"Свет" предлагал своим последователям просветление, знание Божьей цели без тьмы повседневной жизни. Вся организация была хорошо отлаженным механизмом. Каждый последователь добровольно продал свое имущество и недвижимость во тьме, охотно вступая в мир рабского труда. В то время как избранные имели элитные рабочие места, средний последователь работал на физически более сложных работах, например на производстве. Будь то фармацевтические препараты в "Северном Сиянии", "Консервы Света" в "Западном Сиянии", нелегальные наркотики, в основном мет и крэк, в "Восточном Сиянии", или работа на упаковочных и распределительных площадках, последователи охотно посвящали десять или более часов в день, чтобы стать просветленными.

Учения Отца Габриэля обещали ясность тем, кто посвящал свою жизнь другим, став частью единого организма и выполняя миссии Отца Габриэля. В процессе последователи были освобождены от бремени давления и решений, которые преследовали их жизнь во тьме. За часы, отработанные на назначенных им работах, они зарабатывали кредит последователей у членов Комиссии, а также в магазинах одежды и мебели. Чем больше часов они работали сверх положенных шестидесяти пяти в неделю, тем больше кредитов зарабатывали. До тех пор, пока последователи работали на предписанных им рабочих местах, все их потребности могли быть выполнены. "Свет" обеспечивал их всем необходимым. Если удовлетворение потребности было недоступно, или вне пределов их досягаемости, то это не являлось необходимым.

Одна из наиболее часто упоминаемых причин для присоединения к "Свету", которую я слышал с тех пор, как начал консультировать последователей, заключалась в том, что "Свет" предлагал возможность уйти от стресса и борьбы, с которой они столкнулись во тьме. В "Свете" они были свободны отдать свою жизнь и обрести просветление. Работа как часть общего организма дала им цель.

До Сары, я видел "Свет" как обман, которым он и был. После Сары я признаю, что я вошел в ритм. Возможно, именно по этой причине Комиссия настояла, чтобы я женился. Когда мы с Сарой были в Фэрбенксе, и она призналась, что ей не была ненавистна эта жизнь, до тех пор, пока она не смогла оглянуться назад и увидеть, как все развращено, я не сказал ей, что абсолютно точно понимаю, что она подразумевала, но я понял. Месяцы, последовавшие за ее первоначальной идеологической обработкой, можно было назвать приятными. Сам того не желая, я попал под чары "Света".

Когда я провел обожженными кончиками пальцев по покрывалу нашей кровати, воспоминания о нашем недолгом времени вместе пронеслись в моей голове, как яркая лента. Я вспомнил, как Сара прикусывала нижнюю губу, когда она нервничала или волновалась, и как она выглядела по утрам. Моя кожа похолодела, когда я подумал о ее тепле, когда я обнимал ее мягкое, но твердое тело. Эти термины казались противоречивыми, но это было не так. Ее кожа была мягкой, как бархат, как и ее тело, во всех нужных местах. В то же время бег и генетика наделили ее крепкими мышцами и плоским животом.

Я опустился на кровать, мои колени внезапно ослабли.

Изменится ли ее живот? Она на самом деле носит моего ребенка, нашего ребенка?

Я взглянул на часы на прикроватной тумбочке. На часах было начало седьмого вечера, а это означало, что в "Восточном Сиянии" было больше десяти. Я оставил Сару более шести часов назад. Шесть часов, а я уже терял рассудок.

Как я смогу продержаться до среды?

Я отказывался верить, что ее постигнет та же участь, что и Бенджамина с Рейчел. Я отказывался. Если она не доживет до того момента, пока мы с Микой не доберемся до Фэрбенкса в среду, когда я свяжусь с ФБР, то винить придется только одного человека, и это буду я.

Я мог бы попытаться свалить всю вину на Ричардса или даже на Отца Габриэля, и мои обвинения не были бы необоснованными; однако три ночи назад мы с ней были в дешевом мотеле в Фэрбенксе. Когда тишина эхом разнеслась по всей квартире, я понял, что не был ни ее спасителем, ни чьим-либо еще. Несмотря на все мои громкие заявления, у меня была прекрасная возможность разделить участь Бенджамина. Если это случится, по крайней мере, я должен был поблагодарить Сару за то, что у ФБР теперь есть материал против "Света". Я предоставил им не все в нашем кратком анализе, но они получили достаточно. Даже если меня ждет изгнание, то я умру, зная, что Отец Габриэль скоро пойдет ко дну. Проклятье! Мне нужно прийти в себя.

Я подошел к шкафу. Когда я открыл дверь, свежий запах кондиционера для белья окутал меня. До тех пор, пока в моей жизни не появилась Сара, о моей стирке заботились женщины-последователи, чья работа заключалась в стирке для неженатых мужчин. Хотя со своей работой они справлялись безукоризненно, это было не то же самое. Тогда я находил свою упакованную одежду перед дверью моей квартиры. Теперь я никогда не видел, чтобы белье стиралось, или редко, но всегда была чистая одежда, идеально отглаженная и готовая для меня, когда бы я ни захотел.

Я боролся с нахлынувшими эмоциями, вызванными глупым кондиционером для белья, пока искал свою куртку. Это была моя легкая куртка, которую я мог носить в "Западном Свете". Она висела точно там, куда Сара ее повесила, на моей стороне шкафа. Я нетерпеливо сорвал ее с вешалки и пошарил в карманах, но ничего не нашел, кроме скомканной салфетки и жвачки.

Конверта нет.

Бросив куртку на кровать, я запустил руки в волосы. Я снова схватился за голову, надавливая на виски, заставляя себя думать. Я представил, как Брат Рубен вручает мне белый конверт, пока мы с Братом Майклом смеемся над производством. Я вспомнил, как мой телефон снова завибрировал, когда мы смеялись.

Я бросился к корзине с одеждой и стал искать джинсы, в которых был. Телефон лежал в переднем кармане.

Я засунул конверт туда после того, как достал телефон?

В карманах джинсов ничего не было.

Я знал, что не вынимал телефон из кармана, пока не оказался в воздухе. Я не хотел, чтобы Брат Майкл, или кто-нибудь в "Западном Сиянии" неправильно истолковали мой телефонный разговор. Чертов конверт должен быть в самолете. Я подумал о том, чтобы позвонить Мике, чтобы тот проверил, но потом вспомнил, что он покинул ангар сразу после меня.

Это означало, что в данный момент он был там, где и должен быть, дома, в своей тесной квартире с Джоанной и Исаей. Крепко сжав челюсти, я молился, чтобы ничто не вызвало подозрений у Отца Габриэля и Комиссии до прибытия ФБР. Потеря Бенджамина и Рейчел была слишком болезненной. Мне понадобится нечто большее, чем просто депрограммирование, если что-то случится с теми, за кем я наблюдаю, и теми, кого я считаю друзьями.

Я быстро обыскал верхний ящик комода - ничего. Последний взгляд, и я схватил куртку и вышел из нашего с Сарой личного мира. Мне нужно было вернуться в ангар и обыскать самолет.

Когда я подъехал к воротам, на улице было еще светло. В это время года, на окраине крайнего Севера, небо никогда полностью не темнело. Сумерки тянулись от одного дня к другому. Почему-то на ум пришло северное сияние. Это было чем-то, что я добавлю в свой список вещей, по которым я буду скучать после этой миссии. В зимние месяцы это мыло впечатляющее зрелище.

ОТКАЗАНО.

Какого хрена?

Я снова ввел свой код на панели внутренних ворот - на экране появилось то же сообщение - ОТКАЗАНО. Я стукнул ладонью по рулю и достал телефон. Брат Тимоти следил за безопасностью. Без сомнения, именно он разузнал про вышку сотовой связи.

Мне нужно было вернуться в ангар, если Отец Габриэль хочет получить этот конверт.

Я набрал номер Брата Дэниеля.

- Привет, Джейкоб.

- Брат Дэниель, мой код для ворот не работает. Они все изменились?

- Да, - сухо ответил он.

- Отец Габриэль попросил меня кое-что найти для него. У меня не было времени, когда мы только приземлились из-за экстренного заседания. Мне нужно вернуться в ангар.

- Несмотря на то, что я состою в Комиссии, это не в моей власти. Ты должен понимать, что твои действия в Фэрбенксе и, ну, звонок. Прости, мне жаль. Только Отец Габриэль может авторизовать твой новый код.

Проклятье!

- Я понимаю. Спасибо, Брат Дэниель. Я сожалею, что не сказал всю правду о Томасе.

Брат Дэниель вздохнул.

- В конце концов, ты сделал то, что лучше для "Света". А это главное.

- Сара? - Я не мог произнести ее имя вслух без того, чтобы оно не было переполнено эмоциями.

- Джейкоб. - Брат Дэниель замолчал. - Это не в моей власти.

Сглотнув, я кивнул.

- Спасибо, Брат Дэниель. Кому я должен позвонить? - Я плохо соображал. Следование его приказам казалось лучшим решением.

- Я позвоню Отцу Габриэлю. Оставайся у ворот. Никто больше не покинет общину сегодня. Я перезвоню тебе.

- Спасибо тебе. Я буду ждать, - сказал я, заканчивая звонок. Еще несколько треснув по рулю, я провел ладонями по растущей бороде. Ничто не помогло успокоить мои нервы. Я не мог спокойно сидеть в машине. Я должен был двигаться. Держа телефон в руках, я вышел из грузовика и принялся расхаживать взад-вперед, взад-вперед. Твердая потрескавшаяся земля под ногами напомнила мне, что дождя не было уже несколько недель. Климат в "Северном Сиянии" был далек от влажности Мичигана.

Моя ладонь ударилась о борт грузовика. Один, два, три раза. Каждый удар отдавал волной боли мне в руку. Этого было недостаточно. Давление нарастало, и я был готов взорваться.

Звук шин по гравию заставил меня повернуться в сторону общины.

Брат Дэниель сказал, что никто больше не покинет общину. Только у избранных были свои собственные автомобили. Были также грузовые автофургоны, используемые последователями, чтобы транспортировать поставки и продукты к ангару и из него. Это была машина, и чем ближе она подъезжала, тем сильнее сковывало мою грудь. Я узнал ее - машина Брата Тимоти.