понимаешь, здесь мой муж.

— Кархарт? Когда же он вернулся?

— Вчера. Ты можешь в это поверить? Конечно, его корабль не мог сбиться с курса хотя бы на две недели… Теперь он здесь, и, в отличие от Харкрофта, который меня игнорирует, Нед будет следовать за мной по пятам и досаждать своим присутствием. Прошлой ночью…

Она прикусила язык. Ей показалось неправильным обсуждать с кем-либо то, что поведал ей муж. Его обещания казались ей такими реальными в приглушенном лунном свете, таким же священным, как и брачные клятвы. Было бы почти святотатством рассказывать о них даже близкой подруге.

Будь практичной, напомнила себе она.

Однако прежде, чем Кейт продолжила свой рассказ, Луиза взяла ее за руку:

— Я знаю, прошло много времени с тех пор… с тех пор, как ты в последний раз… Он не причинил тебе боль?

Если что и было хуже, чем разбалтывать супружеские тайны, так это слышать, как Луиза утешает Кейт из-за несуществующих проступков ее мужа — человека, который кормит мятными леденцами строптивую полудикую лошадь.

— Ну, ну, — успокаивающе прошептала Луиза. — Обещаю, если он только покажет здесь свой нос, я подстрелю его за тебя.

Кейт только рассмеялась:

— В этом нет никакой необходимости. Он никогда не был таким плохим. На самом деле он… другой. Опасный, нежный, — неуклюже закончила она фразу. — Он всегда таким был. Ты же его видела. А не думаешь ли ты, что… гм… что ты можешь рассказать ему все?

Кейт внезапно почувствовала, насколько уязвимым было это ее предложение. Она не имела ни малейшего понятия, как он отнесется ко всему, когда узнает. Ее отец вспыхивал при малейшем намеке на то, что Кейт собирается предпринять самостоятельно что-нибудь интересное, будто это задевало его отцовские чувства и заставляло усомниться в его собственных возможностях. Он любил ее вспыльчивой, отчасти приторной любовью — той, что лишь усложняла ей жизнь, заставляя сидеть на месте.

И скучать.

Она любила отца, но скрывать от него свои занятия было жизненно необходимым.

— Нет. — Луиза встала и резко повернулась, поглаживая закутанного в пеленки младенца. — Во имя всего святого, он же друг Харкрофта.

— Нам будет нужен кто-нибудь, чтобы добиться развода. Должен же быть какой-нибудь другой выход, кроме бегства в Америку. Ты не можешь долго оставаться в таком состоянии. — Кейт развела руками, указывая на тесную комнатушку и все с этим связанное — скитальческую жизнь, побег от мужа, имевшего полное законное право потребовать ее возвращения, ее сына, растущего без прав и привилегий, полагающихся ему от рождения. — Конечно, это радикальная мера, но ты же можешь подать ходатайство о разводе на основании жестокого обращения.

Луиза судорожно взмахнула руками:

— А он поможет? Ты уверена? Какое ты имеешь на него влияние?

Да моего влияния не хватило даже на то, чтобы завлечь его в постель.

Если бы она имела хоть какое-нибудь влияние на мужа, он бы никогда не уехал. И к тому же вернулся он гораздо более опасный, более таинственный, чем когда-либо.

Луиза тяжело опустилась на стул, и Джереми на ее руках тихонько всхлипнул во сне.

— И все равно это не выход. Даже если мы будем уверены, что твой муж меня поддержит, все равно Харкрофт отберет Джереми. А я его никогда не оставлю. — Гневные нотки зазвучали в ее голосе. — Только не ему. Только не это. Я лучше умру.

Несмотря на вызывающий и выспренний характер этого заявления, яростный огонь, сверкнувший в ее взгляде, свидетельствовал о его несомненной искренности. Неловкое чувство коснулось Кейт. А ведь она вручила Луизе оружие.

Однако было слишком поздно отбирать у Луизы пистолет, да и случись что, это уже не имело значения.

— Оружие, — облизнула губы Кейт, — следует использовать только как угрозу, понимаешь?

— Ох, — горько сказала Луиза. — Я понимаю. Это в большей степени моя ошибка. Я сама позволила, чтобы такое со мной случилось. Я ничего не говорила в течение многих лет. Ни жалоб, ни протестов. Я просто смирилась с этим. Я даже думаю, что сама все это заслужила.

— Никто не заслуживает ударов в живот раскаленной кочергой.

— Но я не остановила этого. — Луиза смотрела невидящим взглядом. — Пока он не пригрозил Джереми, я даже не пыталась его остановить.

Кейт узнала правду о периодических мифических заболеваниях своей подруги год назад. В то время она убеждала ее покинуть мужа, сделать хоть что-нибудь. Луизе потребовалось больше года, чтобы начать действовать. Невозможно было не жалеть ее после всего того, что она пережила. Кейт понимала, что ее подруга пострадала не только физически. Однако Кейт все равно не могла избавиться от легкого чувства досады.

— Не говори так, — заметила Кейт. — Ты все-таки прекратила это. Ты здесь. Ты в безопасности. Никто и никогда тебя не найдет.

Кейт посмотрела в окно. Расстилавшийся прямо перед ними ковер пожухлой желтоватой травы, покрывавшей холм, плавно переходил в осеннее красновато-коричневое убранство долины. Серые завитки дыма виднелись над расположенной в нескольких милях отсюда деревней. Кейт досчитала до десяти, стараясь унять досаду и успокоить свои встревоженные чувства, подождала, пока дальнее облачко дыма не исчезло и не появилось новое, и лишь потом продолжила говорить:

— Я думаю, ты недооцениваешь своей собственной силы.

— А ты всегда ожидаешь от меня слишком многого, — просто ответила Луиза. — Я совсем не сильная, не такая, как ты.

Кейт продолжала смотреть на увядающую траву. Она не могла разглядеть отдельные былинки в этом море выгоревшей под ярким солнцем зелени, по которому периодически пробегали легкие волны, нагоняемые залетевшим ветерком. Если бы Луиза смогла заглянуть в сердце Кэтлин прямо сейчас, то она не назвала бы ее сильной. Кейт боялась Харкрофта. Ужас от того, что он может раскрыть все, вгонял ее почти что в панику. Ее собственный муж мог предать ее в любой момент, а она все равно хотела, чтобы он взял ее прошлой ночью.

Она не была сильной.

Нет, Кейт испытывала страх. Однако она стала профессионалом в сокрытии истинных чувств под покровом внешнего спокойствия. А теперь ее муж угрожал сорвать эту ее последнюю защиту.

Она постаралась взять себя в руки, прежде чем начать говорить.

— Тебе нечего бояться. — Кейт подняла подбородок и уловила взглядом какое-то отдаленное движение на холме. Кровь похолодела у нее в жилах, вся ее смелость мигом испарилась. Едва успев сделать глубокий вдох, она увидела двух всадников на лошадях.

Она знала, чьи это лошади. Всадниками были не кто иной, как Харкрофт и ее муж. Рано утром, за завтраком, они говорили о том, что собираются посетить ближайшие деревеньки и порасспросить местных жителей. Кейт не думала, что они выберут эту, едва заметную тропку.

— Пригнись! — шепотом воскликнула она.

Луиза резко присела — так быстро, что Джереми открыл глаза и растерянно заморгал. Они прижались друг к другу на полу.

И пока они будут вести себя тихо и спокойно…

И тут Джереми заплакал. Нет, он не начал тихо всхлипывать, а, напротив, наморщил свой носик и завопил. Кейт никогда бы не подумала, что этот сверток пеленок, размером едва ли больше кочана капусты, может испускать такой шум. Она в ужасе уставилась на Луизу. И с этим ничего нельзя было поделать. Луиза пыталась укачивать его, поглаживая по спинке, и бросала обеспокоенные взгляды на Кейт.

И все равно по-прежнему не было никаких причин, по которым бы мужчины внезапно изменили свои планы и решили заглянуть в отдаленную пастушескую хижину. Дорога, по которой они ехали, проходила примерно в четверти мили от этого домика и вела вдоль холмов к деревне, до которой было восемь миль пути. Даже если они и подъедут ближе, то не увидят ничего примечательного, разве что только не заглянут прямо в окно простой пастушеской хижины, покинутой с приходом осени своими хозяевами. И как бы громко ни заливался Джереми, им надо было бы подойти очень близко, чтобы услышать его плач.