— Выйди на пару минут, пожалуйста.

Во дворе меня встретил Артем с букетом цветов, молча подал мне их, и пока я удивленно рассматривала их, обнял меня и… поцеловал. Это было так спонтанно и неожиданно, что я могла просто стоять и хлопать ресницами. Поцелуй не был глубоким, мужчина просто крепко прижал мои губы к своим. После сказал:

— Просто невыносимо захотелось тебя поцеловать, — еще раз чмокнул, теперь в щеку, и как ни в чем ни бывало, пошел в сторону арки, выводящей из моего двора.

Я рассмеялась, бегом забежала по ступенькам на свой этаж, захлопнула за собой дверь, и закружила по коридору с цветами на руках. У Артема была удивительная способность — вовремя делать что-то для того, чтобы я не сомневалась. «Мысли мои читает что ли?» — с улыбкой подумала я. В любом случае, я окончательно решила для себя: буду прикидываться нормальной, про свою «бракованность» говорить не буду, может, прокатит как-нибудь?

На следующий день мы с коллегой таскались по магазинам — Алена накупила всякой дребедени, я была практически равнодушна к вещам. Еще со времен, когда из одежды мне нужен был только купальник, и именно в нем я проводила большую часть времени. В остальное — носила спортивный костюм. И только после знакомства с Ларисой, я стала больше внимания уделять своему внешнему виду. Лара стала моим ангелом хранителем, хотя сама даже не догадывалась об этом. Возможно, когда я смогу ей рассказать это. «Нет, вряд ли», — тут же постановил мозг.

В среду мы с Артемом шли в театр.


Я очень волновалась, понравится ему наш театр или нет. Я как-то водила сюда своих знакомых, они приезжали из Москвы на соревнования по синхронному плаванию. Они просидели весь спектакль с такими недовольными лицами, что мне хотелось провалиться под землю из-за стыда за них. Актеры стараются, отдают свои эмоции, душу зрителям, а эти сидят с такими рожами, будто им противно. После того случая я решила больше никогда никого не звать в театр. Лучше ходить одной.

Постановка была сделана по «Собачьему сердцу». Я любила все произведения Булгакова, но это было любимым. Я всегда в тайне мечтала о том, что бы всем «Шариковым» пересаживали собачьи мозги. Чтобы они становились безобидными животными, не способными нанести ущерб людям.

Я зря переживала, Артем был настолько воспитанным и интеллигентным человеком, что даже если не понравилось бы, он не подал бы вида. Он взял с собой букет цветов, который подал мне, чтобы я подарила любимому актеру. Это было так приятно: он понимал, что это вызовет у меня столько эмоций. Кстати, в театре Артем показал и другую свою сторону. Помимо человеческой жестокости и грубости, я не переношу бестактности и невоспитанности. Одно из самых печальных проявлений последнего — на каждом спектакле найдется человек, который либо пытается комментировать (и всегда не смешно) слова актеров, либо просто громко шепчет, либо не выключает звук у телефона. Отдельная категория — кашляющие люди. Да, я понимаю, что они болеют, и что им тоже хочется в театр. Но! Берите с собой воду, леденцы от кашля, а если сильно прихватило — имейте совесть, покиньте зал: откашляетесь, и потом вернетесь. Ну не слышно же ничего!

Впереди нас сидел мужчина, который даже после того, как у него один раз громко позвонил телефон, не выключил звук. После второго звонка он проигнорировал шикания окружающих. На третий раз я печально вздохнула, совершенно неосознанно. Повернулась к Артему, он до моего вздоха, внимательно смотрел на сцену, где Швондер внушал Шарикову, что тот настоящий пролетарий и должен отстаивать права рабочего класса. Мужчина расслабленно откинулся в бархатном кресле, согнув длинные ноги: одна рука лежала на колене, другая подпирала подбородок. Артем заметил мой вздох, повернулся ко мне, потом перевел взгляд на сидящего впереди мужика, крутившего в руках телефон. Здание театра драмы было еще дореволюционным, зал был небольшим, рассчитанным примерно на 500 зрителей, сидения стояли близко друг к другу. Именно эти воспользовался Артем. Он просто наклонился к сидящему передо мной нарушителю тишины, и сжав его плечо, что-то прошептал на ухо. Мужик сначала пытался повернуться, но дослушав слова Артема, вообще выключил телефон, судя по потухнувшему экрану смартфона, который мне с моего места было видно. Артем спокойно вернулся в прежнюю позу, и продолжил смотреть постановку.

Уже когда мы вышли из театра, я спросила у него, что это было. Он ответил, что его посторонние звуки не отвлекают, и извинился, что поздно заметил, что звонок телефона мешает мне.

— Я просто вежливо попросил его отключить телефон.

— Вежливо? — уточнила я.

— Да. Я по-другому не умею, — уверенно сказал мужчина.

Я хмыкнула, и плотнее сжала локоть Артема, на котором лежала моя рука. «Ага, вежливо, — подумала я. — А до этого ему было пять раз вежливо сказано, но он не реагировал. А тут сразу подчинился».

Мы зашли по дороге в кофейню, взяли с собой пончиков, а Артем кофе — я позвала мужчину в гости. Но честно призналась, что есть у меня дома нечего, и сразу уточнила, что и готовить я толком не умею. Точнее вообще не умею. На что Артем сказал, что готовить умеет он, и этого достаточно. Дома мы долго болтали, пока мужчина готовил пасту с морепродуктами. Выбор пал именно на это блюдо по одной банальной причине: из продуктов у меня были только спагетти, соевый соус и банка «Морского коктейля», оставленная Ларисой, которая любила все это морское и океаническое безобразие.

— Надо будет тебе продуктов привезти, — между делом сказал Артем.

— В смысле? Ты думаешь, что у меня денег что ли нет? Или что? — ошарашенно спросила я.

— Нет, я думаю, что раз ты не готовишь сама, то и закупкой продуктов не занимаешься. И, я так понимаю, дома ты не питаешься?

— Нет. Я практически постоянно на работе. Сначала в ДЮСШке, потом в частном бассейне. Я иногда готовлю, яйца могу сварить, например, — похвалилась я.

— Умничка, — Артем подмигнул мне. — Да и судя по моим наблюдением, ты мало ешь. Это какая-то спортивная диета?

— Нет, я давно уже сама не выступаю. Никакой диеты. Просто привычка, я всегда мало ем. Тем более, если ты судил по ресторанам, то там мне и есть особо нечего было: я не ем мясо, выпечку, сладкое, а вы именно это и заказываете. Вы с Германом — мясо, Лара у нас сладкоежка. А я люблю фрукты, овощи, сложные углеводы, кашки всякие, молочные продукты. А там в меню ни гречки, ни кефира не было, — с усмешкой ответила я.

— Я ничего против не имею, — я стояла у окна, рассматривая ночной город. Артем подошел ко мне сзади, ставя руки по бокам от меня на подоконник.

Я ощутила теплое дыхание мужчина на своем затылке. — Меня всё это беспокоит в одном ключе: если я буду оставаться у тебя, то я бы предпочитал знать, что в этом доме есть продукты, — понизил он голос до интимного шепота, — так как мне нужны будут силы.

— Ну, вот когда будешь оставаться, тогда и поговорим, — хм, в голове это звучало не так грубо.

Я вывернулась из объятий мужчины, и подошла к плите, помешать его кулинарное творение. Боковым зрением я видела, что Артем в недоумении, но он промолчал. «Слава богу, — подумала я, — хоть отношения не будет сейчас выяснять». Паста получилась вкусной, пончики были в меру сладкими, часы показывали 11 часов ночи. У Артема зазвонил телефон, он что-то долго говорил в трубку на немецком. К сожалению, я знала только английский, и то весьма посредственно. Я успела помыть посуду, пока Артем разгуливал по квартире, сдержанно выдавая порции иностранной речи.

Я жила в квартире родителей. Они переехали загород. И я осталась одна в трехкомнатной квартире. Поначалу было одиноко, но теперь я уже не представляла, как можно жить на менее большой площади. Артем рассматривал комнаты — я не была против. После того, как домыла посуду, просто наблюдала за ним. Он походил кругами по гостиной, плюхнулся на диван, повертел в руке рамку (на фотографии были мои родители), потом надолго задержался у стены, увешанной фотографиями: моей семьи, друзей, учеников.

Потом Артем зашел в бывшую спальню моих родителей. Там он долго стоял у стены, на которой висела большая карта мира. Вся карта была истыкана булавками с разноцветными головками: я отмечала страны, в которых побывала. Я очень много ездила с 10 до 16 лет, это был расцвет моей спортивной карьеры.

Над картой рядами висели медали. Я не хвасталась, и не бравировала, эти медали стали частью моей жизни, я настолько привыкла к их виду, что мысль о том, что их нужно/можно снять мне даже не приходила в голову. Помимо пары книжных шкафов, в комнате было гостевое спальное место и папино кресло-качалка.

Наконец-то мужчина добрался до моей спальни, и я затаила дыхание. Артем не вошел, остановился в дверях, прислонившись плечом к косяку. Сказал еще пару слов в трубку, видимо, прощаясь, и потом убрал телефон в карман брюк. Повернулся ко мне, наткнувшись на мой взгляд, одним движением как бы спросил «Можно мне зайти?», в ответ я кивнула. Мужчина вошел в мою спальню, и пропал из моего поля зрения. Но мне было так любопытно, что подошла, и встала на его место: прислонившись к дверному косяку. Артем сидел на моей кровати. У меня тревожно забилось сердце. И, видимо, взгляд тоже изменился, так как мужчина, глядя на меня, произнес:

— Оля, я не собираюсь оставаться. Можешь расслабиться.

— Я и не напрягаюсь, — соврала я. — Просто я пока не готова…

— Я и не настаиваю…. А поцеловать можно? — с улыбкой спросил мужчина.

— Можно, — кокетливо ответила я, подойдя к Артему.

Он мягко, но настойчиво потянул меня к себе, и я опустилась к нему на колени. Эти восхитительные зеленые глаза впервые были настолько близко: я восторженно рассматривала серые крапинки, сливавшиеся с изумрудным тоном глаз, пушистые ресницы, густые, но аккуратные брови. Прямой носик, идеально выбритый волевой подбородок, пухлые губы. У Артема была интересная привычка: он периодически, неосознанно, облизывал верхние зубы. Боже, как это эротично выглядело…. И сейчас он проделал это, глядя мне в глаза.