Нужная нам квартира находилась на первом этаже. В окне, когда мы подходили, виднелось, как внутри работает телевизор, какой-то музыкальный канал. На экране мелькали машущие руками фигуры, ритмичный речитатив доносился даже на улицу. Однако, стоило людям в форме войти в подъезд, как внутри все утихло.

Нас было четверо: я, Прохор и двое полицейских, друзья сержанта. Столь же молодые и безбашенные, они согласились сразу, а участковый в авантюре участвовать отказался. Зато он снабдил нас информацией.

Машка ждала результатов во дворе, у песочницы. В детали ее не посвящали. Если что-то пойдет не так, ее показания мне помогут, а в худшем случае выступят смягчающими обстоятельствами. Мне не хотелось брать сестру с собой, но Прохор настоял. Только она опознает телефон, если найдем, и сразу уничтожит то, ради чего все затевалось. Пришлось согласиться. Действительно, не нужно, чтобы снимки видел кто-то еще. Теперь одетая в джинсы и наглухо застегнутую куртку Машка нервно мерила шагами детскую площадку и, надеюсь, делала выводы на будущее.

Хадю в тонкости операции не посвящали, зачем лишний раз нервировать? Все же она как-то почувствовала, что мне предстоит нечто опасное и даже, возможно, судьбоносное. Когда мы уходили, она так смотрела…

Дома в сумке сестренки я оставил запечатанный конверт. Как в плохом кино: «Передать родителям в случае, если меня отправят за решетку». Там вкратце описывалась ситуация с Хадей и просьба помочь ей в мое отсутствие. Родители поймут. Одновременно я надеялся, что до этого не дойдет, и по возвращении конверт будет уничтожен.

Один полицейский остался снаружи у выходивших на улицу окон кухни и комнаты, а я с Прохором и уже знакомым Антоном, который был с ним ночью на вызове, встали у двери в квартиру.

Прохор нажал кнопку звонка. Ничего не произошло. Скорее всего, звонок не работал. Выждав, сержант постучал.

— Анастасия Парамоновна?

В ответ — та же тишина, что лишь прикидывалась мертвой. Кто-то же выключил телевизор?

— Анастасия Парамоновна, откройте, это полиция. Нужно задать пару вопросов. Много времени не отнимем. Анастасия Парамоновна!

— Ее нет.

Голос за дверью был молодым, и мы довольно переглянулись.

— Аркадий? — спросил Прохор.

— Чего?

— Открывай, Аркаша. Всего два вопроса, и все мы, включая тебя, продолжим заниматься своими делами.

— Рустамыч здесь?

— Участковый не с нами, но про твою волшебную справку он нам рассказал.

Через дверь донеслось:

— Спрашивайте.

— Было бы это для соседских ушей… — Прохор устало понизил голос. — Мы спросили бы сразу. Но промолчим. Это в твоих интересах.

— А не пойти бы вам?..

Сержант перевел взгляд на меня:

— Не откроет. Готов?

Я кивнул. Такой расклад мы оговаривали. Никто и не надеялся, что нам откроют. Еще повезло, что не пришлось ждать под дверью, пока парень откуда-нибудь вернется. С другой стороны, тогда проще было бы его брать.

Но получилось то, что получилось, и в силу вступил заготовленный план. Прохор вновь заговорил громко:

— Тогда прощай, Аркаша, мы сделали, что могли. Сам виноват. Вопросы в любом случае тебе задаст оставшийся молодой человек, и у него тоже есть справка. — Сержант подмигнул мне: сказал, мол, как договорились, если не клюнет, выкручивайся сам. — Теперь по твоему желанию разговор пройдет без свидетелей. Если припрет, полицию ты звать не будешь, это же западло для крутого пацана, правда? Ну вот, а соседи, кто услышит шум, встанут не на твою сторону, потому что всех в округе задолбал безнаказанностью. Приступай Саня.

Прохор с Антоном вышли из подъезда, а я поднес к рассохшемуся косяку специально захваченный с собой маленький гвоздодер. Стальной язычок влез в щель в районе замка…

Надавить я не успел, дверь отворилась сама. Невысокий парнишка едва не сбил меня, норовя проскочить, но я среагировал, и мы, борясь, рухнули на пол. Снаружи на помощь уже мчались полицейские. В открытый подъезд было видно, как с детской площадки едва не бросилась к нам Машка, но через пару шагов остановилась.

Общими усилиями парня вернули в квартиру. Мамаша отсутствовала, это порадовало — не придется ничего объяснять, хотя объяснения на такой случай у Прохора были заготовлены. Он встал напротив беглеца, скрученного ремнями:

— Сейчас с тобой говорю я, но если не сговоримся, говорить будет он. — Последовал кивок в мою сторону. — Без нас. Справка против справки, сечешь? И уйма свидетелей, что из двоих ты урод, а он ангел в овечьей шкуре. Теперь угадай: что нас всех, кто к тебе пришел, объединяет? — Прохор указал на меня и приятелей-полицейских.

Аркаша не был настроен на конструктивный диалог.

— Менты поганые, — буркнул он.

Антон пнул его между ног. Тот скорчился, зло прошипел:

— За все ответите!

— Мы всегда за всех и за все в ответе, профессия такая, — уведомил Прохор. — Кроме того, что мы ответственно относимся к жизни, у всех нас есть сестры. А в телефоне, который ты отобрал во дворе у парнишки в бейсболке, есть что-то очень-очень важное вот для его сестры. — Последовал еще один кивок в мою сторону. — Наш товарищ хочет сделать все по закону. То есть, он готов, чтобы мы его арестовали за убийство сразу, как только он тебя прирежет. Даже если справка почему-то не поможет, его будут судить за преступление, совершенное в состоянии аффекта со смягчающими обстоятельствами. Он, повторяю, готов, и ты это увидишь, если посмотришь ему в глаза. — Прохор выждал паузу, чтобы сказанное улеглось в мозгах парнишки, привыкшего к вседозволенности. — Я почему-то уверен, что ты бежал от нас не из-за какого-то старого телефона. Почему бежал — я даже не спрашиваю, я спрашиваю, где тот телефон. Аркаша, все просто как дважды два четыре: отдай — и свободен. Не отдаешь — остаешься с этим товарищем, а мы пойдем вызывать катафалк.

Аркаша упрямо молчал. Прохор вздохнул:

— Саня, он твой, приступай. Нам выйти или вначале подержать говнюка для удобства?

Видимо, в моем взгляде гуляли сомнения, иначе парнишка не чувствовал бы себя спокойно. Все правильно, глаза — зеркало души, а душа всегда против насилия. Но есть такое слово — надо. Гарун бы не сомневался. Я должен сделать то, о чем объявил, иначе я не мужчина. Иначе никогда мне не быть достойным такой девушки, как Хадя.

— Я сам.

Как было в любимой песне папы у Виктора Цоя? «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть». Нужно поверить в себя. Поверить так, чтобы поверили окружающие. Для этого нужно быть готовым сделать то, о чем говорю. И я сказал:

— Ничего, если начну по частям? Соседи вам звонить не будут?

— Только обрадуются, что на эту мразь управа нашлась. Подожди немного, а то какой-нибудь ушлепок со стороны на камеру снимет, что мы присутствовали в момент преступления, нам проблемы не нужны. Стой, погоди еще минуту. Раз вошли, надо глянуть, может телефон здесь, а мы ему шкурку попортим, тебя подставим.

— Нет его здесь, — пробурчал Аркадий.

— Значит, что-то другое найдем, если герой так легко на сотрудничество пошел.

— Мобилу отдам — оставите в покое?

— Если не соврешь.

— Пойдемте.

— Далеко?

— Близко. Давайте так: забираете свое, и расходимся, будто не встречались.

— Саня, поверим?

Я кивнул:

— Если все на месте и никуда не ушло. Впрочем, если что-то где-то всплывет, я буду знать, откуда ноги растут.

— Итак? — Прохор скрестил руки.

Аркаша вздохнул.

— Ваша мобила у Гришки из восьмой, что над нами. Сейчас кто-то дома, топали только что.

— Продал?

— Такое не продашь, фон поцарапанный и севший. Барыга на рынке сказал, что новую батарею нужно и новый корпус или избавиться. Я поменялся с Гришкой. У него аппарат был старый, еще кнопочный, а дома удочки валялись, потому что не рыбак. А я рыбак. Вон удочки лежат, пошли обратно меняться.

В присутствии полиции обмен состоялся быстро, и вскоре я позвал Машку.

— Погляди.

Она так спешила, что едва не поскользнулась на дворовом песке, глаза горели, руки дрожали. Новый обладатель без колебаний отдал вещицу назад, поскольку одолженная у кого-то зарядка все равно не позволила пользоваться приобретением: включенный телефон оказался запаролен. Платить умельцам за разблокировку веселый мужичок Гришка, тут же предложивший выпить за знакомство, не намеревался, потому с удовольствием забрал назад свои удочки. Машка сняла крышку, во взгляд вернулась жизнь: карточка памяти стояла на месте. Сестренка словно заново родилась.

— Снимки сразу на карточку шли? — понял Прохор.

— Да. — Машенькин палец любовно погладил слот с картой. — Можно проверить, паролем Захар сделал мой день рождения.

Помешались ребята на днях рождения. С другой стороны, Захар не свои именины поставил, а Машкины, в моих глазах это прибавило ему очков.

Вспыхнула заставка с фотографией Маши, сделанной где-то на речке: сестренка в довольно откровенном купальнике призывно махала ладошкой, вторая рука вздымала бриллиантовые брызги.

Пока Машкины пальцы скакали по меню, я ответил на сообщение, пришедшее на мой телефон. Сообщение от Хади. Она волновалась. Я завуалировано успокоил. Если переписка попадется кому-нибудь на глаза, никто не поймет, о чем речь. Жаль, что Хадя тоже не поймет деталей, но общее состояние успеха предприятия и того, что все живы-здоровы, передать удалось.

Совершенная за это время Машей пробежка по приложениям показала, что галерея пуста, в документах тоже ничего не осталось. Содержимое карты памяти Машенька глянула в одиночестве, и ее лицо, наконец, расслабилось.

— Все в порядке. Спасибо!

Первый поцелуй достался мне, второй — Прохору.