Очередные файлы открывали новые лица — не только среди добычи. Данила максимально втягивал в дело окружающих. После того, как все случилось, их не выпускала круговая порука. Главными исполнительницами были Наташа, Даша, упомянутая Марго, стыдливая полненькая Аленка и мелкая, выглядевшая младше Машеньки, при этом неуемно активная Оксана, чье имя сократили не просто до Ксюхи, а еще короче: Ксю. Разово мелькали и другие. Квартира Данилы сменялась номерами отелей, саунами… Одну запись сделали на природе на берегу речки, еще одну — в машине в лесу, другую — в машине в поле. Я знал это место. Ближайшая точка, где можно спрятаться фотографу — едва ли не в километре, для такого нужен невероятный приближающий объектив. И он легко нашелся на дне коробки.

На одной из записей Машенькин одноклассник-негр тоже заработал на желании некой мадам ближе познакомиться с малолетней экзотикой. Данила не брезговал ничем. Отцы семейств на квартирные вечеринки с толпой подростков, естественно, не велись, это дело молодых и рьяных. Таких брали осторожно, за «случайным» знакомством следовали неспешные действия, создавались ситуации, и однажды юной знакомой выбранного объекта требовалась срочная помощь: поводы придумывались разные, а «благодарность» не заставляла себя ждать и фиксировалась техникой. Будь наш городишко побогаче, организатор проекта мог озолотиться. Даниле не повезло с географией. Для расширения возможностей он возводил задел на будущее, «акции» совершались не для денег, а впрок. По аналогии вспомнился «Крестный отец» Марио Пьюзо: дон Корлеоне ежемесячно платил всем судьям и сенаторам, чтобы, если понадобится, те не сомневались, в чью пользу вынести решение. Данила просто копил компромат на людей с хорошим стартом, с которых можно будет спросить потом: «Помните, что вы творили? Могу всем рассказать. Или — за соответствующее вознаграждение — забыть».

В следующий факт сначала не верилось: на меня тоже нашлась папка. Без «клубничного» содержимого, в разделе «Прочее». В пояснении стояли мои данные с пометкой: «Добыть кое-что на братца на случай, если возникнут непонятки с Машей. Она им гордится, за него пойдет на многое».

Получается, что «стрелка» с соседским двором спасла меня от участия в намечавшемся реалити-шоу.

В том же разделе ждали своего часа похожие заготовки на всех ребят и девчонок двора. Их братья, сестры, родители, родственники, друзья — никто не был забыт. Некоторые папки оказались заполнены, другие находились в работе. Папка на отца Захара содержала заметку: «Взять нечего. В подпитии может забить до смерти. Кого? Как использовать? Подумать».

Кроме компромата на близких, которыми дорожат, дворовый умник копил данные на самих исполнительниц. Эти папки пухли от объема, просмотреть все не хватило бы месяца. Одна называлась «Машка». Я стер ее не глядя. Нервы после этого еще долго не могли успокоиться, но решение было верным — потому что на душе стало легче. Если чего-то не знаю, то и не надо. Главное, что больше никто не узнает.

Некоторые дела Данилы получались, как ни странно, добрыми, если судить по внешнему результату. Сожитель Наташиной матери, достаточно молодой человек, частенько подкатывал к смазливой дочке, а подшофе, когда «любимой» мадам не было дома, просто не давал прохода. В его отсутствие Данила пришел с нужной техникой, и Наташа в тот день настойчивому кавалеру не отказала. В нужный момент она заголосила благим матом, стала вырываться и звать на помощь. Ворвался Данила с камерой, передававшей изображение на его домашний компьютер. С тех пор сожитель стал тише воды, ниже травы, а вскоре слинял от греха подальше, но запись Данила любовно хранил — вдруг этот персонаж всплывет где-то в нужном месте или поднимется в финансовом плане?

Или вот еще пример «доброго» дела. Пьяный отчим периодически лупил Аленку, и ему подсунули притворившуюся столь же пьяной малявку Ксю. После угрозы передать запись в нужные органы Алена получила дома абсолютную свободу. Вроде бы все кончилось хорошо. И все же средства, которыми добились цели, были из разряда за гранью. И второе: каким образом Алена воспользовалась обретенной свободой? Ее, как зафиксированную соучастницу одного преступления, насильно втянули в другие, обратного пути не стало. Теперь, если Алена артачилась, ее бил сам Данила. Да и «клиенты» часто не брезговали тем же. Вот такое «добро».

Большой раздел был посвящен суммам, которые получили та или другая девчонка. Деньги отдавались, а строгий учет оставался. Поэтому Данила и просил у Маши чуть меньше, чем у нее есть. Накопленную сумму он знал с точностью до рубля.

И вдруг разом подставы кончились: три месяца назад что-то произошло. Это «что-то» оставило Данилу без дохода, оттого он стал вымогать у своих же. С тех пор не нашлось ни одной записи с соблазнением ради денег.

Итог впечатлял: парень создал и вел дело с размахом. Чтобы отдать все это Гаруну просто так, Даниле надо было висеть вниз головой с крыши небоскреба, а внизу чтобы торчали колья и кто-то замешивал бетон, где легко сгинут лишние полцентнера протоплазмы. Иначе не представляю как.

Лучше и не представлять.

Я еще раз пробежался взглядом по папкам и удалил все, что касалось меня и сестренки, и первым же телефонным звонком обрадовал Машеньку:

— Твой вопрос решен окончательно.

От радости голос в телефоне едва не выскочил наружу:

— Разве такое возможно?! Я думала…

— О, хорошим делом занималась, продолжай в том же духе. Если будешь думать всегда, я уверен, что новых проблем не появится.

— Старая шутка.

— Это не шутка.

Многое хотелось добавить, но — потом. Сейчас могу сорваться, как тогда, с первыми ее снимками. Нервы уже ни к черту, хоть к психиатру иди. Пусть папка с ее особыми художествами стерта, но забыть, что она существовала, не получится. Сейчас я жалел, что не заглянул внутрь. Возможно, отношения с сестренкой стали бы другими. Или их вовсе бы не стало.

Нет, именно это говорит, что я поступил правильно. Меньше знаешь — крепче спишь. Иногда крепкий сон лучше точного знания, а лозунг «знания — сила» лишь отвлекает от веры в людей и в человечество в целом. Во многом знании много печали, и цивилизация знания не сильна, она лишь кажется сильной. На самом деле она опасна. Если нас всех что-то погубит, то именно желание выйти за рамки и узнать больше.

Собственно, оно нас и губит, но пока поодиночке.

Стоило отключиться — пришел новый вызов. С незнакомого номера. Я ответил мгновенно, вдруг это Хадя? Или хотя бы известия о ней.

— Алексантий, он же Кваздапил?

— Кто говорит?

— Выйди, у подъезда машина ждет. — Этот мужской голос я где-то слышал. — Поговорить нужно.

— Кто это?

— Константин.

Настин дружок. Зачем я понадобился парочке со сложными взаимоотношениями? А понадобился, видно, очень, если проследили, прежде чем вызвать. Просят выйти — это констатация факта, что они знают, где я нахожусь. Надеюсь, история с избиением не повторится? Если Настя вновь солгала насчет снимка…

Нет, одна бомба дважды не взрывается. Сегодня другой повод. Когда я отказался от навязываемой «награды», Настя осталась в нелучшем расположении духа. Один раз, обиженная, с помощью снимка она отдала меня на растерзание Теплице с компанией. Что учудит сегодня?

Ожидавшей машиной оказался огромный седан бизнес-класса, задние окна тонированы до беспросветности, номера — просто радость ребенка, который уже выучил одну букву и одну цифру. Водитель, верзила в отутюженном костюме, отворил заднюю дверцу.

Внутри я протянул ладонь для пожатия:

— Привет.

— У тебя проблемы. — Сидевший рядом Костя не пошевелился, руку проигнорировал. Он даже смотрел не на меня, а вперед, словно меня здесь не было. Так смотрят на людей, которые уже списаны со счетов.

Я сжался, как в ожидании удара, и спросил, тоже глядя строго вперед:

— Что Настя придумала на этот раз?

— А что она придумывала в прошлые разы?

Кажется, я сел в лужу. Главное правило выживания: когда не знаешь, что происходит, молчи и слушай. Вдруг осенило:

— Клуб?! — Позвоночник покрылся инеем. — Но я никому ничего…

— По этой линии к тебе претензий нет, я один из администраторов и всегда в курсе событий. Дело в другом. Посмотри сюда.

Экран протянутого планшета вспыхнул, Костя методично листал альбом с фотографиями. Сделанные мной снимки не узнать невозможно: в разных ракурсах — две спящие сокурсницы, крупным планом взяты, так сказать, «холсты», лучшие по будущей версии клуба «Мурад» и по моей личной на тот момент. На прощание — сэлфи на этом фоне, не оставлявшее сомнений в авторстве. Я опустил глаза. Все-таки — Настя, оттуда ноги растут. А непотребные фото еще и показывали в деталях, откуда именно.

Я впал в ступор. Снимки — из моего телефона. Но я же стер эти снимки!!!

Волк, завидевший ягненка, по сравнению с Костей показался бы образцом кротости.

— Насколько мне известно, девушки согласия на съемку не давали. — Зубы собеседника клацнули, губы явили подобие улыбки, от которой хотелось удавиться. — Обе просят принять крайние меры, но однажды, как рассказала Настя, тебе уже досталось авансом, и свою долю гнева она смягчает до простого членовредительства. Что скажешь в свое оправдание?

Собрать взбесившиеся мысли в такой ситуации трудно, но я постарался. Когда от этого зависит жизнь или несколько органов, к которым привык, нужные слова каким-то образом находятся.

— Настя объяснила, откуда взялся тот аванс?

Костя кивнул.

— Эти фото сделаны в противовес, — продолжил я, — как предмет будущего обмена. После того как Настя сказала, что свои художества она удалила, я удалил свои.

— Значит, не все копии удалил.

— Не было копий. Вообще. Никакого противоречия в моих словах нет, сейчас все объясню. Если снимки сохранились, то скопировать их мог единственный человек — сокурсник, который однажды взял мой телефон без спросу…