— Пойдем со мной, недотрога, — шепнул мне на ухо Сергей, и потащил за колонну.

Я успела только взмахнуть рукой, в надежде, что кто-нибудь обратит внимание на мой жест. Но все смотрели на сцену, и мой вскрик, из-за громкой музыки, расслышать смогла только я сама. Сильные мужские руки волокли меня по пустынному коридору. Сергей ногой открыл дверь, и втолкнул меня в темную комнату. Я не удержала равновесие и упала, ударившись коленом. Но тут же встала, и начала всматриваться в воцарившуюся после хлопка двери темноту.

Глаза медленно привыкали, но я уловила движение, и резко шагнула назад, задев стул, который с грохотом упал. Я вздрогнула, и тут же почувствовала, как Сергей толкает меня. Я ощутила спиной что-то мягкое — диван. Мужчина горячо заговорил:

— Недотрога… Сегодня моя будешь! Я все это время только о тебе мог думать. Ты меня дико завела! Своими играми в недоступную. Да не сопротивляйся ты, тебе понравится.

Я попыталась встать, и ощутила, как саднит разбитое колено. Стало до чертиков обидно! Давно во мне не было сочетания злости и обиды! Я сжала кулаки, и что было сил, набросила на мужчину, пытаясь попасть по лицу. Одновременно я, как одичалая, махала ногой, в стремлении пнуть Сергея по колену или в пах.

— Да угомонись ты! — прошипел мужчина, хватая меня за руки. — Теперь я точно тебя поимею.

Глава 23

Я завизжала, продолжая махать руками в темноте, периодически попадаю по лицу Сергея.

— Пошел к черту, ублюдок!

Мужчина сгреб меня в охапку, прижимая к себе, и зажал рот рукой. Пальцы были мокрыми от пота, и меня аж передернуло от омерзения. Вторая рука мужчины начала задирать подол платья, и больно сжала бедро. Силы были не равны. Я продолжала дергаться, но похоже это только раззадоривало мужчину. И я практически сдавалась, как в голове тут же возник образ того, кто мог заставить меня бороться. Саша Подкорьгтов. Маленький одинокий мальчик, теребящий край поношенной, самолично выстиранной хозяйственным мылом футболке. Ребенок, у которого реальные проблемы в жизни, но он не сдается! И я не должна. Ради этого мальчика, который так стоически переносит все удары судьбы. А я что? Я взрослая баба, готова сдаться под натиском очередного негодяя, попавшегося мне на пути.

К тому же я чувствовала внутреннюю уверенность и силу благодаря Артему. Я — женщина. Меня больше не пугает неизвестность близости между мужчиной и женщиной, я знаю, как происходит половой акт, и знаю, как нормальный мужчина ведет себя. Поведение Сергея — жесткость и агрессия. И я не должна мириться с этим. Я со всей мочи сжала ладонь, закрывающую мой рот, и до крови прикусила палец. Сергей заматерился, и сжал травмированную конечность.

— Ааааааа, — заорала я, пытаясь перекричать громкую музыку, доносящуюся из зала.

— Да заткнись ты. Укусила меня, дура. Можешь валить нахер. Я понял, что ты больная на всю голову.

Я резко кинулась к двери, по пути опять запнувшись за стул. Вылетела в коридор, забежала за угол, и остановилась.

Я опять оказалась в ситуации 10-летней давности: нужно было идти к Артему, как тогда в полицию, и сказать, что я подверглась нападению. Но я опять не смогла выговорить это, даже про себя. Но главное было другое — я поняла чувства Подкорытова! Как же трудно признаться кому-то, попросить помощи. Особенно когда прошло время, а ты так и не рассказал никому. Тайна начинает давить на тебя, утягивая в пучину лжи. Ты постоянно пытаешься изображать из себя веселого, беззаботного человека, но сам знаешь, что это игра. Я разрыдалась, опускаясь на пол. Как мне стало жалко мальчика! Я вспомнила себя 10-летней давности, вспомнила свои эмоции, свои страхи — а ведь он еще младше, ему всего лишь 10 лет… Мне не было жалко себя. Это место в моем сердце занял маленький мальчик, которому нужна помощь. Моя помощь.

Я услышала громкие голоса, и, подняв голову, увидела бегущего ко мне Артема. За ним Герман, Лара, отец и тетка. Артем опустился передо мной на колени, обхватил ладонями лицо и внимательно осмотрел. Потом начал осматривать тело, заметив ссадину на колене.

— Оля! Оля, ты меня слышишь? Что случилось? Где ты была?

— Я… Меня… — слова не хотели покидать горло. — Сергей… Он…

— Где он? — серьезно спросил Артем.

Я махнула рукой в сторону той комнаты, где я в последний раз видела Сергея. Артем стремительно поднялся, и ушел в сторону того злосчастного кабинета. Герман мягко поднял меня, закидывая руку себя на шею. После истерики меня всегда клонило в сон, и я чувствовала себя тряпичной куклой: руки безвольно упали, тело не слушалось, а глаза закрывались сами собой.

Лариса что-то тревожно выговаривала Герману. Отец Германа непонимающе, но спокойным тоном, пытался узнать у кого-нибудь, что случилось. А тетка Алла просто что-то зло и громко выкрикивала.

Когда я смогла открыть глаза, я увидела, что лежу на кожаном диване в кабинете Артема. Ларисы и тети Аллы в кабинете не было, я увидела только мужчин семьи Лариновских. Герман подошел ко мне, прижав свою прохладную ладонь к моему лбу. Да, лицо у меня горело, и я благодарно кивнула, и прижала руку мужчины сильнее. Отец стоял у окна, что-то выговаривая Артему. Лица Темы я не видела: он снял пиджак, и белоснежная рубашка красиво светилась в полутьме, подчеркивая его мощные плечи. Артем поставил стакан на подоконник, и я увидела, что его правая рука обмотана бинтом.

— Тема… — еле слышно просипела я: голос после моего визга решительно покинул меня.

Артем, ласково глядя на меня, подошел к дивану, опускаясь рядом со мной.

— Выспалась? — голосу он пытался придать веселое звучание, однако, от этого в нем острее чувствовалась грусть.

Я посмотрела в глаза любимому человека, и почему-то именно в этот момент осознала грустное совпадение: родители Артема погибли, когда ему было 10 лет — столько же, сколько и моему Подкорытову сейчас. От мыслей о маленьком мальчике Артеме у меня снова градом полились слезы.

— Оленька, он все же что-то успел сделать? — настойчиво спросил Артем.

— Нет, — прошептала я, порывисто прижимаясь к сильному родному мужскому телу.

— Почему ты плачешь? — Артем погладил меня по спине. — Испугалась?

— Нет. Я не из-за этого козла… Я из-за Подкорытова, — последнюю гласную я практически завыла, давясь слезами.

— Подкорытов? Что с ним? — с удивлением спросил мужчина.

— Его мама бьет. И она пьет сильно. Она бросила его на 2 дня, шляется где-то. Тема, ребенка бьет родная мать! Ну как можно жить в таком мире? Я не понимаю… — я еще громче расплакалась.

— Оля, сначала ответь мне: что у вас с Сергеем Буйновым? — Герман пытался отвлечь меня.

— Мы чуть-чуть встречались. В Питере. Потом он перестал мне нравиться, и я отказала ему в общении, — я посмотрела на Артема, он понимающе кивнул: понял, что за «общение» я имею в виду. — Потом он приехал сюда, и продолжил настаивать на возможности отношений. Я снова отказала. А сегодня он попытался меня изнасиловать.

Артем зло втянул в себя воздух. Отец Германа молча отвернулся к окну, залпом допив виски из низкого бокала. Гера молча покачал головой, всматриваясь в мое лицо.

— Да плевать мне на него. Ты ударил его? — я кивнула на перемотанную руку Артема, в ответ он утвердительно кивнул мне. — Всё, этого достаточно. Ты ответил за меня.

— Тема несколько переусердствовал… — напряженно сказал Герман, всматриваясь в Артема. — Если Сергей напишет заявление в полицию, надо будет рассказать, как все было.

— Что значит «переусердствовал»?

— Ну… Не рассчитал силы… — тактично ответил Герман. — В больницу его увезли. Там сейчас Алла ему все мозги промоет.

— Жить будет, — брезгливо кинул Лариновский-старший. — Оля, лучше расскажите мне про этого ребенка, которого мать избивает.

Я соскочила с колен Артема, подошла к Александру Германовичу, и горячо начала рассказывать про судьбу Саши, и про то, в какой ситуации он сейчас. Лариновский внимательно слушал, кивая. Когда я дошла описания сегодняшнего дня, я опять разревелась. Артем подал мне стакан с водой, по запаху я поняла, что там какое-то лекарство. Да, успокоительное мне не помешает. Артем погладил меня по голове, и сказал:

— Я поговорю с мальчиком.

— Ша! Поговорит он, — серьезно произнес отец. — Сам еще мальчик.

С ребенком буду работать я. Ольга, завтра поедем вместе с вами, и вы мне дадите возможность пообщаться с мальчишкой. Детская психология — моя специализация, а эти, — он кивнул на сыновей. — Слишком широкого профиля специалисты. Вы, Оля, молодец! Вы сильная молодая женщина, вашей силе воли позавидуют многие.

— Вы сможете разговорить Сашу? — с надеждой в голосе прошептала я.

— Я попробую. Я знал одного 10-летнего мальчика… — он ласково потрепал Артема по голове. — Опыт есть.

— Ох, спасибо. Спасибо вам! — я страстно сжала руку пожилого мужчины.

— Езжайте домой? — Александр Германович посмотрел на Артема. — Ольге нужно отдохнуть. А завтра мы с вами съездим в центр опеки.

Я вспомнила о письме, оглянулась в поисках своего клатча — он лежал на рабочем столе Артема. Достала конверт, подала отцу Германа письмо, которое написала маме, улыбнувшись. Он так же с улыбкой кивнул мне, мол, обязательно передам.

Уже в машине я сонно ощущала тепло рук Артема, которые прижимали меня к крепкому мужскому телу.

— Если бы не ты… Я бы всего этого не пережила, — прошептала я ему на ухо.

Артем сильнее прижал меня к себе. И последнее, что я помнила, это его ласковые руки. После я провалилась в тревожный сон.

 Глава 24

Утром я проснулась одна. В голое шумело, будто бы я перебрала с алкоголем. Стикер в ванной гласил: «Извини, не смог остаться — надо на работу. Как проснешься — позвони мне. Люблю тебя. И прости меня, что привез сюда этого мерзавца». Я аккуратно складывала все записки Артем — хотела помнить каждый миг, каждое мгновение, проведенное вместе.