— Да так, захотелось чего-то нового.

— Спасибо. Неожиданно. Давайте чайник поставим, — немного растерянно бросает он, взъерошивая волосы.

— Нет, я пойду. У меня сегодня намечается вечеринка в клубе. Встреча с одноклассниками. Вот. Я так… просто пирог передать. Хорошего вам вечера.

Надеюсь, мой голос звучал убедительно и не плаксиво, потому что все, что мне хотелось — это реветь. Ну как мне его разлюбить? Как? Глаза буквально режет от рвущихся наружу слез.

— Сонь, — окрикивает меня Сережа и хватает за руку, стоит мне только сделать шаг к лестнице. — У тебя все нормально?

— Да, — отвечаю не задумываясь. — Просто…, - как же, черт возьми, сложно произнести эти слова вслух. — Я ведь уже взрослая, Сереж. Я выросла, подросла, ну что там я еще должна сделать? Что со мной не так?

— Сонь, — притягивает меня к себе и смахивает тыльной стороной ладони мои предательские слезы. — Все с тобой так. Ты очень красивая девочка. И все у тебя обязательно будет. Просто… — замолкает, шумно вдыхая. — Просто не со мной. Забудь о том, что я тебе говорил. Я был не прав. Не обижайся. Все у тебя будет хорошо, вот увидишь. И не лей, пожалуйста, понапрасну слезы.

— Не лью, — тихо произношу я, громко шмыгнув носом. — Я пойду, мне пора. Там, на вечеринке уже все собрались.

— Ты на такси?

— Нет, у меня теперь своя машина. Классная. Ну, я пойду, — тянусь к нему и мимолетно целую в щеку. — Хорошего вам вечера.

Быстро разворачиваюсь и, громко цокая неудобными каблуками, спускаюсь по лестнице.

Глава 32

Иду не разбирая дороги. И нет, на улице, несмотря на поздний час, не темно. Просто противные слезы застилают глаза. Так застилают, что я не вижу ничего перед глазами и в следующий момент застреваю каблуком в ямке и, не удержавшись на ногах, падаю, больно ударяясь коленками об асфальт. Сижу и реву как полная дура. Коленки в крови и пыли. Прямо как в детстве. Только тогда Сережа обрабатывал эти самые коленки, а после накладывал подорожник. И дул на них. Только сейчас он этого делать не будет. Смеюсь как чокнутая, осознавая, что моя туфля так и осталась в асфальте. Крепко засела, зараза. И совершенно нет сил ее достать.

— Недолго ты у брата гостевала, — слышу рядом хорошо знакомый голос, но голову не поднимаю. Его тут еще не хватало. А хотя, о чем я? Вся задница, происходящая со мной, случается рядом с ним. Так что не мудрено. Не мудрено…

Сказать что-либо в ответ не успела, да и не хотела. Глеб наклонился и с легкостью достал застрявшую туфлю. И так же не раздумывая, сам надел ее на мою ногу. Вот тут меня снова посетил истерический смех. Золушка, блин. Пока я продолжала хохотать, попеременно глотая слезы, Бестужев взял меня под локоть и приподнял с асфальта.

— Лить слезы лучше всегда в комфорте, желательно с целыми ногами.

— И руками, — хрипло шепчу в ответ, только сейчас осознавая, что стерла в кровь левую ладонь. Видимо опиралась на нее, когда падала.

Не помню, как я дошла до машины, равно как и села в нее. Более-менее очнулась только тогда, когда Глеб сел рядом со мной на заднее сиденье и, кивнув своему водителю, открыл аптечку.

— Будет щипать, так что терпи.

— Как в детстве.

— Точно.

Смотрю на неспешные движения Бестужева и совершенно не знаю, как себя вести. Вот он обрабатывает мои колени и вроде бы нет здесь ничего такого. Он ведь мне помогает, это же хорошо, что вот так, посторонний человек, не спрашивая, помогает подняться и обрабатывает раны. Но от осознания того, что этот мужчина был свидетелем моего очередного фиаско, меня начинает накрывать волной злости. А следующие его слова и подавно выводят меня из себя.

— А все это получилось только по одной причине — надо хоть иногда меня слушать и желательно прислушиваться. Сколько раз тебе нужно сказать, что ты безразлична своему брату как девушка? Неужели тебе нравится унижаться?

— Я, кажется, говорила тебе пойти в задницу. Нет? Тогда повторю — иди туда надолго. Я буду делать то, что хочу. И ты мне не указ, понял?!

— Не стоит мне хамить на ровном месте. Я ведь могу за десять секунд надломать тебя не самыми приятными словами. Ты этого точно хочешь? Если да — то легко.

— Ты думаешь на меня повлияют твои слова? Плевать я на них хотела. Можешь говорить все, что вздумается.

— Все что вздумается не буду. Только правду.

— Тоже мне, правдолюб нашелся.

— Я родился, а не нашелся, — скидывает грязный ватный тампон на коврик и берет меня за руку.

— Отпусти, — зло бросаю я.

— Обработаю твою ладонь и отпущу.

— Откуда ты такой взялся?!

— Какой?

— Противный.

— То есть это я противный?

— Хуже. Слов не могу подобрать.

— Тогда советую на досуге вместо просмотра фотографий своего брата и пускания на него слюней, изучать словарь. Очень интересная штука. Поднимет твой словарный запас до нужного уровня. Может быть, даже сможешь посылать меня не только в задницу. И вообще, научишься много чему. Ты застряла, Соня.

— Застряла? — со смешком в голосе произношу я, смотря на то, как Бестужев обрабатывает мою ладонь.

— Именно. И ты плохо закончишь, если и дальше будешь продолжать в этом духе.

— В этом духе, это в каком? Тебя посылать?!

— Нет. Ездить к своему брату и на что-то надеяться. Вся эта ерунда закончится тем, что ты свяжешься с не самой лучшей компанией. Будешь заглушать свои неудачи. Может алкоголь, может на что-то более гадкое подсадят. Оглянуться не успеешь, как окажешься на дне. А карьера модели быстротечна, особенно учитывая тот факт, что у тебя недостаточно хватки и уверенности для такой профессии, о чем я тебе уже говорил. Ты подвержена импульсивности и как следствие глупым, необдуманным поступкам. И то, как ты распорядилась своими деньгами после ссоры с отцом — это только подтверждает. А ведь могла поступить более умно, поговорив с кем надо. Помогать животным — это хорошо. Только еще лучше отслеживать ход своих ресурсов, — сказать, что я в шоке — ничего не сказать. Не знаю на чем больше фиксировать свое внимание, на описанной нерадужной перспективе моей жизни или на том, что Бестужев, в отличие папы, знает не только о том, что я сняла деньги, но и куда их потратила. Я даже не заметила того, что он отпустил мою ладонь, ибо, все, о чем я думала это его слова. А он и не думал останавливаться. — Не перестанешь заниматься тем, чем занимаешься и думать о том, кого следует забыть, закончишь плохо. И никто тебе не поможет только лишь по той причине, что ты… никому не нужна.

— У меня есть папа, как бы ты ни старался его очернить. И даже, если со мной что-то случится, он меня поддержит. Может он и любит меня меньше Даши, но я не строчка в его паспорте, понял?! — не знаю, что на меня находит, но я со всей силы, на которую только способна, толкаю Бестужева в плечо.

— Твоему отцу глубоко плевать на тебя, — как ни в чем не бывало, бросает Бестужев.

— Если бы ему было плевать на меня, он бы не забрал меня к себе! — истерично выкрикиваю, не заботясь о том, что о нас думает водитель. — Меня бы окончательно забрали в детский дом!

— И забрали бы, и плевать он на тебя хотел, если бы не тот факт, что четырнадцать лет назад он мог оказаться в центре грандиозного скандала. Просто в прессу просочилась информация о том, что у богатейшего человека, занимающего весомый пост, есть не только дочь, которая росла в нищенских условиях и без алиментов отца, но и то, что эту самую девочку забирают в детский дом. Как понимаешь, карьере твоего отца был бы большой и жирный крест. Вот и все. Он просто обошелся малой кровью. Проще было тебя забрать и жить припеваючи, нежели потерять все из-за какого-то скандала. Так что не строй иллюзии на этот счет, Соня. Спустись уже с небес на землю и хоть немного прислушайся к моим словам. Пора менять что-то в жизни, если не хочешь закончить так, как я сказал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты вообще кто такой, чтобы мне что-то говорить и пророчить? Ты никто и звать тебя никак! Думаешь умнее всех?! Скажешь парочку фразочек и все, все у твоих ног, заглядывают тебе в рот? — дергаю его за плечо, но Бестужев никак не реагирует, даже не поворачивается в мою сторону. Смотрит прямо на дорогу. — Да ты в зеркало на себя посмотри! Ушатый… гоблин! На тебя ни одна нормальная женщина не взглянет. То же мне, правдолюб недоделанный, в мужья, блин сватается. Остановите здесь, сейчас же! — ору водителю.

— Блокирни двери и езжай до дома, — все так же уверенно и безэмоционально обращается Глеб к водителю, ничуть не смутившись моей недавней речи. Какой мужчина пропустит такие слова в свою сторону? Да что с ним не так?

Я могла бы и дальше задавать себе этот вопрос, только от чего-то в голове было только одно «ты плохо закончишь». Вот сейчас я понимаю, что ненавижу его. В голове полный хаус. И ни одной внятной мысли до самого дома.

— Открой двери, — голос Бестужева приводит меня в чувство. — Попробуй успокоиться и все же мыслить здраво, Соня, — переводит взгляд на меня. — Я тебя не потревожу в ближайшие пару дней, мне нужно уехать. Поэтому перестань прятаться в своей комнате. Возможно, встретимся уже в Париже. И я тебе не враг, чтобы ты сейчас ни думала.

— Я тебя ненавижу, — единственное, что я смогла ответить на слова Бестужева, смотря ему прямо в глаза. Отвела взгляд в сторону и схватилась за ручку.

Выйти из машины мне никто не мешал, равно как и громко хлопнуть дверью. Стоило мне сделать только несколько шагов, как я услышала, как машина резко рванула с места. Вот и вали куда подальше. Зашла на участок, но внутрь дома почему-то идти не захотелось. В голове что-то перевернулось и несмотря на то, что мои коленки красные от ссадин, я, не задумываясь, достала ключи от машины и села за руль. Навык действительно не потерян. Хоть и страшно. Я не знаю куда я еду и зачем. Просто наматываю круги по знакомым дорогам. Единственное за что зацепился мой глаз, так это за сиреневатую вывеску какого-то паба. Недолго думая, развернулась и припарковалась недалеко от заведения. Зачем-то стерла не только потекшую тушь, но и намазала губы блеском. А дальше, сама того не ожидая, зашла внутрь паба.