Она легла на спину и закрыла глаза, подставляя лицо солнцу, которое палило вовсю. Ну и пусть она сгорит сегодня, но это была единственная возможность заставить себя не смотреть на Ивана. Не думать о нем все равно не получалось, как она ни старалась.

На лицо набежала тень, видно солнце спряталось за тучку. Хотя, откуда на совершенно безоблачном небе может взяться туча? Маша открыла глаза и уткнулась взглядом в зеленые глаза Ивана. Его рука легла ей на живот, а губы прижались к ее. На этот раз он не дразнил, а целовал неистово, словно едва сдерживал рвущуюся изнутри страсть. А Маше только это и было нужно, как ответ на ее желание.

Рука Ивана беззастенчиво шарила по ее телу, словно перестала подчиняться хозяину. Вскоре и губы присоединились к ней. А потом снова вернулись и целовали ее… Хотелось большего, прямо здесь и сейчас, но Маша понимала, что делать этого нельзя. Этого вообще больше нельзя допускать, после того, как ей стало мало только этого. Теперь ей нужно гораздо больше, он нужен ей весь, без остатка.

— Наверное, пора уходить, если не хотим сгореть, — сказала она, выбрав подходящий момент.

Иван замер над ней, и Маша с сожалением подумала, что лишила себя очередного поцелуя. И все равно не жалела о сказанном. Не хотела она больше случайных связей, особенно с ним. И если он не может дать ей большего, то пусть тогда не будет ничего. Не хотела она секса ради удовлетворения физиологических потребностей. Именно здесь, на озере и сегодня она осознала, что хочет быть счастливой. И еще она поняла, что счастливой может быть только рядом с Иваном.

— Ты хочешь домой? — уточнил Иван, и получилось это у него как-то грустно, обреченно.

— Нужно еще приготовиться к работе. Да и вам ехать далеко.

— Хорошо! — нарочито бодро ответил он и встал одним рывком, протягивая ей руку. — Тогда, поехали.

На обратном пути они почти не разговаривали. Иван с Лордом подвезли ее к дому. Прощание получилось сухое, только Лорду досталась скупая ласка в виде быстрого поцелуя в лоб. С Иваном они даже не пожали друг другу руки.

Странно, но Маша чувствовала себя спокойно и уравновешенно, когда занималась уборкой, потом готовила нехитрый ужин, гладила платье и разбирала постель. Словно первый раз в жизни она приняла правильное решение, не разрешив отношениям зайти дальше. Примешивалось немного грусти, но это скорее из-за того, что простились они с Иваном слишком холодно и официально.

В понедельник, с самого утра, к ней пристал с расспросами Глеб.

— Ты сегодня какая-то не такая, — заявил он, заглянув на утреннюю чашку кофе к ней в кабинет, как делал регулярно, если не уезжал куда-то.

Обычно Маша была не против поболтать с ним, но сегодня почему-то не хотелось. То ли настроение не способствовало беседе, то ли еще было свежо в памяти недавнее поведение Глеба, но приходилось буквально выдавливать из себя слова.

— Обыкновенная, — пожала она плечами.

— Нет, точно не обыкновенная. В тебе что-то изменилось… — Он помолчал немного, размышляя и разглядывая Машу, отчего она почувствовала себя неуютно. — Ты стала увереннее в себе.

— А до этого была рохлей, что ли? — неизвестно откуда появилось желание нагрубить. Как могла Маша замаскировала его, но ответ вышел все равно чересчур резкий.

— Ты чего? Не с той ноги встала? — обиделся Глеб, и Маше стало стыдно. Он-то тут причем, если ее настроение далеко от радужного?

— Прости. — Она дотронулась до его руки. — Наверное, просто не выспалась.

Маша тут же пожалела, что смягчила тон. Следующий вопрос она сочла неуместным:

— А как у тебя с тем типом? Все тип-топ?

— Того типа зовут Иван. И да, у нас с ним все хорошо.

— Иван? А больше подходит Емеля, — размышлял вслух Глеб, а Маше становилось все более неприятно. — Хотя, оба дураки, как не крути.

— Глеб! Ты к чему это вообще? Ты сейчас кого оскорбить хочешь? — Маша перестала сдерживаться и выпустила плохое настроение на волю. — Чего ты вообще пристал ко мне? А? Я что, обязана перед тобой отчитываться, с кем встречаюсь и чем занимаюсь в свободное от работы время? Кто ты такой, в конце концов?

— Я думал, твой друг. — Глеб недоумевал. Маша видела это по его глазам. В них прямо отчетливо угадывался вопрос: «Откуда столько смелости?»

— До недавних пор я тоже так считала, пока ты не начал вести себя, мягко говоря, странно.

— Потому что он мне не нравится! — гневно произнес Глеб, вскочил со стула и принялся «кататься» по кабинету. — Он тебе не подходит! Слишком лощенный, образованный… Городской хлюст, одним словом.

— А ты мне кто, папа родной, чтобы указывать? — Маша тоже встала. Разошлась она не на шутку. Еще ни разу до этого она не позволяла себе так разговаривать с ним. — Или ты сам имеешь на меня виды? — выкрикнула она.

Глеб резко остановился и уставился на нее. По его лицу Маша видела, что он и сам не подозревал, какие чувства к ней испытывает. Получается, она догадалась об этом раньше? Маше стало стыдно. Она вдруг осознала, что он уже далеко немолодой и намного старше нее. Кроме того, он ее начальник. А она позволяет себе орать на него. А еще он был единственным другом ей здесь, как не крути.

— Давай успокоимся, ладно? — предложила она. — Глеб, я люблю Ивана. Я никого раньше так не любила.

Она видела, как по его лицу пробежала тень, но все равно была уверена, что лучше сказать правду, чем внушать ему ложную надежду.

— А он тебя?

— Не знаю.

Ну, зачем он только завел этот разговор? Так все было хорошо с утра. А теперь? Как теперь прикажете работать? Маша чувствовала, как стремительно портится настроение, особенно после последнего вопроса.

— То-то и оно, — многозначительно произнес Глеб и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Надо понимать, «то-то и оно» подразумевает «не любит»? Маша подошла к окну и выглянула на лужайку, подставляя лицо утреннему солнцу. Ну что ж, такой вариант она и сама рассматривала и даже приучила себя к мысли, что так оно и есть, что Иван проводит с ней время от скуки. Получается, Глеб не сказал ей ничего нового. От чего же тогда так паршиво на душе?

Сидеть в душном кабинете больше не было сил, стены словно давили на нее. Маша собрала бумаги и отправилась на комбинат, к своим питомицам. Там больше простора и воздуха. Там пахнет жизнью и можно на время отвлечься от своих проблем.


— Лорд, собирайся, мы едем в гости! — крикнул Иван с порога, едва переступив его. — Да, да и не смотри на меня так, — сказал он мохнатому другу, который уже сидел возле него, заглядывая в глаза и высунув язык. — И признайся хоть раз честно, что тоже соскучился.

Иван еле дождался, когда закончится рабочий день. Еще вчера, уезжая от Марьи, он решил, что завтра они с Лордом снова навестят ее и уговорят погулять с ними. И ничего, что к тому моменту, как они доберутся до поселка, наступит вечер, а возвращаться им и вовсе придется по темноте. Иван не мог и не хотел поступать иначе.

Вчера, на пляже, он понял одну вещь — Марью нужно приучить к мысли о себе, заставить снова доверять людям, мужчинам. Всю степень недоверия он прочитал в ее глазах, когда готов был переступить грань ласк. Оно, недоверие, боролось с желанием и победило. Она словно замкнулась в себе, решив не подпускать его ближе положенного. А он уже без этого не мог обходиться, но готов был потерпеть, пока она не осознает, что он нужен ей так же, как она ему.

Иван очень надеялся, что рассуждает правильно, что Марья испытывает к нему какие-то чувства. В глубине души ужасно сомневался, что она хочет его так же. Он до такой степени боялся отпугнуть ее, потерять, что готов был терпеть, пока она не оттает, не захочет впустить его в свою жизнь.

Дорога в поселок показалась ему бесконечно длинной, хоть и ехал он на приличной скорости. Ближе к семи они подъехали к дому Марьи. По мере приближения, уверенность Ивана таяла. Что если она не захочет его видеть? Не откроет дверь или не впустит в дом? Как тогда ему действовать?

Переполняемый дурными предчувствиями, он позвонил в дверь. Лорд поскуливал рядом, видно, настроение хозяина передалось и собаке. Не прошло и нескольких секунд, как дверь распахнулась, и перед ними предстала Марья в домашнем халате. Она явно растерялась, и Иван почувствовал укол, очень похожий на ревность. Ждала кого-то другого, раз так быстро открыла дверь?

— Привет. Не ждали, а мы приперлись, — неумело пошутил он, поздно сообразив, что поехал завоевывать сердце девушки, а про цветы даже не подумал. От этой мысли стало еще противнее. Хоть бы к чаю чего прихватил, идиот несчастный.

Марья, к тому времени, уже справилась с растерянностью и широко улыбнулась.

— Вот это сюрприз! — сказала она и посмотрела при этом на пританцовывающего и бьющего себя по бокам хвостом, Лорда. — Заходите, — пригласила она, отступая вглубь коридора.

Еще в первый раз Иван подумал, что ее жилище может быть только таким — небольшим и уютным. На первом этаже, не считая гаража, была еще только одна комната — гостиная, совмещенная с кухней. На второй этаж вела однопролетная деревянная лестница, достаточно крутая. Она выходила в небольшую прихожую, из которой шла дверь в просторную спальню.

Лорд с непосредственностью собаки рванул вглубь дома и принялся обнюхивать каждый угол и вещь. Иван мог только позавидовать ему, потому что не знал, что делать или сказать дальше. Откуда-то появилась робость.

— Кофе хочешь? — предложила Марья.

— А, может, пройдемся? На улице уже спала жара…

Он так и продолжал топтаться на пороге, не зная, куда деть руки. К Марье не приближался, боялся не совладать с эмоциями.

— Ну, тогда я переоденусь? Я мигом. Да ты присаживайся. — Она указала на диван. — Чего стоять-то?

Она поднялась по лестнице, и Лорд без стеснения последовал за ней. Хотел бы и он там оказаться. Иван одернул себя за дурацкие мысли, что лезли в голову.