Дайкен Рэйчел Ван - Избранный

— Никсон. — ее губы были прижаты к моим, нежно, а затем, более настойчиво. Она схватила меня. — Пожалуйста, не оставляй меня! Я не думаю, что снова смогу пережить это. Я не знаю, что сделаю, если ты уйдешь.

— Кто сказал, что я ухожу?

— Твои глаза. — прошептала она. — Они говорят: «прощай». Черт побери, почему?

Я вздохнул и наклонил свою голову к ее, пока наши лбы не соприкоснулись.

— Милая, я собираюсь уехать на некоторое время, ладно? Помни, что бы ни случилось: я уезжаю, но я всегда буду здесь. — я прижал руку к ее груди. — И когда придет время… — я поцеловал ее в губы, и наши пальцы сплелись. — Я буду здесь: целовать тебя, любить тебя, буду с тобой и только с тобой.

— Поклянись. — Трейс обвила мою шею руками. — Поклянись, или я найду тебя сама.

Смеясь, я поцеловал ее в нос.

— Клянусь.

— Прощай. — эмоции застряли где-то в горле.

— До встречи. — она закрыла глаза и поцеловала меня в губы.

— Прощай, прощай, прощай… — повторял я снова и снова, пока стягивал ее рубашку через голову и помогал стягивать мою.

Мы не разговаривали.

Я не успевал что-то говорить. Я боялся испортить волшебный момент, в котором мы сейчас живем.

Она знала.

Я знал.

Мы нуждались друг в друге больше, чем в остальном мире.

Только в этот раз… В конце концов… Каждый человек в камере смертников получает одно последнее желание, верно?

Я потянул ее вниз на кровать и завис над ней. Трейс протянула руку и коснулась ее любимой татуировки на моем теле. Я закрыл глаза. Ее прикосновение обжигало, оно было захватывающим, прекрасным.

Целуя ее шею, я почувствовал себя самым счастливым человеком: мой последний ужин, последний напиток, все в прошлом. Я мог запомнить с точностью до минуты каждый раз, когда она выкрикивала мое имя.

Наши губы встречались снова и снова, наши языки скручивались, боролись друг с другом, уговаривали.

Одежда была сброшена на пол, подо мной была лишь ее чистая кожа.

— Ты уверена? — прошептал я.

Слезы текли по ее лицу, и она кивнула.

— Да.

Мне не стоило быть таким эгоистом. Я взял единственную вещь, которую она должна была предложить другому. Но я хотел этого. Я хотел ее и, если бы мог, взял бы навсегда.

Я хотел ненавидеть Чейза в этот момент.

Я хотел ненавидеть его за то, что он мог прикоснуться к ней так, как я не мог. Я презирал его за то, что его губы окажутся на ее, он будет целовать ее бедра, где ее мягкие изгибы приглашали, умоляли о прикосновении мужчины.

— Я люблю тебя. — я ухватился за изголовье кровати и посмотрел на нее сверху вниз. — Я так сильно люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — она выгнулась подо мной и притянула меня ближе.

* * *

Мы оставались в моей комнате всю ночь. Я знал, что Чейз догадался о том, что происходит. Вероятно, он был либо пьян, либо просто очень зол.

В два часа утра мне нужно было идти. Я схватил свои вещи и дневник, который мне отдала Трейс.

Один последний поцелуй на ее плече, и я вышел. Я сел в машину и уехал.

Хватало ли мне сил на это?

Нет.

Но мое сердце не оставляло мне другого выхода.

Я вздохнул, так как запах Трейс все еще плавал вокруг меня. Я должен был сделать это. Я должен был позволить ей свободно подарить свое сердце кому-то другому, потому что, если дела пойдут плохо, она навечно возненавидит меня за кражу того, что должен был получить другой мужчина.

Внутри меня бушевало сражение. Я чувствовал себя виноватым и, в то же время, благодарным. Я не хочу быть таким парнем. Который заставил девушку переспать с ним под предлогом: «Если это наша последняя ночь вместе… бла-бла». Черт, нет. Но это было большим. Это был эгоистичный поступок. Я должен знать, что она никогда не забудет меня. Существовала необходимость пометить ее.

Девушки всегда помнят такие вещи.

Их первый поцелуй.

Их первый раз.

Только обычно такие хорошие невинные девушки, как Трейс, делают это со своими мужьями, и только с ними.

Она будет либо счастлива, либо жутко расстроена.

Я не мог жалеть о произошедшем, потому что я действительно наслаждался каждой частичкой любви, что Трейс подарила мне. Я сделал то, что должен был.

Это был мой смертный приговор.

Моя последняя фраза.

Я молился.

Может быть, Бог действительно существовал, чтобы простить, ведь это грех, который я совершил в моей жизни ради моей семьи — он мог защитить ее, а я не мог.

Дорога оказалась не длинной. Как обычно, если тебе не хочется приезжать в пункт назначения раньше времени, тебе не попадется ни один светофор или пробка.

Охрана у кампуса, по моему требованию, была высокого класса. Я отпер дверь и ввалился внутрь. Я не мог убить его, но было кое-что, что я еще мог сделать.

Ручка двери повернулась. Это был он. Я собирался умереть. Я хотел бы сказать, что не боюсь. Будет ли это больно? Буду ли я чувствовать страх и боль? Или же это закончится быстро, и я ничего не почувствую? Мое тело наконец-то отдохнет… Никсон вышел в свет. В одной руке он держал пистолет, а в другой — мешок для мусора.

— Феникс. — он произнес мое имя медленно, целенаправленно. Вот дерьмо, он пришел в одиночку. Значит, я получу намного больше, чем просто пулю в лоб.

— Никсон. — я не мог сдержать дрожь в голосе. Я знал, на что шел, но я не был бесстрашным.

— Я даю тебе последний шанс рассказать мне правду.

— Никогда не был слишком хорошим для честности. — я усмехнулся. — Пожалуй я заберу этот шанс с собой в могилу.

— Черт побери! — Никсон пнул стол рядом со мной и затем с проклятьем швырнул его на бок, заставляя пыль взлететь. — Почему, — он произнес это напряженно, — из всего дерьма, что мы пережили, твоя совесть решила проснуться именно сейчас?

Я пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным.

Никсон схватил меня за рубашку, потянул меня вверх и ударил по лицу. Боль пульсировала, он толкнул меня назад сильно, я удивился, что ничего не сломалось.

Я видел злость Никсона, его спокойствие во время допроса, но таким… отчаянным, я никогда не видел его.

— Я не могу. — наконец, прошептал он себе под нос. — Прости, Феникс. Я знаю, что обещал вам, но я не могу.

Покачав головой, он направился к умывальнику в углу комнаты и схватил полотенце. Он набрал воду в большое ведро. Несколько секунд спустя, он опустил ведро на пол прямо передо мной. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что он на самом деле делал — вытирал меня.

Я не произнес ни слова, пока он продолжал чистить мои раны. Он прошелся мокрым полотенцем по моим рукам, смывая смесь грязи и крови. Он ничего не говорил.

Смешно, он опустился на колени, посмотрел меня. Я был в яме и уже готовился к смерти, но он предложил спасение, хотя я не заслужил этого.

— Так. — Никсон опустил тряпку в ведро и вытер мне щеку в последний раз. — Кто-то приедет к тебе завтра, — он пожал плечами, — чтобы увидеться с тобой.

— Ребята. — ответил я.

Никсон промолчал. Он отвязал мои руки и вытащил чистую одежду из мусорного мешка, бросая мне их в лицо.

— Надень это и сиди, держа руки вниз.

Мои руки дрожали, когда я медленно стягивал окровавленную одежду с моего тела. Мои движения были медлительными и неуклюжими, запястья адски болели после веревки. Когда моя грязная одежда была снята, я сел на металлический стул и медленно потянул пахнущую толстовку с капюшоном над головой. С джинсами все обстояло иначе. Я вздрогнул, как от боли, пока натягивал грубый материал на мои измученные, искалеченные ноги. Мне потребовалось около десяти минут, но даже в этой одежде я не чувствовал себя чистым.

Никсон вытащил шоколадку из кармана и протянул мне. Какого черта? Либо он откармливает меня до смерти, либо он сошел с ума. Черт бы его побрал.

В общем, я проглотил батончик и ждал, пока Никсон снова схватит пистолет. Вместо этого он снова приковал меня к стулу и направился к двери.

— Что это? — позвал я. — Ты просто уйдешь?

Его рука уже была на дверной ручке. Не оглядываясь, он ответил:

— Ты был одним из моих лучших друзей, Феникс.

— И?

— Каждый друг заслуживает того, чтобы умереть хотя бы с небольшим достоинством, разве нет? — он оглянулся и встретился со мной взглядом.

— Это ко мне не относится.

Он усмехнулся.

— Ну тогда благодари свою счастливую звезду, что я не устраиваю тебе Судный День. Постарайся немного поспать. У тебя долгая неделя впереди.

— Я с нетерпением жду нашей кровавой встречи завтра. — ответил я.

Лицо Никсона поникло. Кивнув, он открыл дверь и ушел.

Я подъехал к зданию и сделал три шага, прежде чем услышал постукивание по асфальту. Через несколько секунд появившиеся люди схватили меня и подвели к деревянной двери дома.

— Что ты здесь делаешь? — раздался голос мужчины с сильным акцентом.

— Я позвал его. — послышался четкий голос с порога.

Я посмотрел Луке в глаза.

— И я приехал.

— У тебя есть то, что мне нужно?

— Да, он у меня. — я вытащил дневник. — Давай поговорим внутри.

Он кивнул головой, и мы направились в небольшую кухню.

Лука налил мне полный бокал вина.

— Ты справился быстрее, чем я ожидал.

— Я был обязан помочь. — я вздохнул и указал на дневник. — Я сохраню твой секрет, если ты сохранишь мой. — это звучало скорее, как насмешка, хотя на самом деле это была мольба.

— И что я получу взамен?