— Спасибо. Родителям понравится.


— Чёрт! Я опять размышляла вслух?


— Это твои мысли?


— Со мной такое иногда случается. Я думаю о чём-то, а потом понимаю, что не думаю, а говорю. И порой попадаю в неловкие ситуации, как сейчас.


— Миленько, — усмехнулся он. Мне захотелось развернуться и уйти, но я сдержалась.


— У тебя есть тряпка?


— Что?


— Тряпка. Стол протереть.


— А, ты про нижнее бельё Мэг? — хмыкнул он и пошёл на кухню. Меня чуть не стошнило оттого, что я держала мешок, где были её трусы, но сдержалась. Хардин вернулся, неся в руках мокрую тряпку.


— Куда мусор? — спросила я и показала на мешок.


— Пока на кухню, — меня передёрнуло от этого. Боже, тут нужна санобработка.


      Хардин взял пакет и понёс на кухню, а я протёрла стол, стулья, журнальный столик перед диваном, полку из-под телевизора, комод. Жёлтая тряпка стала чёрной от такого количества грязи, а чище в квартире не стало. Вернулся Хардин, и я отдала ему тряпку.


— Куда одежду? — спросила я.


— Брось на кровать в комнате.


      Я хотела, чтобы он сам этим занялся, потому что опасалась увидеть еще предметы одежды его девушки (или девушек), но всё-таки я переборола себя и начала собирать его футболки, джинсы и кофту. В комнате всё было еще приемлемо. Хотя тоже беспорядок. Мусор, одежда на полу и на кресле, а на столе целая куча листков, а одежда, которую он снял, валялась на кровати. Но меня поразило, что в углу комнаты стояла подставка, а на ней гитара. И она выглядела так, словно это единственное, за чем Хардин тут следит. Что он холит и лелеет.


      Чтобы перетащить всё из гостиной мне понадобилось три подхода. Женской одежды было не так много. Из нижнего белья лишь лифчик, но его я запихала под диван. Не хочу трогать! Как Хардин и сказал, я скидала всё на кровать и решила всё-таки сложить это. Когда я складывала очередную футболку, Хардин позвал меня.


— Лидия, они приехали.


      Лишь сейчас я осознала, что познакомлюсь с родителями парня. Не настоящего, но они будут думать, что мы вместе. Сейчас у меня задрожали руки, но я всё-таки собралась и напомнила себе, что я актриса и должна с этим справиться. Эта просто роль. Роль, которую мне нужно сыграть. И я справлюсь.


      Я вышла из спальни Хардина и закрыла дверь, чтобы туда не зашли. Я подошла к нему, а он обнял меня за плечи. Сначала я растерялась, но потом положила свою руку на его талию и почувствовала, какие у него мышцы.


— Расслабься, — шепнул он и как раз в этот момент дверь открылась.


      Сначала появилась невысокая женщина. Она была очень худой с милым лицом, на котором была такая добрая улыбка, что я резко успокоилась. У неё были голубые глаза, как у Хардина, а волосы тёмно-рыжие, в которых просвечивалась редкая седина.


— Привет, милая! — добродушно сказала она и подошла, чтобы обнять меня. Я немного смутилась от такого резкого порыва чувств, но обняла её в ответ.


— Здравствуйте… — и вот сейчас я поняла, что за полтора года я впервые узнала имя соседа. Но фамилию он мне так и не сказал. И что сейчас я должна говорить? Я улыбнулась и сказала первое, что пришло в голову. — …мама.


      Женщина передо мной просто просияла от счастья, а рука Хардина переместилась мне на талию и сдавила её. Мама Хардина подошла к нему и протянула руки.


— Милый, обними меня. Мы так редко видимся.


Он отпустил меня и позволил ей обнять себя. Я думала, что он будет раздражён, но он спокойно позволил ей это сделать, и обнял её в ответ. Я перевела взгляд на дверь и увидела там мужчину. Он был такой же высокий, как Хардин, и черты его лица были такими же, как у парня. Я словно смотрела на Хардина в старости, только с карими, а не голубыми глазами.


— Здравствуйте, сэр, — почему я не назвала маму Хардина просто «Мэм»? Потому что я идиотка.


— Приятно с тобой познакомиться…


— Лидия, — быстро сказала я.


— Лидия, — он протянул мне руку, и я пожала её. — Привет, сынок, — мужчина протянул руку Хардину, а тот пожал её. Но такой же улыбки, с которой он встречал маму, у него на губах уже не было.


      Сначала я подумала, что со знакомством покончено, но потом увидела в дверях мальчика лет пятнадцати. Он чем-то походил на Хардина, только был гораздо ниже и худее.


— Привет, — сказала я ему и улыбнулась.


— Привет, — ответил он и подошёл. — Я Элиот, — слава Богу, он представился!


— А я Лидия.


— Иди сюда, чувак, — Хардин улыбнулся и расставил руки в стороны, чтобы обнять мальчика. Я неожиданно поймала себя на мысли, что это брат Хардина.


— Мы купили вина, чтобы отпраздновать знакомство и наш приезд! — радостно сказала мама Хардина. — Еще тортик.


— Отлично, — сказал Хардин. — Мы принесём бокалы, а вы располагайтесь.


      Хардин схватил меня за руку и утащил на кухню. Он закрыл дверь и сразу развернул меня к себе лицом.


— Ты с ума сошла? — Спросил он. — Ты какого хера мою маму мамой назвала?


— Ну, ты просто забыл сказать мне свою фамилию или хотя бы их имена! — огрызнулась я в ответ.


— Ты права, — чуть помолчав, сказал он. — Карен Стоун и Скотт Стоун. Мой брат Элиот Стоун. Мы с тобой познакомились в библиотеке, встречаемся четыре месяца и собираемся съезжаться.


— Что?! Жить в этой помойке?


— Ты не переезжаешь сюда, идиотка, — грубо ответил он. — Ты просто должна сказать так.


— У тебя хоть есть бокалы? Или вино по баночкам пивным разливать?


      Хардин закатил глаза и потянулся за какой-то коробкой, которая стояла на самом верхнем ящике. Когда он открыл её, я увидела там шесть бокалов, несколько ложек и вилок, тарелки.


— Мама подарила, когда я сюда переехал, — произнес Хардин и достал четыре бокала, пять тарелок и пять вилок.


— Почему не пользуешься?


— Я же свинья, — сказал он с усмешкой. — Зачем мне тарелки и бокалы?


      Я покраснела и отвела взгляд. Дурацкая привычка вечно думать вслух.


      Я вернулись в гостиную. Родители и брат Хардина уже сидели за столом. Я начала расставлять тарелки и бокалы, а Хардин открыл вино и разлил его, потом он нарезал торт и сел рядом со мной.


— Вы так слаженно всё делаете, — сказала мама Хардина и улыбнулась. — Словно уже давно вместе живёте.


      Нет, мы знакомы всего десть минут. Но я улыбнулась и положила свою руку на руку Хардина.


— Просто такое чувство, что мы знакомы уже сто лет, — я улыбнулась Хардину.


— А где ты учишься? — спросил мистер Стоун.


— В Университете Темпл. На актёра и режиссера-постановщика.


— Ух, ты! — сказала мама Хардина. — Это здорово.


— Актёрство — не самая серьёзная профессия, — пренебрежительно вставил мистер Стоун.


— Я бы так не сказала. В Голливуде сейчас крутятся большие деньги, поэтому актёрство сейчас одна из самых выгодных профессий. И плюс сказать, что он актёр может каждый, но не каждый может им быть.


      Мистер Стоун внимательно смотрел на меня, а потом удовлетворенно кивнул, словно мой ответ его полностью устраивал.


— А твои родители, Лидия, — миссис Стоун начала есть торт, но до вина не дотрагивалась. — Они тоже актёры?


— О, нет, — я улыбнулась и чуть не рассмеялась представив, как папа пытается исполнить чью-то роль. Скажем Себастьяна из «Двенадцатой ночи» или Хитклифа из «Грозового перевала». — У моего папы своя компания, а мама была детским врачом.


— Была? — спросил Элиот. Все остальные за столом уже поняли, но он еще ребёнок.


— Да, она умерла.


— А как это случилось? — спросил он.

6. Хардин.

— Элиот! — одёрнули его мама и папа в одно время.


— Всё в порядке, — попыталась успокоить всех Лидия и улыбнулась, но я заметил, что теперь ей трудно притворяться счастливой, хотя до этого она справлялась прекрасно.


      Мама никогда так не сияла от счастья, как в то мгновение, когда она увидела Лидию и та назвала её мамой. А когда я вернулся из кухни, то увидел, что она незаметно пытается утереть слёзы. Сначала я испугался, но потом понял, что это слёзы счастья. Она была счастлива. А папа? Стоило ему узнать, что я хочу быть музыкантом, он чуть не убил меня. Рвал и метал. Но стоило Лидии выдать ему речь про актёрство, он растаял.


      Я был поражён тому, как идеально она справлялась, как сильно она нравилась родителям, и как хорошо вписалась в их ряд. Просто идеальная дочка для идеальных родителей.


      Блевать потянуло.


— Это было давно, — тихо продолжила Лидия. — Моя сестра… в общем с ней кое-что случилось, и она попала в больницу… маме это очень трудно далось. Она практически не выходила из комнаты и перестала питаться. Потом из-за этого она заболела, и так и не справилась с болезнью…


      Я услышал, что её голос дрогнул, а в глазах появились слёзы. Она начала быстро моргать, чтобы никто не заметил этого и снова улыбнулась. Я положил руку ей на плечо и притянул к себе. Не знаю, из-за какого импульса я сделал это, но точно не ради родителей. Мне просто хотелось утешить её.


— Мне так жаль, милая, — сказала мама.