Катя оглянулась и увидела патриарха. Тяжело вздохнув, он присел с ней рядом. Они никогда не были особо близки, вместе их можно было увидеть только на торжественных службах. Катя была уверена, его приход сюда не личная инициатива, а просьба Валеры.

Катя настроилась прослушать нравоучения и несколько цитат из Библии, но прошла минута, две, а патриарх все молчал.

– Вы знаете, кем он был для меня? – спросила Катя.

– Да.

– И вам известно, что представляет мой брак?

– Да.

– Тогда почему вы здесь? Неужели церковь поощряет ложь? – язвительно спросила она.

Патриарх ответил не сразу.

– Твой обман спасает людей, даёт им веру в счастье, добро, делает их лучше, – произнес он после небольшой паузы. – Человек редко бывает честен даже с собой, а что можно говорить о мире вокруг него.

– Вы хотите, чтобы я продолжала проповедовать ложь, как вы свою веру, – с сарказмом заметила Катя.

– У человека должна быть вера, – невозмутимо произнес патриарх. – Вера – это стержень души, вера – это правила, на которые люди опираются, прежде чем совершить те или иные поступки. Люди, живущие без заповедей, считают себя свободными, но на самом деле они потерялись в огромном мире.

– Я не хочу быть ни опорой, ни стержнем. Я всего лишь одинокая женщина, которая очень устала, – произнесла она.

– Ты удивишься, если узнаешь, вокруг меня много людей, но они не спасают от одиночества, – признался патриарх, – а к концу дня тоже приходит усталость. Лишь ночью я могу отдохнуть от суеты. В это время я никого не допускаю в свои покои. Я знаю, что в мире нет ничего страшнее потери близких людей, но после этого надо пытаться продолжать жить, не стоит забывать, что нам самим не так много отмеряно. Твое дело должно развиваться. А когда настает пора уходить, ты передашь фонд жене нового президента. Это должно стать традицией. Это необходимо для людей, для страны.

– Я обещаю подумать, а пока вам лучше уйти, – пробормотала она, прижав ладони к вискам.

Патриарх медленно три раза перекрестил её и тихо произнес:

– Приводи ко мне сыновей, у них должен быть духовник.

Потом он поднялся и пошел прочь. Катя посмотрела ему вслед. Он прав. Тысячу раз прав. Но как же она устала разыгрывать этот спектакль!


Спустя неделю кортеж первой леди мчался по Москве. По приближению к центру она стала замечать группы людей у обочин с трехцветными флажками в руках. Катя приказала водителю сбавить скорость и, опустив стекло, помахала рукой. Они помахали в ответ, что-то прокричали. На подступах к Кремлю народу собралось еще больше. Катя улыбнулась и снова замахала рукой. Люди ответили ей тем же.

А едва первая леди вошла в двери Екатерининского зала, как присутствующие там граждане встали и поприветствовали её длительными аплодисментами. Исхудавшая, бледная, со смущенной улыбкой на губах, она прошла к трибуне и была приятно удивлена непривычно долгим овациям.

На приеме, устроенном после вручения наград выдающимся деятелям искусства, Катя поразилась желающим выразить слова благодарности, восхищения и радости.

Патриарх был прав, такие личности, как она, необходимы стране. И она не должна забирать у людей надежду и веру. От света рождается свет, а темнота не породит ничего, кроме холодного мрака.

Валера безотлучно находился рядом с женой, держал за руку, периодически интересовался:

– Ты не устала? Чего-нибудь принести? Не хочешь присесть?

Сегодня его забота Катю не раздражала. Ей необходимо было на кого-то опереться, она была еще очень слаба.

Валера также был с ней в машине по пути домой.

– Тебе что-то надо от меня, – неожиданно проговорила Катя, едва они выехали из города.

– Я не понимаю.

– Всем что-то надо от меня, – устало произнесла она, – а тебе в особенности. Не просто так, ты опекаешь меня.

– Давай, потом.

– Нет сейчас.

Валера замялся.

– Скоро десятилетие нашего брака. Событие нужно широко отпраздновать, – после паузы произнес он.

Катя рассмеялась тихим нервным смехом.

– Что ты хочешь от меня?

– Хорошо выглядеть и быть счастливой. Организацию я беру на себя.

Катя снова усмехнулась.

– Как-то мало ты просишь, – с горечью заметила она и продолжила: – У меня будет условие. Я больше не желаю жить с тобой под одной крышей.


Прошло еще несколько недель, прежде чем первая леди смогла отправиться с визитом в регионы. Она снова начала строить планы, разрабатывать идеи, но едва она пришла в себя, как её ожидал новый удар.

Позвонил бывший муж с неожиданной просьбой. Уже десять лет между Катей и Павлом существовали спокойные цивилизованные отношения. Но только внешне. Катя догадывалась, что Брагин продолжал тихо ненавидеть её. Иногда при личных встречах либо телефонном разговоре она отчетливо ощущала на себе его неприязнь. В таких случаях она снисходительно улыбалась. Павел не смог смириться с фактом, что бывшая жена оказалась сильнее его.

– Можно попросить привезти мне детей? – произнес он.

– А где ты?

– В Германии. Я кое-что должен сказать тебе и очень прошу не надо меня успокаивать, жалеть.

– Хорошо, – насторожилась Катя.

– Полгода назад мне сделали операцию, и были хорошие прогнозы. Но сейчас рак появился там, где его не ждали. Врачи дали мне несколько месяцев. Я не могу лететь к вам. Пока я неплохо выгляжу и могу передвигаться, привезешь детей? – голос Павла прозвучал обыденно и монотонно, словно он говорил о простуде.

– Конечно. Мы будем у тебя совсем скоро, – также монотонно и обыденно проговорила Катя и отключилась.

Она прикоснулась дрожащими пальцами к вискам. Этот звонок действительно был, или ей показалось? Неужели очень скоро её дети будут хоронить своего отца? Как они переживут это? Смогут ли справиться?! И что делать ей?!

«Я не вынесу это, я не вынесу», – пронеслось в её голове.


Через неделю первая леди разместила на сайте фонда следующее послание:

«Дорогие мои друзья! Я хочу взять небольшой отпуск. Обещаю вернуться к вам здоровой, красивой и счастливой. Очень прошу о понимании и поддержке. С пожеланиями всего наилучшего ваша Катерина Мишина».

На этот раз информация об отпуске жены президента не вызвала череды домыслов, сплетен и газетных расследований.

На следующий день после выхода обращения Катя с детьми тайно вылетела в Берлин. Их встреча с Брагиным состоялась в российском посольстве. Она увидела худого, осунувшегося мужчину с желтоватым оттенком кожи.

– Пап, что с тобой? – забеспокоился Корней.

– Решил заняться своим здоровьем, сел на диету, – ответил он. – А что мне не идет?

– Непривычно ты совсем другим стал.

Катя отвела взгляд в сторону, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.

– Мы куда поедем? – спросил Матвей.

– В загородный дом. Но для начала мне нужно переговорить с вашей мамой. Оставите нас?

Мальчики послушно вышли.

– Я хочу попросить у тебя прощение, – неожиданно произнес Павел.

– Не стоит.

– Я испортил тебе жизнь. Я знаю.

Ну, почему, только находясь на краю могилы, люди понимают, как надо жить? Способны признать ошибки, выпустить наружу добро, взаимопонимание, любовь; подавить зло, лицемерие, подлость?!

– Если бы ты не вышла замуж за президента, то, скорее всего, увидела детей только сейчас, – продолжил он.

– Уже скоро десять лет, – заметила Катя, рассматривая обручальное кольцо.

– Я давно хотел спросить. Почему оно такое простенькое, обычное?

– Это мое желание. Мне приходится бывать в местах, где неуместно сверкать бриллиантами.

Катя снова посмотрела на кольцо. За все годы она так и не сняла его ни разу. Илью раздражал блеск украшения. Виталик его не замечал.

– Я тоже виновата: была чересчур независимой, привыкла все решать и делать сама, не умела считаться с чужим мнением. Успешный брак – это, прежде всего, умение уступать и понимать.

– Мы оба хороши, – согласился он и продолжил: – Я по поводу завещания хотел сказать. Недвижимость и половину денег я оставлю детям, а остальное распоряжусь перечислить в твой фонд с условием, что эти средства пойдут на развитие лечения онкологических заболеваний в России.

– Этим я еще не занималась, – печально заметила она. – Мы пробудем в стране месяц. Дети будут жить у тебя, я остановлюсь здесь. У меня дела в городе.

Катя встала. Павел тоже поднялся. Несколько секунд они разглядывали друг друга.

Перед лицом смерти имеет ценность только семья, остальное неважно.

Катя выскользнула из зала. Слезы выступили на её глазах, покатились по щекам.

Закрывшись в ванной, она умылась и внимательно осмотрела себя в зеркале. Валера сказал, что нужно хорошо выглядеть. Эта фраза была намеком на необходимость хирургического вмешательства. Что ж она сделает себе молодое лицо и упругую грудь.

Катя открыла дверь и увидела Корнея.

– Я думала, вы уже уехали, – удивилась она.

– Я не поеду, пока ты не скажешь правду.

– Какую правду?

– Вы что-то не договариваете, – настаивал он.

– Для меня ты ребенок, которого хочется оградить от всего плохого.

– Мам, мне уже тринадцать, – заметил он и выжидающе посмотрел на неё.

Оба сына были копией своего отца. С той только разницей, что ни у одного из них так не обнаружилась склонность к лишнему весу, и только у Корнея были её глаза, её взгляд.

– Твой папа не совсем хорошо себя чувствует. Сейчас он очень нуждается в поддержке и заботе. Не огорчайте его, прошу, – произнесла она.

Корней молча кивнул.

«Я не вынесу это», – снова пронеслось в её голове.


Пластическую операцию и послеоперационный период, связанный с болью, бессонными ночами, перевязками и физиопроцедурами, Катя перенесла без особых сложностей.

Когда её самочувствие улучшилось, Катю ожидали ежедневные тренировки. Валера решил, что на празднике они должны танцевать вальс. Он брал уроки в Москве у чемпионки мира по бальным танцам, а Катя занималась с её партнером, который специально для этого прилетел в Берлин.