Слава Богу, что Лорд уже рванул по коридору к выходу, и Ивану ничего не оставалось, как последовать за ним, иначе Маша чувствовала, как от его близости совершенно теряет способность соображать.

— План такой — мы сейчас отводим этого непоседу в гостиницу, а потом вы показываете, где можно посидеть, поужинать и послушать музыку.

Маша подумала, что не может же она идти в кафе в джинсах и футболке, в которых провела весь день. Неизвестно откуда появилось желание выглядеть красиво сегодня вечером. Она лихорадочно прикидывала, что такое можно выбрать из гардероба.

— Нет, — тряхнула она головой. — Вы отводите Лорда, а я пока переоденусь. Во-о-он мой дом, — она указала в сторону своего коттеджа, что просматривался в конце улицы.

— Тогда через полчаса буду ждать вас возле калитки. Идет? — предложил Иван.

— Вполне, — как можно бодрее ответила Маша, хотя чувствовала, как ноги начинают дрожать от волнения, и не понимала, что это с ней происходит?

* * *

Иван смотрел на молодую женщину в легком платье-сарафане чуть выше колена, в босоножках на высоком каблуке и с кофтой, перекинутой через руку. Она шла по дорожке к калитке, и он чувствовал, как сердце начинает биться быстрее, словно это он бежит ей навстречу.

Как мог он разглядеть в ней только корову?! Сейчас она напоминала трепетную лань, пугливого зайчонка… еще и еще кого-то, он даже сам не мог разобраться. Марья не вписывалась в сложившийся стереотип его восприятия людей. Она была всеми сразу и ни кем конкретным. И еще она казалась ему до бесконечности красивой и хрупкой. В тот момент, когда она открыла калитку, он понял, что пропал окончательно и бесповоротно, что встретил ту единственную и на всю жизнь.

Он видел ее волнение, это выдавали пальцы, теребившие лямки сумки, и пугливый взгляд, который она сразу же отводила, стоило встретиться с его. У него прямо руки чесались обнять ее и прижать к себе, но вместо этого он спросил:

— Куда направимся?

— Тут недалеко есть кафе, вроде приличное…

Откуда-то пришло понимание, что по кафе она не ходит, что все вечера проводит дома, в одиночестве, и душу затопила нежность. Он рискнул взять ее руку и положить себе под локоть. На улице вечерняя прохлада еще не сменила дневной жары, но пальчики ее были холодными и приятно освежали кожу. Он прижал ее руку к себе, решив, что больше никогда не выпустит, что добьется этой женщины любыми путями.

Они шли по тротуару. Временами попадались редкие прохожие. С кем-то из них Марья здоровалась, и Иван понимал ее смущение под любопытными взглядами. Сейчас она напоминала храброго воробья, дрожащего от страха, но все же ринувшегося в бой. А он не мог не улыбаться и не смотреть на нее, как она улыбалась или хмурилась во власти внезапных мыслей. Ее лицо выдавало малейшую эмоцию, и Ивану нравилась его открытость.

Кафе оказалось совсем небольшим и уютным. Они выбрали столик на улице под раскидистым синим зонтом. Иван заказал бутылку вина, и когда официант принес ее и наполнил бокалы, поднял свой и провозгласил тост:

— За наше знакомство!

Она неуверенно протянула руку к бокалу, взяла его за тонкую ножку и понюхала вино, моментально покраснев. Ивану и это нравилось в ней, то что она часто краснела, смущаясь всего подряд.

Они чокнулись и пригубили вино.

— Кстати, предлагаю сделать это еще раз.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Предлагаю еще раз познакомиться и перейти на «ты», — пояснил он, протягивая руку. — Иван.

— Мария. — Она вложила в его руку свои прохладные пальцы. Марья, поправил он про себя. Для него она была Марьей — убийственно красивой и до странности несовременной, как и это имя.

— А ты давно тут живешь? — решил начать беседу с ничего не значащего вопроса.

— Почти два года.

— А до этого?

— Жила в городе, — пожала плечами она, и получилось это так естественно, без грамма кокетства.

И они ни разу не встретились?! Живя в одном городе, не очень большом по масштабам мегаполисов. Как такое возможно? Как мог он жить рядом с такой женщиной и даже не догадываться о ее существовании?

Он хотел знать про нее все, задавал вопрос за вопросом, на которые она честно отвечала. Избегал только темы замужества. В какой-то момент он осознал, что ему безразлично, была ли она замужем. Даже если она и сейчас замужем, он найдет способ отбить ее у соперника. Но что-то подсказывало, что будь она замужем, вряд ли отправилась бы с ним на свидание.

— Может, хватит уже? — смеясь, воскликнула она. Вино сделало свое дело, и Марья немного расслабилась, почувствовала себя уютнее. — Я тебе уже все про себя рассказала. Теперь твоя очередь.

А что он мог о себе рассказать? Как учился, а потом работал, делая карьеру? Кому это интересно? О своих бесчисленных похождениях от женщины к женщине? Это можно, если он хочет сразу же и навсегда оттолкнуть ее от себя. Собственно, свою жизнь он не считал чем-то примечательным, поэтому выбрал тему семьи, решил рассказать ей о брате с сестрой, родителях. Рассказ получился грустным, в нем отчетливо сквозила мысль, что он скучает и сожалеет, что не может чаще видеть родных.

— И ты никогда не был женат? — задала она прямой вопрос, и эта прямота ему тоже импонировала.

— Ни разу в жизни, — усмехнулся он. — А ты? — рискнул и спросил.

— Была, — тихо ответила Марья, и Иван вдруг понял, что она ждала этого вопроса, что хотела поделиться своей болью, не отдавая себе в том отчета. В том, что это была боль, он не сомневался, прочитал это в ее огромных сейчас карих глазах, устремленных на него.

Она рассказывала спокойно, без предвзятости и приукрас, не пытаясь выставить бывшего мужа злодеем. Иван слушал и поражался, каким же нужно быть идиотом, чтобы не разглядеть рядом с собой такую чистоту. Как нужно было себя вести, чтобы она потеряла веру в счастье? А то, что она не верила в счастливую семейную жизнь, он тоже понял из ее рассказа, это читалось между фраз, хоть и говорила она без обиды, даже слегка равнодушно.

С наступлением вечера народу в кафе не прибавилось, они по-прежнему единственные занимали столик на улице. Музыка зазвучала громче, и Иван предложил:

— Потанцуем?

— Здесь? — удивилась она, оглядывая пятачок пространства с пятью столиками, стоящими практически вплотную друг к другу.

Да, места для танцев тут действительно нет, но Ивану до такой степени хотелось ее прижать к себе, что плевать он хотел на эту досадную помеху.

— Для нас хватит. — Иван взял ее за руку и помог встать из-за стола.

Наверное, он прижал ее сильнее, чем планировал, потому что буквально почувствовал, как она задохнулась от неожиданности, и немного ослабил хватку. Она пахла божественно, Иван не выдержал и зарылся носом в короткий ежик волос на затылке. Он не мог спокойно обнимать ее, его руки ощупывали спину, касаясь обнаженных участков в вырезе.

Не вино было причиной головокружения и потери самоконтроля. Они и выпили-то по бокалу сухого. Так на него действовала ее близость, она сводила с ума. Он ничего не мог поделать со своими руками, которые уже гладили ее шею, и губами, что ласкали ее висок и щеку. Он слышал ее прерывистое дыхание и угадывал мысли, лихорадочные, как его состояние. Она не знала, на что решиться, оттолкнуть его или позволить большее. И ему ее нерешительность была на руку. Первый раз в жизни он пытался воспользоваться чьей-то неопытностью, чтобы получить как можно больше.

Когда его губы коснулись ее, Марья резко отстранилась. Это был импульс, а не нежелание, он читал это в ее глазах, устремленных на него.

— Прости, — прошептал он ей на ухо, снова прижимая к себе. — Слишком стремительно, да?

— Не знаю, — честно ответила она, но не оттолкнула его.

И все-таки он поцеловал ее в следующее же мгновение, когда она подняла свое лицо, чтобы взглянуть на него, и губы ее оказались в опасной близости. Тогда, его эмоции вырвались из-под слабого контроля и зажили самостоятельно.

Она ответила… Что это был за поцелуй! Никогда в жизни ему не было так приятно. Он растворился в ее губах и дыхании. Хотел быть нежным, а получалось неистово. Первый раз он не мог контролировать свои порывы, словно хотел поглотить ее целиком.

Ночью, возвращаясь от нее и мысленно прося прощение у Лорда, которого запер так надолго в гостинице, Иван осознал, что не сможет жить без Марьи. Она была создана для него одного. Осознание напугало. Не слишком ли все произошло стремительно? Не нужно ли взять тайм аут, чтобы обдумать все как следует? А главное, он боялся, что она не думает так же. Он понимал, что решающую роль в ее податливости сыграло одиночество и отсутствие секса, так необходимого женщине. Но ему-то этого было мало. Ему нужна была ее душа, вся без остатка.


Маша ворочалась без сна, периодически застывая на спине и разглядывая потолок. Что она наделала? Что она наделала?.. Мысль беспрестанно билась в голове, сковывая страхом и отвращением к себе. Как могла она отдаться первому встречному? И как теперь жить дальше с этим позором?

Как только за Иваном закрылась дверь, она поняла, что совершила самую большую глупость в жизни. Вернее поняла Маша это чуть раньше, когда спала с глаз пелена страсти. Именно поэтому она даже не пошла провожать Ивана, полагая, что он догадался о ее состоянии.

С одной стороны она осознавала, что это была самая волшебная ночь в ее жизни, с другой — хотелось немедленно покончить с собой. Произошедшее она считала позором, падением себя, как личности.

О сне не могло быть и речи, она проворочалась в постели до утра. Когда прятаться от жизни под одеялом стало невозможно, будильник тревожно напомнил о начале рабочего дня, Маша заставила себя встать. Тело ломило то ли от бурного секса, то ли от бессонной ночи. Именно когда она налила себе кофе и отхлебнула его из чашки, почувствовала, как начинают слипаться глаза. И в таком состоянии ей предстояло продержаться весь день.