— Приятно быть исключением.

На почерневшем от загара целлюлите я оставил сообщение: «Люблю сладкое и сладеньких». Сообщение — чисто ассоциативное, вызвано диалогом, не имевшим продолжения.

Вскоре палец наловчился: если не надавливать, кончиком можно начертать очень длинные послания. И когда на очередном колдовском безбрежье прорисовывались аккуратные буковки «Молодильным яблокам требуется молодильный огурец», владелица очей очарования посетовала:

— Другие не стеснялись.

Я молча делал дело.

— Тоже можешь не стесняться, — последовало с укором.

— Я не другие.

— Прости, не заметила, больно похож.

Прозвучало обидно, но своим невниманием я обидел ее первым. Про обиду — не мое мнение, женщины так воспринимают, с этим надо смириться. Подушечка пальца выводила мелко, чтобы поместилось задуманное: «Прогноз погоды: по верхам — ветер, по низам — высокая влажность, по вашему желанию — жара», — а в ответ будто дышало этим жаром, подгонявшим желание. Что-то мне подсказало, что Тимоха, идущий следом, в такой ситуации раздумывать не будет. С другой стороны, собиратель шишек — не та профессия, в которой хочется стать профессионалом. Я выбрал среднее: после снимка мои ладони смывали собственную пачкотню тщательно, с особым усердием, переходившим в жесткость, сжимая сочные формы так, что казалось, будто содержание не выдержит и брызнет из-под пальцев. Столь активной тщательности не требовалось, но меня не прогоняли, так почему не проявить о состоянии холста больше заботы, чем необходимо? Одновременно я решил просветиться:

— Не лезть без спроса — это хорошо или плохо?

— Представь, что перед тобой породистый конь. Не накормить его и не выгулять — это хорошо или плохо?

— У коня есть хозяин, пусть он кормит.

— Хозяин держит большой табун и не успевает, а иногда просто забывает. Переиначим: когда перед конем вереницей идут кобылицы, а он связан условностями… тьфу, путами, отпустить его немножко погулять — это как?

— Я считаю, что это дело хозяина. Если собаку кормят все, кому не лень, она не сторожит дом.

— Фу, что за пример? И раз уж зашло о собаках, то если собаку не кормить, она загрызет первого встречного.

— Но не хозяина. Иначе грош цена такой собаке.

— Мы выбрали неправильное сравнение. Если говорить о людях или вернуться к коням…

— Тогда следующий писатель должен вам понравиться.

Через две кабинки настиг знакомый вопрос:

— Первый раз в клубе?

— Уже всех знаете? — дерзко полюбопытствовал я.

— Всех не узнаешь, но стремиться к этому надо. И можно на ты, здесь не церемонятся.

Ядреный ответ готовился сорваться, но глаза увидели «холст».

— У вас предыдущее не смыто.

— А что там?

— Правила запрещают зачитывать.

— Так написано?!

— Так озвучено перед конкурсом, а написано другое.

— А намекнуть можно?

— Штраф за меня платить будете вы?

— Легко.

— Расписочку, пожалуйста. Словам с некоторых пор не верю.

— Карточку примешь?

Я рассвирепел:

— Куда?

— Сказала бы, но ты, кажется, шуток не понимаешь.

Я с силой стер оставленное «Любит пожестче». Все же у большинства мысли схожи. При разборе результатов, как мне кажется, выяснится, что девяносто процентов надписей — близнецы или близкие родственники.

Любительница жесткого мои усилия восприняла адекватно, против легкой грубости не возражала. Не знаю, поняла ли выпрошенный намек, но осталась довольна. Теперь на ней красовалось «Без правильного PIN-кода карточки не вставлять, возможны проблемы».

Вспышка, щелчок, несколько приятных движений, и я двинулся дальше.

После «Территории свободы» и «Здесь закалялась сталь» мозги совсем заклинило, и тут в памяти выскочило забавное «Одиноким предоставляется общежитие». Дальше я пошел по телепрограмме, накидывая названия фильмов и телепередач: «Поле чудес», «Самая обаятельная и привлекательная», «Основной инстинкт», «Жду тебя», «Кривое зеркало», «Минута славы», «Лучше всех», «Клуб веселых и находчивых»…

Упс, передо мной очутилась Люська Теплицына. Я узнал сразу, по обводам: незабвенная «мадам Сижу». В полуобороте на меня скосились глаза из маски, губки скривились, и недовольное лицо отвернулось. Вот и славненько. Презирать — презирайте сколько влезет (только тем, что влезет, не подавитесь), а любоваться запретными видами при всем желании-нежелании не запретите. Один ноль в мою пользу. А если вспомнить ночку после вечеринки у Гаруна, то два-ноль.

Полотно, представленное для художеств, выглядело божественно. Мешала очередная надпись, которую предыдущий автор вновь не смыл — то ли торопился, не успевая на гонг, то ли специально.

— Здесь оставлено послание, это не по правилам. Не возражаешь, если уберу и сделаю как полагается?

— Послание приятное? Для меня, имею в виду. Не оскорбительное?

Я поперхнулся. Как бы позавуалированнее передать смысл надписи «Очень рекомендую»?

— Приятное. Говорит о твоих скрытых достоинствах.

— А ты какую гадость изобразить собираешься?

— Не беспокойся, тоже польщу. Как сокурсник сокурснице.

Зря напомнил. Впрочем, Люська и не забывала, что со мной еще по одним коридорам ходить, в одних аудиториях сидеть и с общими знакомыми общаться.

— Не прикасайся, сама смою.

Теплицына извернулась, одной рукой по-прежнему держа задранный халат, а второй быстро расправляясь с предыдущим творением.

— Ваяй, Микеланджело. — Она высокомерно отвернулась.

Поперек идеальных ягодиц мелким шрифтом появилось: «Если вам одиноко и грустно, то идите на фиг, потому что я не одна и мне весело».

— Прямо поэму пишешь. Может, уже хватит в меня пальцем тыкать?

На язык резонно запросились более подходящие существительные для употребленного глагола, но вслух прозвучало:

— Как сказал классик, обидеть художника может каждый. Готово. Своим посланием я оградил тебя от скучных зануд вроде себя.

— За это спасибо. Понимаю, что ты рад на меня пялиться, в обычной жизни такое счастье никогда бы не привалило. Нельзя было Настьке своих приводить. Ничего, здесь правила суровые, если где-то ляпнешь — во-первых, не поверят, и во-вторых, больше никогда ничего не ляпнешь.

— Мне об этом напоминать не надо, лучше Тимохе скажи.

— На язык слаб?

— Со стаканом иногда дружит больше, чем с головой, а что у трезвого на уме…

— Плохо. Спасибо за информацию.

Интонация мне не понравилась.

— Не понял, ты меня сейчас в стукачи записала?

— Конечно. Ты заложил друга, как это понять по-другому?

— Вот и помогай людям. Халат выше держи и не отвлекайся.

— Обойдешься.

— А я говорю, выше подними, мешает.

Я заснял свое творение, Люська пробурчала:

— Теперь отвернись, я смою. Подписка о неразглашении касается общего, а от себя добавлю еще: если хоть одна живая душа узнает, что твоя тупая физиономия с моей задницей пересекалась, мои друзья их одно в другое по самые пятки засунут. Усек?

Гонг спас от необходимости ответа, поскольку с губ почти слетело кое-что ядовитое для Люськиного самомнения и в то же время опасное для моего будущего. Будем считать, что повезло нам обоим.

Бить женщин нельзя, а ругаться с ними бессмысленно, у них причинно-следственные связи наизнанку вывернуты. Промолчать будет полезней для всех. Очень хотелось выспорить право смыть надпись самому, и причина имелась: при особом старании хозяйка сказочной полянки могла увидеть, какие культуры высадил на ней бравый работничек. Но, во-первых, удаление предыдущего послания показало, что прочитать на себе сзади может только гимнастка китайского цирка, а во-вторых, нам было сказано, что нельзя только озвучивать, в смысле — зачитывать. То есть, передавать смысл вербально. Юридически Люська оказалась в своем праве, и я с радостью сменил роскошный, но холодный ландшафт на более теплые.

Оставленные послания встречались еще неоднократно, это оказалось игрой участников друг с другом. Например, каллиграфический почерк сообщал: «До возвращения мужа еще 14 чел. Уменьши цифру на один и действуй по своему усмотрению, у тебя полминуты».

Полотно на действия не вдохновляло. Не спрашивая разрешения, я тщательно оттер объект от предыдущего творения, что ввиду объема уничтожаемой информации заняло определенное время. Объект спокойно ждал окончания работ, только упомянул:

— Если разразишься таким же романом, тоже не успеешь.

И правда, времени осталось лишь на краткое «Чем больше, тем лучше», а с фотографированием и смыванием пришлось поторопиться. Вместо смывания получилось размазывание, поскольку грянул гонг, и в ту же секунду я выскочил за порог. Тимохе придется поработать в этом направлении дважды, а против подобных процедур, насколько я его знаю, приятель возражать не будет.

В следующий раз обнаружилось «Если не шлепнешь, обижусь». В ребро кольнуло: почему нет? Пусть это не просьба, а шутка предыдущего автора, но единственный запрет — зачитывать дамам написанное. О размере штрафа даже думать не хочется, если представить уровень стоимости членской карточки и каждого из предлагаемых развлечений по отдельности. Однако…

— Вот это и вот это. — Сочно-смачное выполнение просьбы по половинкам надписи всколыхнуло кабинку. — Никуда не годится. Нельзя оставлять, а то мне лишняя работа.

На меня скосились глаза из маски:

— Двадцать Девятый? Развлекаешься?

— Восьмая?!

Ранее во время танца между нами установилась тонкая связь, которую усугублял несостоявшийся поход в кабинку. Не появись Настя в самый неподходящий момент…