Дайкен Рэйчел Ван - Избранный

— Я не испортился! — завопил Чейз.

— И он не заводная игрушка… — ухмыляясь, защитил я Чейза.

— Игрушка, — кивнула Трейси. — Определенно, игрушка. Но я имела в виду только то, что целый день он пребывал в такой глубокой депрессии, что невозможно было находиться рядом.

— Вообще-то, я тоже здесь. — возмутился Чейз и вздохнул.

— Пожалуйста, — тихо попросила Трейси, ее губы медленно заскользили по моему рту. Она прикусила мою нижнюю губу, слегка посасывая кольцо в ней. Коснувшись губами моего уха, она прошептала:

— Узнай, что произошло.

Наклонившись, я коснулся ее носа кончиком своего и пристально посмотрел ей прямо в глаза.

— Иди, переоденься к ужину. Я буду готов через минуту.

— Хорошо.

Когда Трейси была вне пределов слышимости, я схватил Чейза за руку, и потащил его за собой по коридору в кабинет моего отца. Закрыв двери, я резко спросил:

— Что, черт возьми, произошло?

Чейз старательно избегал встречаться со мной взглядом. Он засунул руки в передние карманы джинсов и уставился в пол.

— Чейз?

— Я поцеловал ее…

— У тебя ровно пять секунд, чтобы все мне объяснить, прежде чем я убью тебя.

— Лука… Он стоял перед нами в кофейне, и я запаниковал. Я поцеловал Трейс — она неохотно позволила поцеловать себя; я представил ее Луке, и мы пошли на занятия. Это все, что произошло.

— C языком?

Чейз опустил голову:

— Что?

— Ты меня слышал. С языком или без?

— Это ммм… — Он махнул рукой. — Никсон, все произошло так чертовски быстро. Я не знаю. Да. Возможно. Я не уверен. Мне очень жаль. Это было единственное, что я смог придумать. Я был уверен, что Трейси разозлится, но она все поняла.

— И ты всем этим расстроен, потому что…?

— Ну, я люблю свою жизнь. И не думал расстаться с ней сегодня. — Чейз неуверенно улыбнулся. — Кажется, сегодня я боюсь вопросов и своих ответов. Кому доверять? Себе?

— И…?

— Ничего. — Ответ прозвучал несколько натянуто. — Все это напрягало меня весь день. То, что я сделал и делаю — неправильно. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?

Мои глаза сузились.

«Вторая часть его речи гораздо больше похожа на правду», — подумал я.

— Проклятье, Чейз. Я сам с трудом держу себя в руках. Просто постарайся помнить, что это не чертова пытка…

Чейз фыркнул.

— Это сохранит жизнь Трейси, — продолжил я.

— Думаешь, я этого не знаю? — чувство вины, промелькнувшее на его лице, уступило место возмущению. Непонятное выражение, бывшее в глазах Чейза, было чувством, которое я совсем не хотел видеть.

Боль обожгла, словно нож вонзили мне в спину, и не было никакого способа вытащить его. Предательство.

Он хотел предать меня.

Я ничего не мог сделать, только молиться о том, что, когда придет время… он не сделает этого.

Когда я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я попытался найти в себе силы передвинуть стул, чтобы сесть поудобнее, но имело ли это какое-либо значение? Рано или поздно меня пустят ко дну озера. Какая разница, умру я сидя или лежа на стуле?

Горло сжал спазм, не давая дышать, когда я вспомнил выражение лица Никсона, входящего в комнату. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он никогда не простит меня. Лучше умереть, вспоминая потерянную дружбу с Никсоном, чем подвергнуть его жизнь опасности и снова заставить страдать. Я больше не хочу быть источником неприятностей для него и тех, кто ему дорог.

Я понял, что если бы у меня было сердце, оно бы разорвалось на крошечные осколки, сгорая дотла в воздухе, после того, как я увидел тень сожаления и вины в глазах бывшего лучшего друга, словно это он совершил предательство. Я никогда бы не смог объяснить ему всю глубину ужаса, который испытал, когда до меня дошло, что я пытался сделать с Трейси.

Они думали, что я желал причинить ей боль, потому что был монстром, — это была далеко не вся правда. Они ничего не знали про странные провалы в моей памяти. Я тщательно скрывал это ото всех. Когда это случилось в первый раз, мой отец обратился за помощью к лучшим врачам.

— Он ничего не помнит! Мой сын сошел с ума? — Разговор шел на повышенных тонах; в конце концов, он только что потратил тысячи долларов, которыми даже не располагал, на то, чтобы получить консультацию лучшего психотерапевта.

— Иногда, — женщина-психотерапевт выдавила печальную улыбку, — в результате травмы, чувства притупляются. Тело начинает действовать на автопилоте. Похоже, ваш сын знает о том, что происходит, но бессилен что-либо изменить. После приступа он не может вспомнить детали — только то, что он сделал что-то непоправимое, — а затем провал в памяти может повториться.

Отец с силой хлопнул кулаком по столу.

— Он немой? Псих? Ну и что же нам делать?

— Ни одно из вышеперечисленных. — У докторши был просто неистощимый запас терпения; у меня с терпением было из рук вон плохо.

— Я бы посоветовала пройти курс гипнотерапии*, если желаете…

— Совершенно исключено. — перебил ее отец. — Может быть, вы просто собираетесь промыть ему мозги? Откуда я знаю…

— Мистер Де Ланг, — терпеливо возразила психотерапевт, облизав губы, — ваш сын нуждается в помощи. Если не принять меры, ситуация может ухудшиться. Хотя, это почти так же, как … — ее голос резко оборвался на этих словах.

— Что? — удалось произнести мне онемевшими губами. — Почти так же как, что…?

— Убийство в приступе безудержного гнева во время очередного провала в памяти, несмотря на всепоглощающую любовь… При этом вы не почувствуете угрызений совести или стыда.

Круто. Это именно та «помощь» от врача, которую я хотел получить. Мало того, что, по ее словам, я был сумасшедшим, — я был, к тому же, в нескольких секундах от убийства тех, кого любил.

— Ладно, давайте закончим на сегодня. — Папаша встал из-за стола, скрестив руки на груди, свирепо глядя на то, как доктор, прихватив свой портфель, а также тяжелый конверт из манильской бумаги**, который он ей вручил, вышла из нашего дома.

— Врачи знают далеко не все. — Он презрительно фыркнул. — Ты станешь лучшим боссом мафии в истории клана.

— Неужели? — Мой тон сочился сарказмом.

Усмешка отца была злой, когда он наклонился и покровительственно похлопал меня по плечу.

— Ты бы пошел по головам своих близких, чтобы оказаться у власти. Очевидно, ты более полезен, чем я думал.

Я как будто примерз к своему стулу. Мне хотелось вскочить и убежать от него с воплями. Холод пронизывала меня насквозь. Снова. Словно мрак поглотил мое чувство вины и позор, который я должен был ощущать. Чувство непоправимой утраты ни на секунду не покидало меня.

— Эта девочка, — выдал он, облизав губы, — которая ходит с вами на обед…

В моей голове взорвалась пульсирующая боль. Конечно, он знал о Трейси. Он был деканом в Игл-Элит, в конце концов. Эта одна из причин, почему Никсон защищал Трейс. Он знал, что симпатичная девчонка, такая как Трейси, обязательно привлечет к себе внимание моего отца. Не то, чтобы мой отец когда-либо нарушал приказы Никсона, но с ним следовало держаться настороже.

— Сколько ей лет?

— Слишком взрослая для тебя. — ответил я быстро. — Ей восемнадцать.

Он занес руку, собираясь влепить мне затрещину, но я перехватил его запястье и моментально вывернул руку, ударив об угол стола так, что послышался хруст костей.

Хорошо. Пусть почувствует боль.

— Возможно, тебе стоит последовать совету доктора. — Сильнее выкрутив его руку, я продолжил:

— В конце концов, у меня вот-вот поедет крыша. Кто знает, на что я буду способен… Помнишь, ты сказал, что я убью свою собственную семью? Лучше не проверяй меня. — Я выпустил его руку и пошел прочь.

Воспоминание о том дне всплыло в памяти. Казалось, это произошло целую вечность тому назад. Именно тогда, впервые за долгое время, я почувствовал, что стал сильнее. Я боролся с ним, угрожал ему смертью.

Горькая улыбка искривила мои губы. День, перевернувший всю мою жизнь, когда я стал самодостаточным и властным, стал днем, когда я утратил все моральные принципы.

На следующий день я увидел Трейс в колледже и заметил, что ее отношение ко мне изменилось. Пристальный взгляд Трейси часто останавливался на Никсоне или Чейзе. Я был для нее пустым местом. Словно я был воплощением зла, и она ощущала это. Это выводило меня из себя. Она не знала меня! Вероятно, это одна из причин, почему я сделал это. Почему пытался ее напугать.

Если я не мог быть с рядом ней — с девушкой, которая впервые в моей жизни заставляла меня хотеть улыбаться, — я не хотел, чтобы она принадлежала кому-либо еще.

И именно тогда в моей голове что-то щелкнуло.

Клиент отказался от той девушки, которую я взял силой. Если я смогу заставить Никсона и Чейза отказаться от Трейс — они ее не получат. Если я смогу убедить их в том, что большего она не заслуживает.

В итоге, я потерял близких друзей. После всего, через что я прошел, я остался один. Все это случилось из-за нее. Чувство ненависти к ней было во много раз сильнее, чем к отцу. Я хотел, чтобы она страдала, потому что она разрушила мою семью. Я никогда не любил своего отца, но Никсона? Чейза? Текса? Мы были родными братьями, пока эта сука не отобрала у меня все. Я навсегда потерял их.

Желчь подступила к горлу, и меня вырвало кровью. Впервые за семь лет я позволил себе заплакать. Единственным звуком, нарушившим тишину в пустом помещении, было мое сдавленное рыдание.

Выражение ужаса на ее лице, умоляющий голос и мои руки, разрывающие одежду девушки. Нахлынувшие воспоминания заставили меня задохнуться. Я крепко сжал зубы, чтобы не закричать от мучительной боли.