У Леандро не было другого выбора, кроме как жениться на Марни и молиться о том, чтобы она никогда не вспомнила о том, как с ней когда-то обошелся будущий муж.

Глава 8

– Как вышло, что ты стал интересоваться восстановлением старых театров? – спросила Марни Леандро.

Прошла неделя с момента их приезда во Флоренцию. Был жаркий полдень, и они пили латте, сидя в кафе на площади Микеланджело, откуда открывался панорамный вид на город и была видна терракотовая черепичная крыша кафедрального собора Дуомо.

Они посетили заброшенный оперный театр, красивое здание постройки восемнадцатого века: Леандро купил его, чтобы восстановить, вернуть былую роскошь.

– Деньги, – просто ответил он и улыбнулся, заметив удивление на лице Марни. – Не стану притворяться, будто я этакий спасатель старых зданий и реставрирую их исключительно потому, что люблю историю. Я бизнесмен, а не романтик, и восстанавливаю театры только лишь тогда, когда уверен, что мне удастся сделать на этом прибыль. Марни задумчиво взглянула на жениха:

– Не думаю, что это правда. Я смотрела на тебя, когда ты осматривал тот театр – было видно, что ты любишь старину.

– Конечно, меня восхищают архитектурные находки старины, – сказал Леандро, помолчав. – Хотя признаю, что этот театр для меня необычен, потому что именно в нем моя мать начинала свою карьеру оперной певицы, до того как стала всемирно известной звездой мюзикла.

– Какой была твоя мама? Она ведь была так известна. Я видела телевизионные версии мюзиклов, где она играла, и голос ее был потрясающим.

– Джульетта была невероятно талантлива. На нее можно было любоваться как на сцене, так и в жизни, люди тянулись к ней, у нее была способность влюблять в себя всех без исключения одной лишь улыбкой, и я не был исключением.

Леандро рассмеялся, но Марни уловила боль в его голосе.

– Я был буквально околдован ею и еще мальчиком отчаянно хотел быть рядом, чтобы она улыбалась мне и любила меня. Но не уверен, что моя мать любила кого-то, кроме самой себя.

– Детям обязательно нужно чувствовать себя любимыми, – с чувством сказала Марни. – Моя мама страдала от депрессии и не могла заботиться обо мне и братьях. Иногда я думала, что это из-за меня она так несчастна, и потому старалась вести себя очень хорошо, надеясь, что тогда мама перестанет плакать, а папа вернется.

Рассказывая это, Марни подумала, что всю жизнь только и старалась угодить другим и в результате утратила чувство уверенности в себе.

– Я хочу, чтобы наш ребенок вырос, зная, что мы будем любить его вне всяких условий, – призналась она Леандро.

– И я этого хочу, дорогая.

Он улыбнулся ей своей сногсшибательной улыбкой, и, как это всегда бывало, Марни оставила все сомнения, что закрадывались порой в ее душу.

Гуляя по площади, она заметила, что ни одна женщина равнодушно не проходила мимо Леандро. Что ж, это неудивительно – он выглядел как знаменитость, в черных джинсах, рубашке поло и дизайнерских темных очках. Вот только почему он, такой роскошный, выбрал ее, незаметную и серенькую мышку?

– Почему ты хмуришься? – спросил Леандро, взглянув на Марни. – Устала гулять? Может, пойдем домой, и ты приляжешь отдохнуть?

Она хихикнула:

– О, я много времени провожу в постели – вот только не всегда отдыхаю.

Леандро снял очки, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонек. Марни почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

– Может, вернемся на тот рынок неподалеку от моста Понте Веккио, туда, где продается чудесная одежда для малышей?

– Конечно. Но я серьезно: если ты устала, можем остановиться в кафе, и я куплю тебе еще мороженое.

– Я стану похожей на слона, если буду так много есть, – печально ответила Марни.

– Чепуха, дорогая, ты выглядишь потрясающе. Беременность лишь красит тебя.

Марни взглянула на Леандро, уверенная в том, что он поддразнивает ее, и не смогла разгадать выражение его глаз. Но от его взгляда время словно остановилось, и все звуки и голоса отступили на второй план.

– Я хочу, чтобы ко мне вернулась память, – расстроенно произнесла девушка.

– Для нас сейчас важно будущее, а не прошлое, – тихо сказал Леандро. – Думай о том, что мы будем вместе, муж и жена, а скоро станем родителями.

Мимо пробежала группка подростков, оживленно болтая, и очарование момента было нарушено. Да что это с ним? – спросил себя Леандро, ведя Марни по рыночной площади. На него это совсем не похоже – рассказывать о матери и своих чувствах к ней. Но Марни была хорошим слушателем, и отчего-то было легче открыться ей, чем тем женщинам, что были с ним рядом раньше.

Ее детство тоже не было самым счастливым – да и смерть брата сильно омрачила его. Но Марни не замкнулась в себе и своем горе, напротив – была доброй и понимающей. Леандро чувствовал себя виноватым за ту авантюру, что затеял. С его стороны несправедливо заманивать ее в этот брак, не рассказывая об истинных своих намерениях. Но он ведь сделает ее счастливой, в этом нет сомнений. Она никогда не узнает, что ее муж сделал ей предложение лишь затем, чтобы получить ребенка.

Они нашли прилавок с детской одеждой, где Марни уже однажды покупала что-то. На сей раз на глаза ей попалась красивая вязаная шаль. Купив ее, она пояснила:

– Малыш ведь родится зимой.

Они прошлись по мосту Веккио, что был перекинут через реку Арно. Идя к машине, Марни остановилась, чтобы купить воды. Пересчитывая мелочь в кошельке, она нахмурилась.

– Продавец на рынке дал мне на пять евро больше, а я сразу не заметила. Пойду отдам деньги.

– Это же всего пять евро, и, скорее всего, именно такую сумму продавец и накинул, ты же знаешь, что для туристов все всегда дороже, – сухо сказал Леандро. – Идти обратно на рынок – безумие, дорогая, это слишком далеко.

Но Марни уже шла к мосту.

– Пять евро могут показаться копейками для миллионера, – сказала она. – Но это не мои деньги, и я собираюсь их вернуть. Тебе можно не идти со мной. Можешь подождать в кафе.

Леандро обнял невесту за талию.

– Конечно же я пойду с тобой. Но после такой долгой прогулки придется устроить долгую сиесту, – пообещал он.

Идя с Марни к рынку, он размышлял о том, может ли человек, так желающий отдать назад случайно полученные пять евро, быть вором. Все в Марни указывало на ее кристальную честность и было совсем непохоже, что это она украла украшения. Но, может быть, она знала правду о том, кто их взял, и покрывала брата? Сейчас, конечно, потеряв память, она совсем ничего не знала о краже.

Леандро вспомнил, как она плакала, когда услышала его обвинения, и снова почувствовал угрызения совести. А что, если он не прав? Боже, ему нужно молиться, чтобы Марни ничего не вспомнила, потому что все это выглядит подозрительно, с неохотой признал Леандро.


Позднее лето плавно перешло в осень, и листья на деревьях стали золотыми, но погода по-прежнему была хорошей. Было достаточно тепло, чтобы ужинать на террасе, и даже малейший ветерок не тревожил пламя свечей на столе.

– Как ты начала интересоваться астрономией? – спросил однажды Леандро, любуясь золотистым отблеском волос Марни в свете свечей. С каждым днем она становилась все прекраснее. Беременность округлила ее формы, и теперь она казалась еще более соблазнительной. Леандро не мог насытиться ею.

Марни запрокинула голову и посмотрела в ночное небо: там, словно на черном бархате кулис, был виден серебристый диск луны и сотни, тысячи, миллионы ярких, точно бриллианты, звезд.

– Когда я была маленькой, отец брал меня и братьев летом в поход с палатками, и темной ночью мы непременно считали звезды. – Она улыбнулась. – Иногда, глядя в ночное небо, я думаю о папе. У него сейчас другая семья в Болгарии, и я думаю порой, берет ли он своих детей в поход и рассказывает ли им про звезды.

Сердце Леандро сжалось.

– Мне жаль, что твой отец покинул тебя.

– Я по нему очень скучала и, наверное, училась лишь потому, что хотела позабыть обо всех проблемах дома. Вселенная огромна, и, изучая ее, начинаешь понимать, как незначительны все наши человеческие беды.

Марни прошла дальше в сад, отходя от света, что лился с террасы.

– Смотри не упади в бассейн, – предупредил Леандро, идя следом. – Даже когда ярко светит луна, в саду темно – хоть глаз выколи. Пойду включу освещение.

– Не надо. Так звезды видны четче. – Склонив голову, Марни смотрела на созвездия, что казались ей добрыми друзьями. – Я всегда хотела быть ученым в Европейском управлении космических исследований, но, полагаю, эти планы придется отложить, пока малыш не подрастет.

Она произнесла эти слова с сожалением. Конечно, предстоящее рождение ребенка ее радовало, но одновременно и пугало, и немалую роль в этом играло то, что ее собственные родители были не лучшей моделью для подражания.

– А какие у тебя отношения с отцом? – спросила Марни, вспомнив, что Леандро редко заговаривал об этом. – Ты же говорил, что он воспитывал тебя после ухода мамы.

– Меня воспитывали многочисленные няни и воспитатели, и их отдельной заботой было выявлять на разных стадиях моего детства те качества, что отец хотел искоренить во мне, как в наследнике Виалли.

Леандро шутил, но Марни вспомнила ту его детскую фотографию, что висела на стене на лестнице, и одиночество, что читалось в его глазах.

– Не похоже, что твой папа тебя любил, – отозвалась она.

– В мире есть всего две вещи, что Сильвестро способен любить: деньги и власть. Он хотел получить меня вовсе не оттого, что ему нужен был сын, родственная душа. Он всего лишь хотел обрести контроль надо мной. Мы часто спорили, и я бы не сказал, что в наших отношениях была – или есть – любовь.

Леандро мрачно подумал, что и в первом его браке любви не было. Узнав о предательстве Николь, которая выдала Генри за его родного сына, он навсегда закрыл свое сердце от посягательств на него. И теперь мало у кого был шанс снова оживить былые чувства. Даже у этой женщины со светлыми волосами и карими страстными глазами.