— Вчерашнее платье, отсутствие косметики, одна пуговица пропущена… — для довершения образа Лене не хватало только клетчатой кепки и трубки с крепким табаком. — И кого за это благодарить? Неужели красавчика-босса? Нет, иначе ты бы исторгала лучи радуги. Того курьера?.. Вряд ли… Ну-ка… Неееет. А ну, стой! В глаза смотри! — Макарычева прижала пальцы к губам. — Не может быть… Исаев…

Ника молча выдержала осуждающий взгляд, не найдя сил, чтобы возразить.

— Я так и знала! — Лена зажмурилась и хлопнула себя по лбу. — Как ты могла?! Теперь понятно, откуда это настроение. Он воспользовался тобой, а потом высмеял? Прогнал? Господи, он сделал тебе больно?! Я его урою! Вот козел!..

— Да нет, все в порядке, — перебила подругу Ника. — Ничего такого. Я отнесла торт, а сестра подкинула ему на неделю племянника. Пришлось помочь. Никакой романтики.

— Ты уверена? Потому что если…

— Прекрати! — Ника швырнула сумочку на этажерку. — Я в своем уме! Это же Паша Исаев! И я отлично помню, как он относился ко мне! Он хороший человек, но как мужчина?! — она фыркнула. — Боже упаси. Даже если он будет последним…

— Я поняла, поняла. Так откуда плохое настроение?

— Устала, не выспалась. Маленький ребенок, сама понимаешь…

— Ну, отдохни. Я сваливаю, у тебя весь день тишины впереди, — Лена отодвинула пустую кружку. — Тебе сколько еще отдыхать?

— Неделю точно. А потом по самочувствию. Так Веселовский сказал. Хотя по мне, я бы уже сейчас поехала в офис.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Лена. — Ты бы и из реанимации туда поехала.

— Слушай, ты уже подумала о предложении Марка? — Ника достала из холодильника йогурт и грейпфрут — свой обычный завтрак.

— Ну, я не буду тянуть одеяло на себя, — вздохнула Макарычева. — Львиная доля работы — твоя. Мне вообще кажется, что ты из вежливости сохраняешь за мной место партнера. Нет, не перебивай! — она предупреждающе подняла руку. — Я буду рада тебе помочь, как могу, но из нас двоих экономист — ты. Если ты доверяешь Веселовскому — почему бы и нет.

— Доверяю, пожалуй…

— Звучит не очень уверенно. Просто если бы ты считала, что предложение хорошее, приняла бы сразу. А ты кривишься, как когда ешь свои несчастные грейпфруты.

— Но я их люблю!

— Ну-ну, — Лена хмыкнула. — Хочешь знать мое мнение — Веселовский со своим контролем убьет весь кайф от бизнеса. Я в любом случае не соскочу, потому что это я подбила тебя на эту историю. Но как бы все не переросло в очередную офисную тоску. Возьмет и наймет потом каких-нибудь дизайнеров на свой вкус, потом заменит нас другими кондитерами, перевернет все меню, искалечит концепцию, и мы закончим продажей гамбургеров и бизнес-ланчей. Зато деньги будут, в этом я не сомневаюсь.

— Не думаю, что он такой уж изверг… Ему же понравилась наша идея, значит, он будет ее придерживаться… По большей части… Может, как-то прописать это в контракте?..

— Говорю же: решай сама, — Лена подошла к зеркалу и придирчиво проверила макияж и прическу. — Кстати, одна девчонка с работы видела вчера твой «Красный бархат». Фотки, конечно.

— И?

— Спрашивала, не сделаешь ли ты ей такой, только повыше? У ее парня день рождения, а сама она не знает, с какой стороны подойти к плите. Чтобы человек на восемь хватило. Можешь?

— Ну, не знаю… Маскарпоне сейчас стоит недешево… Если она возместит расходы на ингредиенты…

— Насчет этого даже не переживай, — Лена нагнулась, чтобы застегнуть изящные серебристые босоножки. — Я ей брякнула цену от балды. Сказала, что ты училась у лучших шефов, и времени в обрез. Она согласилась заплатить.

— Тогда сделаю, — улыбнулась Ника, в очередной раз поражаясь деловой хватке Макарычевой.

— Ты бы завела уже кулинарный инстаграм, — бросила Лена через плечо, отпирая входную дверь. — Цены б тебе тогда не было. Все, покеда.

А что, можно было бы и завести. Вот, например, брауни пекла главбуху — можно было бы и сфотографировать. Красивые вышли. Или те печенья с миндалем… Итальянские… И Ника ради эксперимента решила запечатлеть каждый шаг своей готовки. Алла Михайловна как раз просила сделать маффины. Почему бы не совместить?

Протерла стол, пододвинула его поближе к окну и приступила к процессу, стараясь, чтобы все выглядело аккуратно и презентабельно. И когда тесто, разлитое по ярким формочкам, уже раздувалось и крепло в духовке, на Нику обрушился телефонный звонок. Включив таймер, чтобы ненароком не забыть про выпечку, она ответила.

— Ну, рассказывай, как там племянник Павлика? — полюбопытствовала Надежда Сергеевна. — Ты еще у него?

Нике пришлось признаться, что она сбежала. Не уточняя, правда, по какой причине. Сердобольную женщину поступок дочери привел в негодование.

— Как ты могла?! — возмутилась Надежда Сергеевна. — Он там один с малышом! Даже толком не успел освоиться! Я не стану говорить, что думаю о его сестре, мне она никогда не нравилась. Но ты?! Ладно бы у тебя была работа, но ты в отпуске! И не помочь человеку, который спас тебе жизнь? Ты хотя бы оставила ему еды впрок?

— Нет, — Ника вздохнула. — Я бы приготовила, но у него холодильник пустой.

— И ты… ушла?! — голос мамы звенел и прерывался. — Ты хоть понимаешь, что он даже в магазин не может выйти?! Как он один спустит коляску? Он же ничего этого не умеет!

— Закажет что-нибудь… — неуверенно возразила Ника.

— И я тебя воспитала… А если у ребенка закончится питание?! Нет, такого я от тебя не ожидала, — Надежда Сергеевна тяжело дышала, не находя слов.

И Нике стало совестно.

— Ты просто позоришь меня! Нет, я поеду туда сама… — не унималась мама. — Подумать только: оставила мужика одного с маленьким ребенком! Да все что угодно может случиться! Иван Петрович, наш сосед, тогда уснул, а у него сын включил неисправный телевизор! И все! Короткое замыкание! Чудом их разбудила эта их пуделиха… как ее… Черри… Керри… Шерри… Иначе все!

— Мам, Никита даже ползать не умеет! Ладно, я тебя поняла. Завтра же с утра принесу ему продуктов и помогу с ребенком. Ты довольна?

— А почему только завтра?

— Мне еще убраться надо, хотела окна помыть, а то на майских некогда было…

— Серьезно, Вероника?! Окна?! Именно сейчас?

— Ладно, мам. Сейчас закончу печь и пойду к Исаеву.

— Вот так-то. Нет, это ж надо было… — продолжала ворчать Надежда Сергеевна, и Ника, не выдержав, отключилась.

И не успела она вытащить маффины и придумать благопристойный предлог для звонка Паше, чтобы он окончательно не зазнался, как улыбающаяся докторская физиономия сама замигала на экране телефона.

— Снова хочешь получить подарок? — поинтересовалась она вместо приветствия.

— Ника, это срочно, — Исаев был серьезен, его голос с трудом перекрывал неистовый плач младенца. — Пожалуйста, мне нужна твоя помощь.

Глава 14

22 мая 14:41

#лучшийдядя #деткиконфетки

Парню полгода, а он с таким вдохновением пересчитывает мне зубы… Талант!

Кто у нас там в Сеченовке на кафедре стоматологии? Готовьтесь подвинуться.


За свою долгую и богатую на происшествия жизнь Паша повидал всякое. И думал, что закалился по полной. Медицина — вообще штука нервотрепочная, и врачи редко переживают по пустякам. Доктору без цинизма никуда, если только он не собирается коротать остаток дней в дурке. Поэтому Исаев оказался совершенно не готов к чувствам, охватившим его после обеда. И к холодной вчерашней пицце эти чувства не имели никакого отношения.

Следуя Никиному примеру, Паша расстелил на полу одеяло и улегся играть с племянником. Все шло на лад, мелкий к дяде привык, радовался его появлению и вообще пребывал в добром расположении духа. И уход Карташовой перестал волновать Пашу. Сбежала? Скатертью дорожка. Так даже лучше, иначе неизвестно, чем кончились бы ее глупые дразнилки. Она-то, ясно дело, шутила, а вот он, дурак, повелся, и чуть было не… А, ну ее, в самом деле.

Исаев прекрасно справлялся и без нее. Даже вышел вместе с Никитой на связь с пропащей Катькой и показал ей, что чадо в надежных руках. Потом мелкий возился со своими игрушками, а Паша гордо фотографировал детеныша на телефон. Пересматривал снимки, рассылал Поспелову с Фейгиным, которые торчали на дежурстве, полез в интернет почитать, какой должен быть рост у ребенка в шесть месяцев, чтобы аргументировано доказать этим скептикам: его племянник — опережает сверстников по всем параметрам.

Из паутины Пашу вытряхнуло моментально, когда раздался чудовищный металлический грохот. Исаев отшвырнул телефон, дернулся к племяннику и… с облегчением выдохнул. Тот всего-навсего успел откатиться с одеяла, отодвинуть дверцу шкафа-купе и опрокинуть банку гвоздями, гайками и прочими скобяными изделиями незнамо какой давности.

Стекло было цело, Никита улыбался всеми двумя зубами, и Паша вернул беглеца к игрушкам, а сам сгреб опасные предметы и убрал на верхнюю полку. На этом инцидент был исчерпан. Вроде бы.

Малец выпил свою порцию смеси, благодушно уснул, но вдруг разразился воплем. Почти таким же душераздирающим, как вчера. Он заходился в крике, выкручивался, и ничто не могло его утешить. Кричал так, как будто его жгли каленым железом… Железо! От этой мысли Паша похолодел. Стал лихорадочно вспоминать: мог ребенок успеть проглотить какой-нибудь винтик или нет? А если гвоздь? Осколок? Мало ли что могло быть в этой банке? Нет, не должен был.

Паша восстанавливал последовательность событий по кадрам: грохот, он хватает малыша, откладывает в сторону. Нет, тут точно не было времени. Потом собирает гвозди… А если один отлетел в сторону, на одеяло? Остался незамеченным и Никита его проглотил? Нет, признаков внутреннего кровотечения нет. Пока нет. Но он явно изгибается, как от страшной боли, не дает дотронуться до живота… И живот напряжен. И поди пойми, от крика или от чего похуже?! Как там в педиатрии положено?.. Черт, голова садовая… Угробил племянника! Один день! Один гребаный день — и такое! И кто его дергал за язык с утра дразнить Карташову?! Паша понял: сам он не справится. Просто не выдержит. А Катя его убьет. И правильно сделает.