– Нравилась… – поправила было Алла Романовна, но раздраженные взгляды молодых заставили ее замолчать.

– Я думал, что… это короткий роман. Но когда ты сказала, что искал муж… Я был злой! Я не хотел, что ты и другой мужчина… Я хотел сам видеть тебя каждый день. Я не хотел другие женщины, романы, флирт. Ты ревновал. Вот почему. И эта девушка из бульвара… Она мой репетитор. Мой учитель русского языка. Я нашел учитель, который говорит по-итальянский.

– О боже! – Яна прижала пальцы к губам. – Так все это время… Это правда? Умоляю, договаривай по-итальянски.

– Хорошо! – Марко послушно перешел в родную стихию. – Мадонна! Русский невыносимо трудный! У меня даже язык свело за сегодня, я в жизни так не старался, чтобы сказать простые вещи… Ты меня зацепила. Сразу. С первого дня, слышишь? Я не мог думать больше ни о ком и надеялся, что это пройдет. Но это невозможно! Не для меня! Я думал, когда ты увидишь свадьбу, когда… Я надеялся, что твои чувства снова проснутся и у нас все станет по-настоящему. Слушай, я в жизни так не мучился ни с одной женщиной! Но ты стоишь того. Я люблю тебя, Яна. Я понял это давно и должен был сказать… Но не хотел спугнуть. Тогда, на Искье, я решил, что все наконец станет на свои места. Но ты поехала в институт.

– Марко, я просто провела собеседование. Твоя мама…

– Я ни на секунду ей не поверил. Но я был не прав, Яна! Я не должен был ставить тебя перед выбором! Поэтому уволился, поговорил с твоей мамой. Теперь она не против нашего брака. И теперь мы можем вернуться в Неаполь, ты будешь учиться и жить, где захочешь. Я найду работу. Я просто хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя и буду с тобой в любом городе любой страны. На тебя слишком часто давили. И я… Я просто не смогу тебя потерять. Я хочу, чтобы ты училась и добилась всего. Ты это заслуживаешь.

– Ты не поверишь, – Яна улыбнулась.

– Что?!

– Я как раз вернулась в Россию, чтобы просить прощения за ту ссору. Без тебя мне не нужен Неаполь и институт дизайна.

– Это значит…

– Да.

– Нет, не «да»! Скажи это вслух, женщина!

– Да, Марко. Это значит, что я тебя люблю.

Он прижал ее к себе, накрыл губы своими… И сквозь пелену безбрежного счастья до Яны донеслось мамино ворчание:

– Постеснялись бы… При матери-то…

Но молодая синьора Бурджарини только крепче вцепилась в плечи мужа. Теперь ей было наплевать на все, кроме семьи. Ее собственной семьи.

Эпилог

5 лет спустя

– Бабуля, бабуля, andiamo[15] наверх! – звонкий голос маленькой Анны безжалостно проникал сквозь стены и подушку.

– Santo cielo! Cosa vuoi?[16]

– Voglio disegnare[17] с мамочкой! Prego, бабуля! Пожалуйста!

– Ma tutti sono addormentati![18]

Марко улыбнулся, понимая, что долго мама оборону держать все равно не сможет. Что ж, внучку с таким характером заслужили обе бабушки. Обожали маленькую Анну, но даже неделя каникул приносила им устойчивую мигрень и гипертонию. Поэтому чаще положенного в Милан не наведывалась ни бабушка Паола, ни бабушка Алла. Кто бы сказал Марко, что для спокойной жизни вдали от любопытных родственников ему надо всего-то сделать любимой жене дочку! Да он бы занялся делом еще тогда, в аэропорту Неаполя. В первой же свободной кабинке…

Конечно, узнав о беременности, они оба изрядно струхнули. Шутка про тройню настолько прижилась в семье Бурджарини, что Яна боялась идти на УЗИ. Придумывала разные предлоги, отнекивалась, изобретала неотложные дела… Пока Марко не потерял терпение и за руку не отвел ее в ближайшую клинику. Сидел рядом, подбадривая беззаботной улыбкой, хотя и у самого спину прошибло холодным потом. Слишком уж сильный был токсикоз у Яны. И Интернет по этому поводу сулил многоплодие. Но врач успокоила: ребенок один. Дочка, как вскоре выяснилось. И только потом молодые родители поняли, откуда взялся дикий токсикоз, почему на поздних сроках живот ходил ходуном и отчего роды до капли выжали две смены медиков.

Анна. Вот уж кто дал бы фору любой тройне! Она появилась на свет аккурат двадцать шестого июля, в день своей святой покровительницы. В годовщину той знаковой поездки на остров Искью, когда Марко усердно терпел, чтобы не свести отношения с Яной к сексу. Хотел, чтобы она поверила в него и больше никогда не смела обзывать их любовь интрижкой. Да, за два месяца усилий его буквально шатало от воздержания. Каждое ее прикосновение вызывало почти физическую боль, и только бог знает, какого труда ему стоило сохранять внешнюю невозмутимость.

Но как только Яна в тот вечер под грохот фейерверков привела его в спальню и подняла забрало, Марко понял: он ждал не зря. Не стал срывать недозрелый плод и потому стал самым счастливым мужчиной на свете. Она раскрылась. И после этого, узнав, что мама пыталась подкупить Яну институтом дизайна, чуть не сошел с ума от злости. И не на жену, и даже не на мать. На самого себя. Все это случилось лишь потому, что он пытался поставить Яну перед выбором: любовь или карьера. Исправить ошибку можно было только одним способом: сделать все, чтобы больше ей никогда не пришлось выбирать.

Об уходе из «Палаццо» Марко не пожалел. Когда закрывается одна дверь – открывается другая. Он нашел новый ресторан. И не где-нибудь. В Милане, в мировой столице моды. Верил: Яна достойна лучшего. Вступительные экзамены в Институт Марангони она проходила уже с огромным животом, и это не помешало комиссии принять единственно правильное решение.

Яна радовала профессоров своими проектами и эскизами, до темноты сидела за рабочим столом… Марко поражало ее трудолюбие. Находила в себе силы работать каждый день. С Анной, этим маленьким ураганом жизнелюбия. Дочь исследовала мир так неистово, что тот трещал по швам. Стены в уютной двухэтажной квартирке, мебель, бабушки…

Когда Яна снова узнала о беременности, рожать наотрез отказалась.

– Ни за что! – сказала она тогда. – Я буду носить этого ребенка лет до десяти. Пусть у меня живот превратится в дирижабль, пусть мне придется катать его на тележке… Нет, на свет я выпущу уже воспитанного школьника.

Во второй раз уговорить Яну на УЗИ было гораздо проще. Она волновалась, конечно, но после первой беременности уже не так боялась получить тройную радость.

– Имей в виду, – шепнула она накануне похода к врачу, растолкав Марко посреди ночи. – Если там больше одного ребенка, я найду способ переложить их в твое тело и сбегу с коммивояжером.

Марко сумел найти нужные слова, и Яна благополучно уснула. Впрочем, супруги Бурджарини расслабились рано. Им попался врач с чувством юмора. Увидев, как парочка, вытаращив глаза, гипнотизирует черно-белое изображение, усмехнулся и произнес:

– Вы что, тройню никогда не видели?

Признаться, Марко никогда не считал себя слабонервным. И в тот день даже не понял, как все произошло. Вот он сидит, смотрит на монитор… И вдруг – потолок, обеспокоенное лицо врача и холодные капли на лбу. Может, просто день был слишком жарким?.. Словом, это был первый обморок в жизни шефа Бурджарини.

– Он пошутил… – донесся до него тогда слабый голос жены, и Марко с облегчением открыл глаза.

И все-таки окончательно успокоиться смог только в родовой палате, когда ему на руки дали младшую дочь, и врачи подтвердили: больше на подходе никого нет.

…Стараясь не дышать, Марко приподнялся на локте и посмотрел на Яну. Дрыхла, с концами выпав из реальности. Рот блаженно приоткрылся, облако всклокоченных волос в утреннем солнце отливало рыжиной. Сфотографируй он ее сейчас, она бы потом непременно его поколотила. Но ведь невозможно было наблюдать за ней без улыбки! Его Яна. Самая эффектная и горячая женщина из всех. И сейчас ей как никогда был нужен сон. Ночью была гроза, и годовалая Елена залезла в родительскую постель и беспрерывно висела на маминой груди. Даже успокоившись, продолжала блаженно причмокивать в своей кроватке. Наверное, видела во сне новые порции молока. Днем она еще соглашалась на кашу, но по ночам требовала только маму.

– Спите, красотки, – едва слышно шепнул Марко и, поправив жене одеяло, выскользнул из спальни.

И тут же оказался в плену маленьких цепких ручек. Анна обхватила его ноги, как обезьянка ствол пальмы, и собралась карабкаться. Как в маленьком тельце может помещаться энергия одной атомной электростанции?!

– Мама спит, – он звонко чмокнул шелковистую макушку и подхватил дочь на руки. – Пойдем, я с тобой поиграю.

– Но я хочу рисовать! Только мама умеет рисовать!

– А давай приготовим для бабушки что-нибудь вкусное?

– Шоколадные пирожные? – Анна прищурилась, просчитывая потенциальную выгоду.

– Целую гору! Ты не забыла, что мы ждем гостей?

– Бабушка Алла?!

– И тетя София, и дядя Антонио с тетей Марселлой, и тетя Виттория… Приедут все-все.

– И будет праздник? – восторженно выдохнула девочка.

– Конечно!

– Даже больше, чем в Рождество?

– В сто раз! – Марко поставил ее на пол, и она вихрем ринулась вниз по лестнице, чтобы сообщить новость бабушке Паоле.

Первое время у Марко сердце прихватывало всякий раз, когда Анна носилась по ступенькам. Но родительский опыт закалил: дочь буквально порхала, даже ни разу не споткнувшись. На днях они с Яной показали девочку тренеру по художественной гимнастике, и тот принял Анну в группу с распростертыми объятиями. Если бы только и вправду получилось пустить этот сгусток космической энергии в благое русло!

– Вы совершенно ее избаловали, – с упреком заявила мама, как только Марко умылся и спустился вниз в гостиную.

Взгляд привычно упал на настенные часы: четверть восьмого, а комната уже завалена игрушками и фломастерами. Домик из стульев и подушек, влажные пятна на маминой блузке… Да, самое обычное утро.

– Ты должен проявить строгость! – не унималась мама, пока Марко расчищал дорогу на кухню. – Ей только четыре! Что будет дальше? Ты хоть представляешь, что будет в подростковом возрасте? Она же будет творить, что ей в голову взбредет!