Тело ее сотрясалось в его объятиях. Она полностью, абсолютно принадлежала только ему. Он был внутри ее, он ласкал ее, восполняя то, что когда-то запрещал себе.

Когда Кейт достигла вершины удовольствия, Нейд ощутил жар, словно от открытой печки. Он содрогнулся внутри ее, потом снова и снова, пока не излился в ее нежное лоно. Пока не стал пресыщенным и слабым, едва способным удерживать ее почти невесомое тело у этой стены.

Первым вернулось дыхание.

Потом последовала ноющая боль во всех мышцах и мускулах, уставших от физического напряжения.

Нед долго не мог прийти в себя. Она смотрела на него, утирая ему пот со лба, и мягкая, робкая улыбка сияла на ее губах. Ее ноги по-прежнему обнимали его за талию, а он находился в ней, ощущая мужским естеством биение пульса где-то в глубине ее тела. Возможно, эти удары раздавались в нем самом. Он не мог сказать точно.

И ради всего святого, они были в трижды проклятом коридоре, где любой лакей мог увидеть их. О чем, черт возьми, он думал?

Нет, он не думал. Он даже не мог дождаться того, чтобы увести ее в постель, как цивилизованный человек.

— Будь я проклят.

Робкая улыбка залила ее личико.

— Если бы я знала, что это будет так, я бы заставила Харкрофта ударить меня много лет назад.

И Господь действительно проклял Неда. Тот позабыл обо всем — о своем беспокойстве, о ее благополучии, о своем контроле. Ярость превратилась в вожделение. В голове не осталось ни одной мысли, кроме как насладиться ее желанным телом.

И снова она, кажется, совсем не была против. Даже наоборот. Он недоуменно тряхнул головой, стараясь осознать смысл происходящего. Нед медленно оторвался от нее, бережно опустил ее на пол со всей нежностью, на которую только был способен.

Она застегнула его брюки, и руки ее не дрожали. Кейт закусила губу, сосредоточенно занимаясь этим, и внезапно новое чувство пронзило его. Он всегда думал, что его жена потрясающая женщина. Как же он не замечал ранее, насколько обожаемой, восхитительной она была?

Кейт еще раз взглянула на него, улыбаясь:

— Ну что же, мистер Кархарт, кажется, у вас теперь роман со своей женой. И что же вы собираетесь делать дальше?

Бежать отсюда. Это была его первая мысль, недостойная, как и все его тайные побуждения.

Нет, Кейт права. После того, что случилось с ними за эти последние несколько минут, пути назад не было. Он больше не мог скрывать от нее эту темную, жаждущую часть своей натуры.

И существовало много гораздо более страшных вещей, чем обладать женой, которая наслаждается его телом столь же страстно, как и он наслаждается ее.

Итак, она разрушила все его барьеры, за исключением последнего. Она считает его сильным. Она думает, что он теплый, как солнечное лето, и не понимает, что он почти достиг апогея. Нед чувствовал, будто невесомо парит в воздухе.

Но это не имеет значения. Он уже переживал свои зимы, и не раз. Он справится с новой, когда та настигнет его. Если ей необходимо верить в то, что он сильный, он станет сильным для нее, и не важно, какое время года у него в душе. Ей не следует знать о том, что терзает его.

Так что он улыбнулся ей той же ленивой, удовлетворенной улыбкой, что она одарила его.

— Что же, миледи. Прежде всего я предлагаю, чтобы мы позвали кого-нибудь приготовить ванну.

Глава 16

— Ванну? — недоверчиво повторила Кейт. Тело ее по-прежнему пресыщенно дрожало. И все же она не была удовлетворена до конца.

— Поверь мне. — Он улыбнулся. — Ты хочешь ванну.

— Ох. — Кейт внезапно осознала, как от нее пахнет потом, какой мокрой она была. Совсем не романтично. Неужели он пытался сказать, что…

— О, да не смущайся так. — Он взял ее за руку. — Я хочу сам искупать тебя. Доверься мне.

— Я верю тебе. — Кейт не сознавала, что это правда, пока эти слова не сорвались с ее уст. Но это было именно так — она ощущала на губах это незнакомое чувство, столь же летучее и воздушное, как бренди, и в два раза более пьянящее.

Глаза его слегка расширились. Он очень медленно поднял руку и дотронулся до ее щеки.

— Конечно, а как могло быть иначе. — Его голос звучал ниже, чем обычно. Он обволакивал ее, проникая глубоко внутрь. — Я же говорил, что ты будешь доверять мне.

— Ты можешь шутить сколько тебе угодно, Нед, но я вижу тебя насквозь.

Произошло что-то почти незаметное — игра света или легкое дуновение ветерка. На секунду ей показалось, что зрачки его сузились и жар его превратился в лед. Это ощущение пронеслось так быстро, что Кейт подумала, что ей привиделось.

— О да, конечно. — Его голос звучал тепло и ласково. — Признаюсь, все это лишь часть моего дьявольского плана. Сознаешь ли ты, что я никогда не видел тебя полностью обнаженной?

— Что? Но… — Она остановилась, вспомнив темноту их первой брачной ночи.

Он пожал плечами:

— Плохое освещение. Неудачные ночные рубашки, задранные до колен, но никогда не снятые полностью. О да, ты видела меня больше, чем я тебя. Мне хотелось бы это восполнить.

Нет, она видела его вовсе не достаточно. И когда яростный накал страсти утих, Кейт заметила, что к нему вновь вернулся юмор, бывший столь характерной чертой его индивидуальности. Он снова был легким и непринужденным в общении.

— Если мы прикажем нагреть ванну в середине дня, слуги могут заподозрить, что мы…

Она умолкла, снова деликатно подыскивая нужное слово.

— Совокуплялись, — пришел на помощь Нед. — Имели сношения. Спали друг с другом, хотя последнее выражение имеет более правильный оттенок. Не думаю, что слова «спали друг с другом» применимы, если это делалось у стены в коридоре. Занимались любовью.

Столько слов. Столько способов испытать их.

— А какое слово использовал бы ты?

— Я бы сказал, что просто был с тобой. И поскольку я знаю, что ты спросишь, отвечу сразу, что мне этого недостаточно — не будет достаточно, пока ты не окажешься наверху и я не сниму с тебя все эти одежды. Сейчас же.

— Но каждый узнает…

— Кейт. — Он положил свою руку на ее запястье. — Позвони, чтобы приготовили ванну.

Ей удалось справиться с этим, не залившись краской смущения. Она даже умудрилась спокойно подняться по лестнице, а не взбежать по ней, чувствуя на себе его взгляд. Я никогда не видел тебя обнаженной. Возможно, это было и правдой в строгом смысле слова. Но ему удалось проникнуть в самые страстные, самые сокровенные уголки ее души. Неду было известно все — ее тайные страхи, ее запретные желания. Она же знала лишь его вожделение, его страсть. Кейт и сейчас чувствовала его прикосновения, ее тело хранило память о его необузданных ласках.

Она смотрела на него без одежды, но вовсе не была уверена, что хоть раз видела его действительно обнаженным.

Слуги наполняли ванну, выливая туда кувшин за кувшином кипящую воду. Рядом суетилась горничная, расставляя мыло и полотенца, рвала лепестки и наливала ароматические масла в воду, приготавливала ополаскиватель из цветков бузины и коры ивы для ее волос. Женщина взглянула на Неда, который наблюдал за всем этим процессом, сидя в кресле, но не проронила ни слова.

Когда горничная подошла к Кейт сзади и взялась за шнуровку ее платья, Нед остановил ее.

— Я сам этим займусь, — заметил он спокойным, будничным голосом, будто он каждый день раздевает свою жену перед ванной. — Ты можешь идти.

Слуги в доме были слишком хорошо вышколены, чтобы понимающе улыбаться. Горничная Кейт лишь посмотрела на Неда абсолютно безучастным взглядом, подошла к комоду и достала оттуда еще одну стопку полотенец. Будто бы они могли расплескать повсюду воду. И при каких обстоятельствах это должно было случиться… У Кейт пылали щеки. Горничная положила новую стопку полотенец рядом с предыдущей и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Интересно, как далеко тянется этот румянец? — Нед подошел к ней ближе и показал пальцем, объясняя, что он имел в виду — пунцовую, пылающую полоску кожи у самого выреза платья, спускающуюся за шнуровку корсажа.

Кейт покраснела еще больше.

— Я… ох…

— Ничего уже не поделаешь, — заметил он. — Они все теперь уверены, что мы предавались своим плотским желаниям. И если мы ничего не сделаем больше, они также будут говорить об этом. Так что следует извлечь пользу из сложившейся ситуации.

Он положил руки ей на плечи и нежно развернул ее спиной к себе. Она почувствовала его прикосновения на шнуровке корсажа. Кейт раздевали и одевали тысячи раз в ее жизни. Она ощущала руки горничной на этих перекрещенных завязках столько раз, что невозможно и сосчитать. Но это никогда не были его руки — большие, сильные, ласковые…

— Нед, что ты там делаешь?

— Они запутались. — Его голос звучал сконфуженно. — Я немного потянул за этот конец тесемки, а потом узел затянулся, и теперь они все перепутались. Это что, жестокая шутка?

Кейт нахмурилась и повернула голову, пытаясь посмотреть себе за спину, чтобы понять, о чем он говорит. Она еле сдержала улыбку:

— Полагаю, можно сказать и так. Женщины называют эту шутку бантиком.

— Я этого не одобряю. Чем, помилуй бог, плохи пуговицы?

— Шнуровка позволяет платью более плотно облегать фигуру. Не тяни так сильно. Ты их только больше запутаешь.

Возникла долгая пауза, потом еще один рывок.

— Нед, мне позвать горничную?

— Нет уж, спасибо, я способен снять платье своей супруге и без посторонней помощи. Ага, вот они! Эти концы переплетены вместе. Как умно задумано, словно специально для того, чтобы запутать супруга. Теперь я вижу, в чем здесь дело. Мне следует хорошенько поговорить с твоей портнихой.

Кейт почувствовала, как шнуровка ослабла. Его руки бережно добрались до ее плеч и задержались там.