Елизавета Самонюк - Излеченные души

Я посмотрела на листок и печально вздохнула. Но почему именно Федра? Почему именно её монолог? Я люблю Шекспира и все его пьесы я перечитывала несколько раз. Могу цитировать наизусть многие моменты, но Федра! Я не всегда понимала её, и я не смогу отразить её эмоции и чувства. Выучить наизусть проще простого. Но это же актёрское мастерство, поэтому мне нужно отразить то, что чувствовала Федра в тот или иной момент. А я боюсь, что не смогу этого сделать. Значит, провалюсь, и мне придется признать ошибки перед папой.

      Я еще раз посмотрела на лист, вздохнула и спрятала его между страницами в тетради. Когда я встала, то поняла, что практически последняя выхожу из кабинета. В коридоре я начала копаться в сумке, чтобы найти лист со своим расписанием. Как странно. Я могу запомнить наизусть целые отрывки из пьес, но расписание предметов за два месяца так и не запомнила.

      На мои плечи опустились чьи-то руки, от испуга я выронила лист. Я быстро подняла его и повернулась. Рядом стояла Макс и смеялась.

      — Привет, подружка, — сказала она и схватила меня под руку.

      Макс была невероятной во всех планах: слишком активной, слишком весёлой, слишком шумной. Но она была здесь моей первой подругой и практически осталась единственной. При виде неё можно было испытать шок. Она невысокого роста, с лицом, как у эльфа, с синими волосами и тремя серёжками в ухе. Увидев её, у моего папы бы случился удар. Наверное, отчасти, именно из-за этого я дружу с ней. Она моя полная противоположность и добавляет мне смелости.

      — Привет, — ответила я.

      — Боже, уроки-уроки. Такая скука. Я чуть не умерла на лекции.

      — Тогда бы ты стала великомученицей нашего Университета. — Мы посмеялись, а она потащила меня дальше по коридору. — Подожди, мне нужно посмотреть, в каком кабинете у меня занятие.

      — Боже, Лидс. 203, актёрское мастерство у профессора Эванса.

      — Точно.

      — Я уже запомнила твоё расписание.

      — Ничего не могу с собой поделать. Такая скучная информация не задерживается в моей голове.

      — Внимание-внимание! — сказала Макс и притянула меня к себе. — Справа объект обожания, — громко зашептала она мне на ухо. — Не падай в обморок.

      Я тут же повернула голову в ту сторону, куда она сказала. Лукас как раз усмехнулся какой-то шутке своего друга, а потом заметил меня и помахал рукой. Я выдавила из себя улыбку и тоже помахала ему.

      Мы с ним познакомились пару лет назад. Как бы глупо и скучно это не звучало, но я уронила книги, а он помог мне их собрать. На следующий день он поздоровался со мной и помог найти 152 аудиторию. Мы пообедали вместе. Потом мы не заметили, как стали друзьями. Лукас всегда помогал, поддерживал. Он хорошо относился ко мне.

      Конечно, я влюбилась в него. Его любили почти все девочки, но он проводил время со мной. Макс постоянно подшучивала надо мной. В конце концов, она поняла, как важно это для меня, и она задалась мыслью помочь мне любой ценой. Каждый раз Макс придумывала безумные идеи, что мне нужно сделать, но я всё отметала. В один момент это ее достало:

      — Просто скажи ему о своих чувствах, — серьёзно сказала она. Это было несвойственно Макс. Обычно она ухмылялась, смеялась, а всё, что она говорила, так или иначе было в шутку. Но сейчас она была серьёзна, поэтому я отнеслась к её словам соответственно. — Он постоянно проводит с тобой время. Я думаю, он тоже что-то чувствует к тебе. Поговори с ним.

      Так я и сделала. Я рассказала ему, как он дорог мне и что я люблю его. Было трудно, но я так привязалась к Лукасу, что перестала его стесняться. Он не стал смеяться или отмахиваться, не перевёл всё в шутку, но и не смог ответить взаимностью.

      — Я люблю тебя, Лидия, — сказал он тогда. — Но только, как сестру. Мне жаль, но ты важна мне, и я не хочу терять тебя.

      Это было ужасно. Мне не свойственно депрессивное настроение, но тогда я провела три дня дома, игнорируя весь мир.

      Потом я всё-таки смогла пойти на занятия, но продолжила игнорировать Лукаса. Когда он звонил, я не брала трубку, видела в здании — убегала подальше. Просто мне было трудно находиться с ним рядом после того, как он разбил мне сердце.

      Но он был моим другом, и мне не хватало наших встреч и разговоров. Поэтому я пересилила себя, надела притворную улыбку и старалась делать вид, что всё преодолела. Я актриса, поэтому справилась с этой ролью, Лукас поверил мне, но Мак не смогла. Она видела, как я смотрю на него. Иногда она шутила над этим, думая, что тем самым поможет мне, но ничего не работало.

      — Привет, красавица, — сказал Лукас. Я повернула голову и увидела, что он идёт рядом. Как всегда, у меня начали подгибаться колени от его улыбки, а сердце стало биться в два раза сильнее. — Куда спешишь?

      — В 203 аудиторию к профессору Эвансу.

      — О, не повезло. Не садись на первые парты, он любит плеваться.

      — Ты мне говорил.

      — Да, но напоминания никогда не помешает. Первые уроки он буквально заплёвывал всё моё лицо. Ужас! — Мы с ним рассмеялись. Мой смех был немного наигранным, но Лукас поверил. — Что ты делаешь завтра?

      — Хм-м. Дай подумать, — задумчиво проговорила я. — Ах, точно, у меня на завтра намечена оргия.

      — Ха-ха. А если серьёзно?

      — Нет, действительно оргия. С диваном, мороженым и Скинсами. Мне осталось три серии второго сезона.

      — Не хочешь выпить кофе в кафе напротив парка?

      — Конечно.

      — Отлично. До встречи. — Лукас помахал мне и побежал на занятие.

      Я до конца улыбалась, но потом всё-таки сняла с себя улыбку.

      — Это катастрофа, — сказала Макс, когда Лукас скрылся.

      — Знаю, — ответила я и пошла на урок к плюющемуся профессору.

2. Хардин.

Я вздыхаю и закрываю глаза, когда Боб в очередной раз берёт не те ноты. Делаю несколько вдохов и успокаиваюсь, а потом делаю мысленную заметку: «Никогда не позволять Бобу курить травку перед репетицией». Потом я посмотрел, как он чуть не падает со сцены и посмеялся над этим. Тогда я сделал еще одну заметку: «И перед концертом».

— Боб, прошу, соберись, — сказал я.

— Чувак, прости, — выговорил он и еще раз хихикнул. Потом помотал головой, надеясь, что от этого дурь быстрее выветрится.

— Эй, красавчик, — позвала Сьюзан. — У вас осталось двадцать минут. Потом ты должен расставить столы и принести ящики с пивом.

— Хорошо. — Ответил я.

      Сьюзан классная. Ей больше тридцати, её сын пошёл во второй класс, но она всё равно очень красивая и весёлая. Сьюзан позволила нам репетировать и играть в её клубе. Взамен мы должны помогать ей. По мелочам: расставить столы, принести ящики, поработать барменом, вынести мусор, прибраться после закрытия. В тот раз помогал Боб, до этого Джин, а еще до этого они два дня помогали вместе. Следовательно, в этот раз моя очередь.

— Ладно, — снова вздохнул я. — Давайте соберёмся.

Мы начали с того момента, на котором остановились. Я приблизился губами к микрофону и начал петь. Слова лились из меня потоком. Песня за песней. Этот момент я любил больше всего. И не важно, целая толпа передо мной или пустой зал, я был собой в этот момент. Я показывал свои истинные чувства через тексты свои песен. Показывал эмоции и ощущения. Практически никто не мог понять этого. Все слышали просто красивую рифму, но никто не видел истинного значения. Разве только Джин.

— Отлично, — сказал я, когда мы закончили. — Вечеринка начинается в восемь. Выступление в десять, — я отложил гитару и спустился со сцены. — И Боб, — обратился я к нему, — не кури перед выступлением.

— Да ладно тебе.

— Я серьёзно. Повеселимся после концерта.

      Когда Боб выпивал, он становился более раскованным. Я не мог винить его за пристрастия к алкоголю или наркотикам, но всё равно хотел бы, чтобы он был более серьёзным. Будет обидно, если люди запомнят нас по безумным поступкам бас-гитариста. Но я не мог винить его. Он справляется со своей болью, как может.

— Ладно, — сказал Боб и схватил свой рюкзак. — До встречи в восемь.

— С ним всё будет хорошо, — заверила меня Джин. Она надела свою куртку и положила барабанные палочки в карман. У каждого свои странности. Она не расставается с палочками. Они даже лежат под её подушкой, когда она спит.

— Надеюсь. Иначе выступление будет весёлым.

— И точно запоминающимся.

      Я пошёл к кладовой и начал вытаскивать столы, чтобы расставить их. На это уйдёт часа два, не меньше, и плюс на ящики час. Не хочется выматываться перед выступлением, но выбора нет. Когда я принёс четвёртый стол, заметил, что Джин до сих пор стоит у барной стойки и внимательно на меня смотрит. Не люблю этот её взгляд. Это означает, что она хочет завести «серьёзный» разговор и мне не поздоровится.

— Что? — довольно грубо спросил я.

— Ты головой тронулся?

— Что на этот раз, Джин? Ты любишь выносить мне мозг раз в месяц, поэтому перейдём к финалу нашего разговора.