— Ты любишь голубцы? — она поднимается по лестнице впереди меня, перескакивая через несколько ступенек. Для меня сущее наслаждение, ее попка в джинсах сексуально подрагивает при каждом шаге, заставляя приливать кровь к члену.

Неважно, что будет на ужин: голубцы, котлеты, гвозди, песок… я жду десерта.

Она замирает на лестнице, останавливается резко.

— Лида? — мужской голос звенит по всему подъезду. Я тоже останавливаюсь, чувствуя раздражение от интонации с которой он говорит, немного обижено и слишком интимно, как мне кажется.

Голос принадлежит мужчине, лет тридцати пяти, не больше. Короткий ёжик с идеальным кантиком, гладко выбрит, спортивное телосложение и строгая одежда: синие джинсы и чёрный джемпер. Он явно военный.

В руках веник из кустовых роз и бутылка шампанского, набор юного джентльмена. Явно не за сахаром пришел.

— Вадик? — у Лиды немного удивленный голос, она явно его не ожидала здесь увидеть.

Сейчас прольётся чья-то кровь. Кабзда тебе, Вадик.

— Это кто? — Вадик бычится, выступая вперед, оттопыривая челюсть и пробегая по мне взглядом. Он достаточно симпатичный, такие нравятся женщинам, их обычно характеризуют, как мужественных

— Это мой… мужчина. — выдавливает и почему-то оправдывается перед ним Лида. Меня успокаивает только то, что она сразу обозначает роли в этом образовавшемся треугольнике.

Вадим сжимает руки в кулаки; целлофан, в который обёрнуты цветы, шуршит на весь подъезд. Глаза вояки наливаются кровью, как у быка перед красной тряпкой. Между нами стоит только Лида, которую начинает немного кидать.

Я кладу руку ей на плечо, чтобы унять мандраж и немного отодвинуть ее. Мы становимся с ним напротив друг друга.

— Это, что за папик? Нефтемагнат что ли? Выпендрежник в костюме. — он надвигается, всовывая ей в руки бутылку с цветами. Поворачивается ко мне, готовый наброситься с кулаками, я при этом ни издаю ни слова, даже не двигаюсь. Мне просто интересно, что он будет делать дальше.

— Вадим, уходи, пожалуйста. Зачем ты вообще пришел? — голос Лиды пропитан негодованием, чувствую как в ней поднимается градус.

— Я пришел к тебе! А что твой новый хахаль не говорящий. — он придвигается совсем близко, провоцирует меня, чувствует себя сильнее. — Ты всегда его оберегаешь?

Лида вытягивает руку, чтобы остановить его выпад, но слишком поздно, я перехватываю его руку, скручиваю, дергаю до хруста и ставлю на колени. Вадим позорно скользит коленями по ступеням, представляю, как это больно. Мне трудно его удерживать с пакетами. Приходится выпустить его и отставить пакеты. Вадим катится на один пролёт ниже.

— Сука!

Он вскакивает и снова надвигается на меня, я хватаю его за горло, надавливая на кадык, он останавливается, хватает мою руках, пытаясь оттянуть ее. Из его горла вырывается хрип, но пацан не сдаётся.

— Захар. — Лида тихонько зовёт меня.

— Послушай меня, Вадим. Спасибо за цветы, а вот бутылочку можешь забрать и залить любовные раны. Чтобы я тебя больше не видел в радиусе трех километров рядом с Лидой. Даже если ты случайно окажешься рядом, мне будет срать, я вырву твой кадык.

Глаза Вадима приковываются к кобуре под пиджаком, которая до этого была скрыта. Осознание приходит к нему слишком поздно. Вряд ли, как он выразился, нефтемагнаты ходят с ярыгиным.

Отпускаю его, уверенный, что он больше не рискнёт. Забираю из рук Лиды бутылку шампанского, весьма посредственного, и вручаю ему. Вадим хрипит и тяжело дышит, но лицо у него остается решительным.

— А теперь пошёл прочь. — он не двигается с места, смотрит на бутылку и потом замахивается ей, решаясь на удар. Бутылка с дешевым пойлом приходится мне на голову.

Из глаз сыпятся искры, но бывали удары и посильнее. Этот дятел меня достал.

Одного моего удара хватает, чтобы его подбросило и отправило в нокаут. Еле поборол желание не добить его. Было бы низко.

Забираю пакеты и поворачиваюсь к Лиде, рявкая:

— Я голубцы дождусь сегодня?

Девочке не нужно повторять дважды, она подпрыгивает и несётся к двери. Когда входная дверь закрывается и мы оказываемся в небольшом коридорчике, она шепчет мне на ухо:

— Давай начнём с десерта? Ты так сексуален, когда злишься!

— Обязательно начнём со сладкого, но сначала ты мне расскажешь кто это был. — я уже стаскиваю с нее джинсы, не церемонясь. Но в моих мыслях всего копошится червь по имени Вадим. — Что это у нас за Вадимы такие?

— Сослуживец. — шепчет она, опускаясь на колени, на уровне моего члена, помогая расстегивать ремень. Совершенно правильная позиция, учитывая события.

— И почему он приходит к тебе с набором джентльмена?! — накручиваю ее хвост на кулак и заставляю смотреть мне в глазах. Девушка на коленях в нижнем белье — очень выразительно и сексуально.

В глазах Лиды промелькнуло что-то странное, что мне не понравилось. Она замялась и просто пожала плечами, будто не знает причину. Но я по глазам видел, что она умалчивает.

— Дорогая моя, я жду ответа от тебя, честного ответа. Потому что, если ты сейчас соврёшь, я узнаю все сам — и будет только хуже. — держу ее крепко, но она и не вырывается, дышит только часто, касается руками меня. Она не боится, чувствую только ее возбуждение.

— Я была влюблена в него раньше… — тихо говорит она, подрагивание кончика носа говорит, что тема болезненна для нее. Было бы благородно остановиться на этом, но мне нужно знать.

— а сейчас? — мой голос становится жёстче, как и я сам, не хочется уже никаких голубцов. Есть только желание вернуться назад в прошлое на несколько минут раньше и открутить голову Вадиму, заставить его перестать дышать. Растереть его мозги по подъезду.

— абсолютно безразличен. Это было давно…

Верю ей, но мысль, что она в кого-то была влюблена раздражает меня. Хотя было бы странно, если бы в ее возрасте она испытывала бы только любовь к маме и папе.

— И все же он заявляется к тебе, как к себе домой.

— Он дурак. Когда я любила его — была не нужна, как разлюбил — захотел себе. — она сглатывает и глаза на мокром месте.

— Убить его что ли. — хрипло думаю вслух, поднимая мелкую на ноги, целуя ее в засос, хочу поставить на ней клеймо, пометить. Она уже никуда от меня не денется. Даже если не любит, заставлю полюбить.

Удивляюсь, как можно не любить ее такую… слепленную из чего-то божественного.

— Он тебе не конкурент. — прижимается ко мне всем своим тоненьким телом.

Мой телефон взрывается, не умолкает. Эта мелодия стоит только на одном человеке. Я нехотя тянусь к разрывающейся трубке. Лида покрывает все моё тело поцелуями, спускаясь снова на колени и обхватывая губами член, заключая меня в плен.

— Да. — мне приходится поднять трубку, эта женщина издевается надо мной. Зная с кем я говорю, продолжает ласкать меня, не давая сосредоточиться. Словно хочет спровоцировать меня, посмотреть как я буду стонать в трубку.

— Прости, что отвлекаю, но у нас сегодня встреча с Эйном, он объявился. — мне приходится стиснуть зубы, чтобы из меня не выбрался хриплый стон. Вся моя выдержка направлена, чтобы держать марку. — Адрес скину, через час нужно быть там.

— Буду. — коротко бросаю я и издаю рык раненого зверя, потому что практически финиширую. Если она так решила меня умаслить — у нее это получилось. — А ну иди сюда…

Забрасываю ее на кровать, наслаждаясь тем, что вижу. Было бы замечательно, конечно, закончить день голубцами, но есть, как есть. Провожу руками по тонкому хлопку ее трусиков, оттягиваю резинку и стаскиваю их, отбрасывая в сторону.

— К сожалению, у меня максимум минут десять. Лука ждёт.

— Маловато, должен будешь… — она притягивает меня к себе сильнее, ускоряя процесс.

Мне нравится в этой женщине то, что она знает кто я и какая у меня работа, принимает это все и готова с этим жить.

У Лиды идеальное, созданное ежедневными тренировками тело, рельефное с изящными изгибами. Невысокая, маленькая, но такая сильная, когда это нужно.

— моя любимая…

Лука.

Сегодня этот ресторан закрыт для обычных посетителей. Владелец не очень этому рад, но я его мнение и не спрашивал, я хорошо плачу ему, чтобы он засовывал свой язык мне в жопу и довольствовался тем, что даю.

— Думал, не уложишься. — смотрю на часы. Я специально срезал время для Захара, чтобы он не занежился в двушке в объятьях Лидии.

Друг немного переменился в лице, морщинки разгладились, делая его лицо не таким грозным, Захар стал мягче. От него пахнет женскими духами и едой…

Неожиданно, даже для себя, начинаю смеяться как конь. Он смотрит на меня, не понимая причину смеха, а я никак не могу успокоиться.

— Я просто думаю над тем, что с нами стало. В кого мы превратились, друг мой? Еще вчера мы представляли общество холостяков, которых интересуют пистолеты, власть, деньги и война. А сейчас? Я нервничаю от того, что жена прислала письмо без смайлика, а от тебя пахнет бутербродами с колбасой.

Захар расплывается в улыбке, усаживаясь рядом.

— я сегодня в супермаркете выбирал капусту, так, чтобы листья не разорвало, когда голубцы вариться будут. И меня попросили закончить побыстрее, голубцы к восьми будут. — мы переглянулись, как два заговорщика.

Интересно, я тоже так выгляжу со стороны? Как будто по голове чем-то стукнули. Слегла влюблённый придурок.

— Собрал уже чемоданы? — Захар решает перевести тему разговора.

— Если все пройдет успешно, то прямо отсюда в аэропорт.

Если все закончится хорошо, то я устрою себе настоящий отпуск. Никаких дел ближайшие несколько месяцев. Пусть все катится к черту, я не супермен, чтобы уследить за всем. Буду эгоистом и сукой, пусть кто-нибудь другой займётся террористами. В конце концов я не просто так плачу деньги взрослым дяденькам.