— Значит, теперь мы пара?

Плечо с бедром резко отстранились:

— Напарники — да, но не пара. Не перегибай, как Тим, хорошо? Тогда от проведенного времени хорошие воспоминания останутся у обоих.

На ринге раздался грохот, все умолкли. Качок все же завалил десятипудовую груду мяса и праздновал победу. У толстяка из носа хлестала кровь и как-то неестественно дергалась рука, его с трудом уволокли подоспевшие охранники, вчетвером придерживая с разных сторон.

Количество травм росло, но это никого не напрягало. Сюда пришли за зрелищем. Его и подавали.

Настя указала на мою кабинку, осиротевшую после бегства Снежки:

— Пойдем? Или тебе приятно смотреть на кровь?

— Желание дамы — закон. — Я галантно предложил руку. — Мурад сказал, что это одно из главных правил заведения. Кстати, Снежка обмолвилась, что в этих правилах партнершам рекомендуется…

— Кваздик, я же просила. — Нежная кисть сжала мой локоть, а плечо и бедро снова ощутили волнительное трение. — И «рекомендуется» не значит «обязывает». Радуйся, что ты здесь, и не выпендривайся, окей?

— Йес, Анастасия-ханум.

На сцену высыпал уже знакомый девчачий коллективчик, я невольно задержался глянуть, как они теперь выглядят и что отмочат на этот раз.

В руки у них вернулись помпоны, на грудь — топики, зато с плеч исчезли пиджачки. Странное постоянство сохраняли только белые гольфы — единственный предмет одежды, который никакой функции, кроме эстетической, в теплом помещении не выполнял.

Когда мы с Настей мыли отключившуюся Люську, столь же откровенный вид подопечной не вызывал восторженного ступора, и о каком-то влечении или благоговеющем поклонении даже речи не шло. И когда я рисовал по безвольно раскинувшемуся телу и слизывал с открытой груди, живота и дальних закромов, куда прежде допускались исключительно избранные — это было волнительно и безобразно-интересно, но Люськина пьяная нагота не воспринималась чем-то желанным и манящим. Даже когда Настя расплачивалась за карточный долг, ее тело вызывало у меня другие эмоции — вулкан тестостерона извергался таким вожделением, что для чего-то другого не оставалось ни сил, ни возможности. Настя была красива, но когда она сняла одежду, об эстетическом аспекте я больше не вспоминал.

Другое дело — веселые девчонки на сцене. Они были чувственны и эмоциональны. Они были эротичны, самодостаточны и отстраненны от окружающего. Они были прекрасны. Танец начался с таких акробатических номеров, что дух захватило.

— Нравится? — Настин подбородок дернулся в направлении сцены.

— А ты как думаешь?

— А это?

Теперь меня ткнули в прелести плававших в подсвеченной воде русалок. В переливавшейся невесомости парили заманчивые силуэты, зрелище притягивало и утягивало, и я почувствовал себя Одиссеем, который попал в колдовские сети сирен. Хотелось забыть о приличиях, броситься в воду и делать то, что хочет душа, а не мозг. Точнее, не душа, а низменный инстинкт, но в данный момент душой притворился именно он.

Легендарного Одиссея удерживали веревки, которыми его привязали к мачте. Моей веревкой стала спутница, и она дотянула меня до мачты-кабинки, где без визуальных раздражителей я очухался от гипноза и немного пришел в себя. Мою руку отпустили, Настя уничижительно бросила:

— Разуй глаза, Кваздик. Ты здесь никто, разовый гость, обычный посторонний. За все, что вокруг, ты не заплатил ни копейки. Давай сразу расставим точки над ё: сегодня ты можешь пользоваться здесь всем, кроме меня, а станешь борзеть — получишь в глаз. Не сейчас, так потом, и кулак будет поболее моего. Окей?

Кадык дернулся, словно сглотнул последние надежды, и я кивнул. Отношения выяснены, рамки определены, будем удовольствоваться тем, что доступно. А это, между прочим, немало, другому на полжизни хватит. Но психика — штука паршивая, хочет, паразитка, всего и сразу, особенно когда вот оно, только руку протяни.

Каждый расположился на своем диване. Настя взгромоздилась с ногами, так реально удобнее, а я проклинал полагавшиеся костюму туфли. У помещения обувной рожок в комплектацию не входил, а расшнуровываться, мять брюки, а затем снова зашнуровываться… Не-е-ет, лучше потерпеть.

Напарница заметила мои мучения и даже поняла суть.

— Ладно, Кваздик, только в счет нашей дружбы. — Она сдвинулась в дальний край к самой стенке. — Ложись вдоль, ноги вытяни, а голову клади мне на колени. Но если, как этот сутулый придурок, распустишь руки… Нормально?

Когда звучало последнее слово, я уже блаженствовал на новом месте. В таких случаях промедление смерти подобно, предлагающий в процессе может передумать.

Затылок ощутил небывалый уют. Я прикрыл веки. Со Снежкой у нас начиналось так же… и едва к чему-то не привело. В висках застучало: а вдруг?!

— Можно планшет? — Я указал на столик, что больше походил на полочку.

— Хочешь сделать ставку?

Только сейчас я обратил внимание: на ринге продолжилась борьба за звание чемпиона в категории новичков. Сражались победители первых боев. Побеждал хиляк, дерущийся в стиле «корявое вероломство»: предугадать удары было невозможно, каждое движение содержало второй план, а то и третий, чтобы противник повелся на первый или второй и открылся. Если не будет нокаута, дрыщ непременно победит по очкам.

— Бой мне, конечно, интересен, но не настолько, чтобы променять его на лежание в приятной компании. — Я включил переданный мне гаджет. — К тому же, азартные игры — не мое. Если когда-то появятся легкие деньги — непременно на что-то поставлю, а пока они все нелегкие. Я собираюсь задать вопрос Мураду.

— О чем? Спроси меня, и, может, отвечу.

— Спрошу обоих, хочу сравнить мнения. Вопрос такой: почему в клуб не пускают мужчин-одиночек? Здесь, как вижу, исключительно пары.

Про девушек нам разъяснили на входе, а эта сторона осталась под завесой тайны.

Настино лицо удивленно склонилось над моим:

— А правда, почему? Будь мужик один, ему здесь — сплошное раздолье.

Мне на грудь опустилась мягкая рука, долго не знавшая, куда прибиться. Движение вышло простым, ни к чему не обязывающим, я так к нему и отнесся. Ну, опустилась и опустилась. Лежит себе и лежит. Что такого?

Настя обратила на это внимание, и результат порадовал. Видимо, она ждала худшего.

Ее мысли еще вертелись вокруг заданного вопроса. Светлые волосы высоко над моей головой отрицательно колыхнулись:

— Нет. Одиночка заглядывался бы на других и мешал отдыхать.

— Тогда почему бы не сделать вход только мужчинам? Дам достаточно вот этих. — Приподнятой рукой я указал на «русалок» и официанток, а также на танцовщиц, всем составом вышедших чествовать предугаданного мной победителя. На этот раз неизвестный сценарист целомудренно облачил их в длинные, до пят, кимоно. Парики и маски во все лицо в новой раскраске максимально приблизили облик к настоящим гейшам.

Настя тоже посмотрела, как перед первым финалистом прошел и торжественно выстроился парад красоток. В голову пришло пошлое «А можно посмотреть всех?» Финалист занимался именно этим. Пристально разглядывая каждую, он как в замедленном кадре двигался вдоль шеренг застывших фигурок.

— Я бы так и сделала: вход только для джентльменов, — продолжила Настя. — Не понимаю организаторов. Какой-то высший смысл должен быть, иначе закрадывается мысль, что владельцы клуба неадекватны: на одну оплаченную карточку пускают двоих, из которых одна требуется лишь для эскорта. Она даже мешает, это же балласт, который хочется скинуть. Без напарниц пропускная способность увеличится вдвое. То, что меня пускают, меня радует, но почему пускают, я никогда не задумывалась.

Финалист застыл около одной «гейши», недолгое фехтование взглядов привело к тому, что лицо в маске опустилось, а палец финалиста уверенно ткнул красотку в грудь. Она развязала пояс своего кимоно, и когда цветная ткань полностью распахнулась перед победителем, его глаза довольно пробежались снизу доверху и последовал завершивший дело кивок. Выбранная «гейша» совершила ритуальный поклон, и шеренги девушек вместе с бойцом удалились.

Воображение подкинуло скабрезные картинки. Я осторожно полюбопытствовал:

— Что у них будет потом?

— Бывает по-разному, чаще всего — танец в конце вечеринки, после всех боев, когда определятся победители во всех сферах. — Помолчав, Настя вернулась к так и не оставившей в покое теме. — А сам что думаешь насчет мужчин-одиночек?

— Помнишь то, что вам рекомендовали, но, как ты резонно заметила, не вменили в обязанность?

Лежавшая на моей груди рука напряглась.

— Думаешь, парные приглашения нужны, чтобы не тратиться на излишние услуги персонала?

— Похоже. — Я поелозил затылком, устраивая его с еще большим комфортом. — Здесь как бы дозволено все, но лишь с теми, с кем пришел.

— Не только.

У меня побежали мурашки. Настя уже бывала здесь. Она знает, что будет дальше.

Выданный спойлер просто убил.

— Может, хотя бы намекнешь, — попросил я, — чего ожидать?

Наверное, вид у меня был настолько глупый, что Настя рассмеялась:

— Расслабься, здесь все по взаимному желанию. Если повезет, твои мечты исполнятся, а то и неоднократно.

— То есть, персонал… — мой взгляд в ступоре застыл на русалках, затем черепахой переполз на вновь начавших сновать по кабинкам роскошных официанток.

— Нет, только не персонал.

— Но ты сказала…

— Я помню что сказала. Я сказала: не только с теми, с кем пришел. Кроме меня здесь много прекрасных особ, которые прибыли с другими, и если они окажут тебе благосклонность…

Пока она говорила, тот же вопрос ушел по единственному контакту в планшете. За это время на арене определился второй финалист — похожий на киборга качок. В его честь тоже прошел местный аналог триумфального парада, и выбранная «гейша» (или дальше можно без кавычек? Обязанности практически те же) отправилась за кулисы ждать последней сцены созданного для нас спектакля.