Меня с головой накрывает новый приступ гнева, потому что дверь не поддаётся. Алиса чем-то подперла дверь с той стороны. Отхожу и с размаху бью ногой по двери, она поддаётся слабо, практически никак.

— Алиса. — реву я, пытаясь вынести дверь. Но с той стороны нет ответа. Мониша решила вернуться к своему излюбленному занятию — ебле моих мозгов. — Твою мать!

Я отшлепаю эту телку Спайка так, что она ходить не будет, не то что мебель по комнате передвигать.

Отгоняя мысль о том, что беременным нельзя двигать тяжелое, я вылетел из дома быстрее, чем в него залетал. Комната Алисы находится на втором этаже, не очень высоко, а еще есть небольшой балкон с цветами.

Не удерживаюсь и очень злобно скалюсь. Так и вижу алую жопку наказанной Монишы.

Чувствую себя подростком пубертатного периода, пока карабкаюсь на этот балкон. Долбанный Ромео. Стараюсь делать все бесшумно, чтобы она не заметила меня. Пригибаюсь на балконе, смотрю в окно.

Алиса в максимально бесформенном платье, которое видимо так старательно подбирала для неё Амина, стоит спиной ко мне, смотрит на дверь, сжимая в руке полку. Воительница. Неужели на меня хочет пойти войной? Неужели и вправду спала со Спайком?

Непроизвольно хлопаю кулаком по подоконнику, нарушая тишину. Мониша подпрыгивает и оборачивается, упираясь в меня своими огромными глазами, открывая комично рот и бросаясь к двери, которая заблокирована шкафом. Как она его вообще его дотащила?

Выбить эту дверь мне не составляет труда и я с вечерней прохладой неторопливо вхожу к ней, рассматривая тонкую шею с родинкой у самых волос, забавно завивающихся в нежные кудряшки. Хочется запустить руку в эту копну и почувствовать ее запах.

— Тебе помочь?

— Спасибо, не надо.

— Может поговорим? — стараюсь найти в себе силы оставаться спокойным, не закинуть ее попой к верху и задать трёпу.

— Давай поговорим. — У Монишы забавно двигаются крылья носа, когда она злится. А еще глаза сверкают, как у кошки. Заревновала меня, вон как трясёт ее, глаза пучит.

Хочется притянуть ее, зарыться в волосы, ощутить бархатность ее персиковой кожи. Какие же сладкие губки у моей женушки, алые и пухлые, сердечком.

Мой член отзывается на неё, оживает, заглушает разум и просит отложить меня на потом семейные разборки, приступить к исполнению супружеского долга.

С чего начать?

Молчим. Стоим и смотрим друг на друга.

— Почему ты не в Бостоне?

— Потому что у Оливера под боком приятнее. — язвит, подергивая своим маленьким носиком. Хочет разозлить меня. Смотрю в ее глаза и выдыхаю. Не было у неё ничего с ним. Если бы было так смело не бросала бы мне это в лицо, а значит просто ревнует кошка, брызжет злостью.

— Я смотрю ты за два месяца распустилась совсем. — шепчу я, придвигаясь к ней, притягивая ее за талию к себе. Как же я скучал по ней. Но Алиска не хочет вести себя разумно, выскальзывает из моих рук.

— Расскажи лучше, как выбрался с заброшенного завода и как тебя пригрели тут. — встала в решительную позу. Грудь вперёд. Круглая, дерзкая. Даже через пеструю ткань вижу ее соски.

— Сначала ты расскажешь, почему ты не в Бостоне и как потеряла моего ребенка. — сказав это вслух, вдруг осознал, что понял это с первого взгляда на ее живот, просто гнал мысль прочь.

Мониша дергается, сжимается и меняется в лице. В каждой черточке прочитывается боль. Она смотрит на меня, как раненый зверёныш. Все таки зло коснулось моего птенчика. Сжимаю кулаки, чтобы удержать внутреннего зверя, не выпустить его наружу.

— Мониша. — притягиваю ее худющее тельце к себе, прижимая. Мне нужно это услышать. — Я жду.

— Наркотик, который мне вколол охранник, спровоцировал выкидыш. Я даже не почувствовала ничего, просто проснулась — а его больше нет. Как будто и не было. — ее голос очень тихий, бесцветный.

Я закрываю глаза, чувствуя хаос внутри меня, готовый прорваться в любую минуту. Я не просто убью виновника, я превращу остаток его жизни в ад, отниму самое дорогое. Заставлю заплатить за все. За моего не родившегося ребенка, за слезы Монишы.

Алиса дрожит, еле на ногах стоит, кроха. Целую ее макушку. Мой птенчик маленький, голова еле до моей груди дотягивается.

Мой ребёнок. Господи. Лучше бы ты забрал меня, чем его.

— Бостон. — пытаюсь направить ее дальше по маршруту повествования.

— Сначала ты. — требует она, поднимая на меня усталые, почти безумные глаза. Ей нужно поесть и хорошо выспаться. Буду откармливать, а то и подержать уже не за что, одни кости.

Какая бы не была причина, почему она не в Бостоне, выпущу кровь Майлзу. Этот подонок в Москве, не сдержал своё слово. Если бы я пообещал защитить его женщину, то я бы умер, но защитил ее, отвёз в безопасное место.

— Мне помогли друзья. — спокойно говорю я. — Расскажу обо всем, но сначала еда и сон. И как ты сюда попала.

— Я видела твоих друзей. — снова шипит и извивается, отталкивает, пытается вырваться, но не отпускаю ее. Снова пришли к тому с чего когда-то начали. Не слушается меня, не доверяет. Это раздражает меня, но делаю скидку, что малышка через ад прошла, нужно быть ласковее с ней.

— Так ты же сама женщина Спайка. — язвлю в ответ, смотрю на неё в упор, придерживая подбородок, чтобы насладиться всей гаммой ее эмоций. Малышка смешная. Я ее знал, когда эта кроха была ростом с табуретку, я все о ней знаю, каждую эмоцию считываю, улавливаю ее каждое телодвижение и мысль. А Мониша, как ребёнок, думает, что может обмануть меня.

Зрачки Алисы расширяются и она облизывает губы, боится моего гнева, дрожит. Правильно.

— А еще я обманутая вдова. — говорит она дрожащим голосом. Не пытается объяснить мне, зачем сказала это, хотя я и сам догадываюсь. Но забавно смотреть как она хорохорится и жаждет моих эмоций. Хочет моей ревности?

— Алиса. — уже рычу, потому что моё возбуждение достигает пика, даже говорить уже с ней не хочется. Войти в неё до упора, почувствовать теплоту ее тела, судорожное содрогание. Вся моя, созданная принимать меня. Притягиваю ее лицо, впиваюсь в ее губы.

Чувствую себя изголодавшимся зверем, которому дали кусок сырого мяса, и не удаётся нормально поесть, потому что захлебывается собственной же слюной в нетерпении.

Мониша стонет прямо мне в губы. Какая из неё женщина Спайка, она моя. Только моя.

— Лукаааа… — она то льнет, то пытается отодвинуться, борется сама с собой. Глупая девочка.

— Лука, Саид пришёл. — Амина, как обычно, не кстати. Мониша решительно поджимает губы, пытается прикусить мне язык, пинает под колено. — У него что-то срочное.

Солоноватый вкус крови разбавляет сухость во рту. Не чувствую боли, только бесконечную злость и усталость, и толику облегчения — цыплёнок снова под моим крылом.

С силой сжимаю ее лицо ладонями.

— Дура ты, Алиса! Вернусь и жопу тебе надеру, ей-богу! Нет у меня ничего с Аминой!

Выпускаю малышку, отпихиваю шкаф, опрокидывая его на пол, тот с шумом валится на пол. Мониша запрыгивает с ногами на кровать с испугом глядя на меня. Я выхожу из ее комнаты и упираюсь взглядом в рыжую, та смотрит на меня спокойно, точно довольна.

— Амина, сгинь с глаз моих, не удержусь — уебу!

На ходу, скидываю проклятые линзы из глаз. Внизу меня ждёт Саид, к которому я уже привык и даже проникся к нему симпатией. Достойный уважения человек.

Тот сидит в кресле, закинув ногу на ногу, лицо у него дерзко ухмыляющееся. Точно уже про все прослышал. Напоминает мне Майлза, человек пытающий воззвать меня к совести и разуму.

— Саид. — здороваюсь с ним и сразу иду к бару, нужно напиться. Веду себя как идиот, мало того, что никак не получается поговорить с Монишей, еще и дел по горло, все надо наладить.

— Лука, уже наслышан про поимки воинственной женщины Спайка, как она заставила тебя лезть на балкон. И уже слышал грохот… Тебя можно поздравить с воссоединением с твоей Дьяволицей?

— Мне нужно назвать причины, почему десятки специально обученных военных не могут найти и защитить девчонку ростом метр шестьдесят? А также рассказать мне, где она была последний месяц? — протягиваю ему стакан с виски и усаживаюсь напротив. — Нахер Вы все мне нужны, если у меня жена прячется по фурам, убегая от Спайка?

Саид опускает глаза, делая глоток янтарной жидкости, знает за собой вину.

— Я был уверен, что она у Спайка. Никто не видел, чтобы она покидала его дом.

— Поэтому ты не искал ее больше нигде. А вот люди Оливера ее ищут…

— Я поэтому и пришёл… Спайк уже знает, где Алиса. Он звонил Шамилю и просил его передать ему «ЕГО ЖЕНЩИНУ», иначе он придёт сам за ней. Как ты понимаешь, Шамиль пригласил его в гости и попросил рискнуть — попробовать забрать… Так что, завтра — после завтра он будет здесь.

— Ласково просимо… — усмехнулся я, покручивая бокал. Если Алиса вне доступа щупалец всех этих отбросов, можно не скрываться. Пусть приезжает, посмотрю на его рожу. — Ты узнал все остальное?

— Да. — Саид подал мне толстую папку и диски. — Здесь записи всех разговоров Рамазана, Майлза и Алана, которые удалось получить. Захар слишком осторожен, по нему ничего. В папке все схемы твоих основных конкурентов.

Я взял папку, не открывая, посмотрю содержимое позже, когда буду один.

— Майлз в Москве сейчас?

— Да. Он недавно сына Чернышева отмудохал, так вот Чернышев старший объявил вознаграждение за его бошку. Разворачивается целая война.

Потираю переносицу. Покой мне только снится, пора возвращаться.

Оливер Спайк.

У судьбы отвратительное чувство юмора.

Алиса Гроссерия. Мелкая сучка. Смотришь — ничего особенного, смотришь еще раз — и оторваться не можешь. Это надменное лицо с огромными глазами. И дышит как, грудь так и ходит туда-сюда. Хочется тискать до синяков.