— Да… тяжело. Я проведу здесь пару дней. Будем налаживать с тобой контакт. Во вторник уеду и будешь дальше скучать по мне еще недели две.

— Обязательно. У меня уже вся левая нога без пены, ну уйди, пожалуйста.

— С такой ногой, не стыдно быть нагой. Все, София Викторовна, пойду дро… дротики кидать. Пока спагетти жду….

Глава 24

Думала, что взорвусь от злости, когда увижу Варю. Но с порога ее заявление: «он бы меня уволил», слегка отрезвило. По сути, она тоже пострадавшая сторона. Что ей говорят, то она и делает. Отвратительное слово — наемный рабочий. А как бы я себя ни вела, и что бы ни говорила, Варя мне нравится, и я не хочу, чтобы на ее месте был кто-то другой. Правда, от того, что она не виновата, все равно не легче. Настроение испорчено напрочь.

— Ну прости меня, Сонь. Что я могла сделать?

— Ничего. Просто поражает, почему в моей жизни все через одно место?! Первый раз за столько времени решила принять ванну и на тебе. Он еще и огурцы с моих глаз съел, ты представляешь? Огурцы с моих глаз! Неужели не противно?

— Ммм… ты может быть не в курсе, но еду едят и с других мест на теле.

— Господи, ты о чем сейчас?!

— Ну сливки слизывают… с пупка, например. И не только.

— Ой, все, — демонстративно закатываю глаза.

— Я так поняла он голодный, так как сразу попросил заказать еду, поэтому и огурцы решил схомячить с твоего лица.

— Все, ладно, хватит о нем говорить, надо отсюда выбираться.

— Так может еще полежишь, я добавлю пены и горячей воды? И масочку тканевую ты еще не наложила.

— Да не хочу я уже ничего. Давай, Варь.

Через несколько мгновений я поняла, насколько решение принять ванну оказалось идиотским. Положить мое тело в воду — далеко не самое сложное. А вот вытащить меня из ванны — да. Ничего не организовано. Это ж надо быть такими дурами. Две дуры!

— Не волнуйся и не психуй, пожалуйста. Все сейчас будет. Я быстро принесу стул, положу на него простыню. Потом благополучно тебя достану и на него посажу. Не волнуйся.

— Да вообще пустяк, достать отсюда мою тушу.

Надо отдать Варе должное, она быстро ориентируется и в принципе все схватывает на лету. При этом не имеет никакого образования. Забавно, но в чем-то мы очень похожи. У меня один курс университета, скорее для галочки, ибо посещала я его разве что на сессии, и у нее тоже один курс, правда, медицинского. Но стоит отметить, что у нее, в отличие от меня, не для галочки. И у обеих нереализованные мечты…

— Я уже тут. Сейчас благополучно вылезем.

Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Сейчас — это про нас. Первая попытка увенчалась диким «успехом», а если быть точнее — Вариным воплем и моим возвращением в ванну. Благо, головой не шмякнулась, и на том спасибо.

— Варь? Ты там как? — приподнимаюсь на руках, стараясь высмотреть ее, в прямом смысле, поникшее тело.

Я никогда не видела Варю злой. Тем более с вылетающими из ее рта нецензурными… нет, не так, очень нецензурными выражениями. Я ее в прямом смысле угробила. Точнее ее спину. Она не только находится в очень странной позе, она еще и стонет.

— Наверное, что-то защемило. Должно прой…ой. Ой. Соня, я тебя не подниму, — заключает Варя, после пятисекундного повторения «ой-ой-ой». Ну в этом никто и не сомневался.

— Надо вызвать врача. Только… ты не можешь дотянуться рукой до простыни и кинуть ее мне?

— Не могу, Сонь. У меня очень… очень, очень стреляет в пояснице.

— Все, все, не тянись. Я сама.

Не знаю, что я могу сделать сама. Не хочу звать Бестужева. Точнее просто не могу. По крайней мере, до тех пор, пока хоть чем-нибудь себя не прикрою. Пены нет, это уже скорее какие-то белые, едва заметные плевки, да и то не во всех местах. Это просто… просто трындец! И ведь без Глеба мне отсюда не выбраться. Вынимаю заколку из волос, чтобы волосы хоть что-то прикрыли.

Господи, ну что я такого сделала, что ты всегда позоришь меня перед этим мужчиной?! За что?

— Да, девочки… вот, что бывает, когда не включаешь мозг на его реальные возможности, — ладно бы спросил, как все «что случилось?!», так нет же, какой-то издевательский тон, да еще и цокает. Гад! Не удивлюсь, ели еще и подслушивал под дверью. Хватаю мочалку и, не раздумывая, прикладываю ее к важному стратегическому месту.

— Да, Варь, это тебе на будущее урок, сначала надо убедиться в безопасности манера. Как на дороге. А вообще не поднимать тяжести и подготавливать заранее все необходимое. Не слишком профессионально с твоей стороны игнорировать эти факты. И как мне тебя эвакуировать? — смотрит на Варю и все цокает.

— Не знаю, — кряхтя произносит Варя.

— Я тоже. Соня, ты жива? — интересуется уже у меня.

— Нет. Утопла.

— Не дай Боже. Только после первой брачной ночи, — придурок!

— Будь так добр, заткнись и кинь мне простыню. Пожалуйста. А ко мне не подходи, пока я не прикроюсь.

— А знаете почему все так произошло? — напрочь игнорирует мою просьбу, от чего я машинально еще больше спускаюсь вниз. Зато идея распустить волосы — не так уж и плоха. — Потому что не чисты вы мыслями, сестры мои. Греховны ваши помыслы. Очень греховны. Надо очистить ваши грешные души. Кайтесь пока, грешницы.

Гробовое молчание. Варя перестала кряхтеть, а я, кажется, и вовсе не дышу, гипнотизируя взглядом потолок. Что за церковный тон? Да и какие, к черту, греховные помыслы и сестры?

Задать этот вопрос из двух «грешниц» не решился никто. Через несколько секунд послышались шаги и… мы точно остались одни.

— Что это сейчас было? — выныриваю из воды, опираясь на одну руку. — Варя?

— Не знаю. Я думала мне от боли показалось.

— А я тебе говорила, что он ненормальный! Может сектант какой-то?

— Почему секта… ай, — вновь не договаривает Варя.

— Прекрати ползти. Останься на месте. Не оставляй меня одну.

— Он не похож на сектанта.

— А на кого похож?

— На батюшку. Они обычно так говорят.

— У тебя шок от боли? Какой, к черту, батюшка?

— Святой отец или как их там звать. Те, кому каяться надо, — то ли смеясь, то ли плача, произносит Варя.

— Да он такой же святой, как я бегунья. Не неси чушь. И прекрати ползти.

— Прекращаю.

Мы обе синхронно снова затихли. Не знаю, о чем думала Варя, но мне почему-то стало не по себе от того, что он нас бросил «каяться». Да, Бестужева я знаю плохо, но достаточно, чтобы утверждать, что он… неплохой. Но вот как можно было оставить здесь Варю? Ладно я — распариваю кожу, это даже полезно. Но оставить скрюченную от боли девушку на холодном полу — это вопиющая наглость. От мыслей меня отвлекли не только шаги, но и голос «батюшки».

— Очистили себя от греховных помыслов, сестры мои? Больше не будете заказывать стриптизера? — не выдерживаю, выглядываю наружу, напрочь забывая, что он там может увидеть. Это все из-за идиотского стриптизера?

— Не будем, — кряхтит Варя.

— Вы бы, святой отец, сначала свои греховные мысли подчистили, а то так-то у вас невеста имеется, а вы с Марией… в дротики играете. Не находите ли это… как же звать то — блудом. Вот!

— Не нахожу, — улыбаясь, произносит Глеб, при этом приподнимая Варю на… массажный стол. Он ходил за переносным столом? — У нас с Марией чистые помыслы. Аккуратно, Варь. Я не знаю как правильно тебя положить. Но думаю так будет правильнее, чем на мягкую кровать. Врача я набрал. Должен приехать.

— Ой, спасибо вам огромное.

— Пожалуйста, Варя.

Вновь опускаюсь в воду. Знаю, что сейчас Бестужев подойдет ко мне, от чего я сильно зажмуриваю глаза, не забывая крепко держать мочалку. Ну здесь же Варя, ничего он не будет мне делать. От чего же так… стремно?

— Ну что, София Викторовна?

— Не буду.

— Что не будешь?

— Вызывать стриптизера, — нехотя открываю глаза. — Подай, пожалуйста, простыню. Она лежит на стуле. Просто кинь мне ее. Я обернусь, и ты меня вытащишь. Пожалуйста, — вновь повторяю я, кажется, это выглядит жалко.

— А смысл какой в простыне? — окидывает меня взглядом с ног до головы. — Я не очень понимаю.

— Чтобы прикрыться.

— Простыня — белая. Когда она будет мокрая, то все будет и так просвечиваться.

— Дай, пожалуйста.

Глеб ничего не отвечает, но, как ни странно, через несколько секунд кидает мне простыню.

— Первая брачная ночь походу будет в парандже. Надо срочно налаживать контакт. Причем теснее, — прикрыв глаза, произносит Глеб, при этом разминая рукой мышцы шеи. Я же в считанные секунды кое-как завернулась в простыню.

— Я все. Можешь меня поднимать.

— И вот, что бы ты делала без меня, а, Соня? — странно, но почему-то об этом я не задумывалась. А ведь, по сути, у нас совершенно дебильная с Варей ситуация. Что бы я реально делала? Жесть.

— Не знаю, — вполне искренне произношу я, наблюдая за тем, как Глеб снимает часы.

— А я знаю, но озвучивать не буду.

Кажется, он еще помотал головой, когда поднимал не только меня, но и огромную, тяжелую из-за воды простыню.

— Варя, лежи спокойно, я через пару минут приду, — оборачивается со мной на руках Глеб к Варе.

— Хорошо, — чуть улыбаясь, произносит Варя.

— И вот нужен был тебе этот геморрой с простыней? — выйдя из ванной, шепчет мне в ухо Глеб.

— Да, — уверенно произношу я, крепче обхватывая его за шею.

— Теперь я мокрый. Придется раздеться. А одежды у меня с собой нет. Вот оно тебе надо было?

— Надо.

— Если хотела узреть меня обнаженным, так бы и сказала. Мне не жалко, — насмешливо бросает Глеб, открывая ногой дверь в мою спальню, и усаживает меня на край кровати.

— Не волнуйся, я дам тебе свою пижаму. Она тянется. Или, может быть, хочешь сорочку? Она белая. Тоже растянется, — с ехидством в голосе добавляю я, натягивая на себя покрывало.