— За что же пьем? Ну, в смысле — едим.

— У меня день рождения. Восемнадцать.

— Что же не предупредила?! — Я вскочил, мысленно хватаясь за голову.

Если возмущаться, то на себя. За столько времени не удосужился спросить! Теперь сантехник, в люке залитый стоками, ощущал себя более уютно и респектабельно.

Хадя это почувствовала.

— Не переживай, я специально не говорила, чтобы ты зря не тратил деньги. Мне не нужны подарки. Пусть сегодняшний день станет мне подарком.

Шторм в душе успокоился не сразу.

— Подарок за мной. — Я грузно опустился на стул.

— Какая-то вещь? — Хадя посмотрела на меня, как мудрец на несмышленыша. — Не надо. У меня есть все, что мне нужно.

— Подарок — знак внимания.

— Вниманием ты меня не обделяешь. Подарок должен приносить радость, и ты принес ее своим появлением. Хватит об этом.

Я пришел, и это принесло ей радость! Сердце растаяло. Бокал взлетел под потолок:

— За тебя! Пусть сбудется все, о чем мечтаешь!

Мы звонко чокнулись. Звук вышел не хрустальный, все же не вино внутри, но душевного задора в нем хватило.

— Прекрасный тост. — Хадя отпила немного. — Только опасный. Сбываться должны не мечты, а планы.

Я успел набить рот вкусностями, говорить пришлось аккуратно:

— Разве это не одно и то же?

Хадя промолчала, лоб прочертили печальные морщинки. За каждую морщинку хотелось убить виновника, а за все вместе — взорвать неправильное мироздание, что допустило такое. Это лицо должно улыбаться. Всегда. Отныне это станет моей мечтой. И моим планом. У меня эти понятия не расходятся.

— Мечты обязаны становиться планами и осуществляться, — выдал я итог размышлений.

— А если мечты несбыточны?

— Невозможное возможно, оно либо трудно, либо долго, либо то и другое. Но возможно. Любая сказка при желании становится былью. Ну, при большом желании.

— Кстати, о сказках. — Хадя поднялась, и мне тоже пришлось вылезти из-за стола, хотя глаза и желудок требовали продолжения банкета. — Ты еще не объелся до полного нестояния? Хорошо, потому что я предлагаю погружение в одну из них. Сказка, готовая стать былью, ждет тебя в комнате. Теперь можешь войти.

Тянувшаяся с момента прихода интрига отсчитывала последние секунды. Что может быть желаннее сюрприза от близкого человека? Я уже взялся за дверную ручку, но замер. Хадя не шла за мной.

— Иди. — Ее указующая рука странно дрогнула.

Что-то было не так. Черные глаза потускнели, как осеннее небо, вечная искорка погасла. Я остался на месте.

— А ты?

— Это сказка для тебя.

— Не понял. Ты зайдешь позже?

Хадя напрямую подтолкнула меня:

— Ну иди же.

Не тут-то было. Проще заставить кота принести тапочки. Я чувствовал настроение именинницы, радости в нем не наблюдалось.

— Там точно сказка?

— Вроде того.

— Для меня? День рождения — у тебя. Хочу праздновать его вместе с тобой.

— Лучший подарок — знать, что ты счастлив, это сделает счастливой меня. Иди.

Вытолкав меня, Хадя закрылась на кухне. Я с осторожностью, словно внутри может быть заминировано, отворил дверь в комнату.

Зашторенные окна создавали эротический сумрак, над кроватью нависала пластиковая пальма, купленная в свое время для изображения юга. На тумбочке высилось вино, оставшееся с того же случая. Рядом предусмотрительно поблескивали два бокала. А в кровати лежала девушка, украшенная… скорее, сервированная как в «Мужских радостях», то есть вместо одежды — разные вкусности, налипшие дольками, горками и кружочками.

— Долго же ты добирался, — нежно проворковало «блюдо».

Для высечки из мозга хотя бы единой мысли требовался отбойный молоток. То, что видели глаза — невозможно.

— Удивлен? Пока приходишь в себя — перекуси.

Женщины часто делают фруктовые маски, но то для лица, а здесь кусочки фруктов и шоколадные потеки покрывали всю поверхность обнаженного тела. Я узнал это тело. И этот голос. И прятавшееся в полутьме лицо, частично тоже прикрытое сладостями.

Я, наконец, созрел для вопроса.

— Тебя пригласила… хм, Надя?

Легенда продолжала действовать, и как подруга Машеньки, Даша должна была знать именно эту версию.

Даша механически кивнула, отчего со лба и щек едва не слетели сердечки из клубники:

— Уважаю ее, не каждая на такое способна. Чтобы сделать такой подарок, нужно очень любить. Завидую страшно. Ты ешь, не стесняйся, это все для тебя.

Как загипнотизированный, я потянулся к ближайшей дольке апельсина, но в последний миг отдернул руку. Повисло тягостное молчание.

Стоять столбом было глупо и невежливо по отношению к уставшему от ожидания «столику». А по отношению к Хаде? Я застыл, как сталагмит, натекший между дверью и кроватью. Соляной столб. Откуда соль? Из слез, которыми плакала душа. «Нужно очень любить». Как бы не так. В моем понимании ситуация кричала о «Нужно срочно отвязаться», иначе — зачем?! Но я не тронулся с места. Любая палка — о двух концах, и «Нужно очень любить» оставалось верным по отношению к другому концу — высокому, грузному, тупо взирающему на призывно раскинувшийся подарок.

— Сегодня праздник не у меня.

— А твою девушку женщины не интересуют, — с нескромным задором объявила Даша. — Ее интересуешь ты. Тебя интересую я. Все сошлось идеально.

— Говоришь, я интересую ее? Будь это так, ты никогда не появилась бы в этой комнате.

— Ой, ну и дурень. Представляешь, как надо любить, чтобы пригласить для своего парня другую? Я, например, не представляю. Это из каких-то высших сфер, мне так высоко забираться не приходилось, да и не хочется. Потом падать больно. Твоя девушка сказала, что хочет сделать тебе необычный подарок. Я — с радостью, ты мне еще при знакомстве понравился. Это же такое приключение, которое когда-нибудь на пенсии можно вспоминать и с соседками по скамеечке обсасывать! — Даша усмехнулась. — Хватит слов. Ешь, и перейдем к самому вкусному. До сих пор не могу успокоиться, в ушах как музыка звучит: «Прощайте, мужские радости, буду скучать по вам и мечтать увидеть снова — в другое время и в другой компании, чтоб задать трепку, которой они заслуживают…»

— Ты неправильно поняла. Рядом стояла посторонняя, как было сообщить, какую трепку задам сестренке за то, что выбрала побыть «мужской радостью»? Отсюда — про «увидеть снова в другое время и в другой компании».

— Неправда. — Даша все же напряглась. — Твои прощальные движение и взгляд говорили о другом. Вот об этом.

Словно холодец подали во время качки — Дашины прелести заколыхались, а глаза превратились в исследовательские телескопы, изучающие мою реакцию.

— Даша, сколько тебе лет?

— Девушкам подобные вопросы не задают. Родители тебе не говорили, что для нас такое оскорбительно?

— Восемнадцать есть?

— Вот ты о чем. А разве не видно?

Лежавшая спинка вытянулась еще сильнее, плечи раздались до упора, вмявшись в постель, и в глаза нахально уперлись свидетельства взрослости.

— Ты не ответила.

— Меня еще никогда не обижали причислением к малолеткам. — Даша картинно надулась.

— Быть и выглядеть — вещи разные. В сети я бы лайкнул тебя невзирая на возраст. Кстати, почему тебя там нет?

Даша улыбнулась: спрашиваю — значит, искал. Ответ же вышел неубедительным:

— Реальная жизнь мне интересней.

— А если честно? Одно другому не мешает, даже способствует. Значит, есть причина.

— Не хочу, чтобы мои фото и координаты легко нашли посторонние.

— Это связано с работой в клубе? — предположил я.

— Не только.

У Машеньки своя страница есть, а у Наташи, еще одной их общей подруги — нет, хотя у Мурада она вроде бы не работает. Или я чего-то не знаю?

Стукнуло еще одной версией:

— В этом замешан Данила?

Давно пора выбрать время и поговорить с дворовым негодяем. Поговорить предельно жестко. Но так, чтобы Машенька не пострадала.

— Давай сменим тему. — Даша посмурнела.

— Хорошо. — Следующий вопрос уже висел наготове. — Кто ты по гороскопу?

— Рыба. А про тебя все знаю, Машка рассказала. С точки зрения звезд мы идеальная пара.

— А по году кто, какая зверюга?

Рот собеседницы уже открылся для ответа, но зубки клацнули, глаза сузились:

— Тоже мне, умник нашелся. Все еще пытаешься выудить год рождения? А я-то думаю: серьезный парень, и вдруг в гороскопы верит. Что-то ты ничего не ешь. — Передо мной снова взыграл волнами чувственный студень. — Бери же, ну? Витамины и калории скоро ой как пригодятся, это в клубе работников нельзя было задевать физически, а сейчас мы не в клубе. Мы, позволь еще раз тебя процитировать, «в другое время и в другой компании». Для тебя приготовлена целая программа с водными и прочими процедурами, так что не теряй время. С событий в клубе слизано только начало, но тебе же понравилось?

— Даша, где ты учишься?

— Не люблю рассказывать о себе. Подожди, ты снова о том же? Следующий вопрос будет — на каком курсе? Не переводи разговор на постороннее, мы в кои-то веки вдвоем, все к твоим услугам, осталось сделать последний шаг. Давай, на счет три: раз, два…

Она зажмурилась.

— Даша, между нами ничего не будет, даже вот этих игр с поеданием с голого тела, не говоря о большем. Игры остались в прошлом. Тебе нужно встать и одеться.

Даша удивленно моргнула.

— Ты не хочешь меня?

Настоящий ответ был длинным и требовал пространных объяснений на тему совести, физиологии и морали, поэтому я ограничился простеньким мотанием головы из стороны в сторону:

«Нет».