– Мне комфортно, в том, что выбрала я для себя. Ты против? – я приподнимаю подбородок, снова вызывая его на нашу тропу войны.

– Я против. Приведи себя в порядок, сегодня у нас есть планы на вечер. – он набирает чей-то номер и выходит из гостиной.

Ну все что ещё он должен был мне сказать? Наверно должна быть благодарной, что вообще поделился. Ведь мог и отпустить, то, что он меня остановил должно что-то значить. А я хотела, чтобы он меня возвратил! В глубине души, мне необходимо было подтверждение каких-либо романтических привязанностей ко мне. Чтобы меня не использовали как шлюху, по любой своей прихоти. Дали намёк на какое-то чувство или надежду, что все возможно. Останавливаюсь напротив окна, Спенсер стоит на улице и разговаривает по телефону. Его поза мне, кажется, совершенной, мужественной и невероятно сексуальной. То, как он опирается плечом об машину, одна его стопа стоит на перекрёст с другой, рука спрятана глубоко в кармане лёгких брюк. Он меня обнял, пока рассказывал о себе, я чувствовала его душу. Это было так проникновенно и правильно. Он делился со мной сокровенным, как и я с ним.

* * *

Я не хожу по таким шикарным магазинам, они не похожи на те в которых я обычно одеваюсь. Софиты ослепляют, отражают своими лучами сдержанный тон привилегированного бутика. Здесь есть все от чего девчонки сошли бы с ума. Я несмело прикасаюсь к дорогой ткани, висящих на вешалках вещей. Средний класс не позволит себе такую роскошь. Даже на ощупь она другая. Нижнее белье словно соткано из паутины паука настолько нежное и тонкое, оттенки самые разнообразные. Открыв рот, я блуждаю за девушкой продавцом, которая прикладывает к моему телу вещи. Я сомневаюсь, что все это мне необходимо. Оборачиваюсь на Спенсера, который отпивает кофе из фарфоровой кружки. Девушки рассказывают ему о новинках, расплёскивают своё обаяние, но он никак на это не реагирует. Его взгляд постоянно следит за моим передвижением по магазину. Я чувствую себя зверьком, загнанным в угол, под дулом пистолета. Куда бы я не повернула везде он. Так ли это на самом деле? Может я начинаю попадаться в его ловушку? Сети, умело расставленные настоящим охотником. И захочу ли я пасть перед ним признавать в нем лидера?

Меня отводят в примерочную, весь гардероб состоит из платьев, туфель, шикарного белья и приспособлений для волос. Девушка стоит за моей спиной с профессиональным видом, застёгивает на мне одежду. Ловкими движениями собирает мои волосы на затылке в замысловатую причёску. Одна прядь выбивается, свисая длинным локоном ниже подбородка. Я и не заметила, как они отросли. В отражении не я, другая девушка. Глубокий цвет моих темных волос, оттеняет блеском, глаза широко распахнуты, губы приоткрыты. Оборачиваюсь полу боком, тонкую талию обтягивает платье словно вторая кожа. Черный цвет, делает меня ещё стройней чем прежде, а длинна как нельзя открывает мои ноги.

До этого момента, для меня эта часть моего тела не представляла ничего существенного, её основная функция была передвигаться. А теперь я похожа на искусительницу, девушку с обложки, которая искусно владеет своим телом. Шторка отодвигается, меня выпускают для того, чтобы мужчина оценил их труды. Удобные туфли на высоком каблуке, усыпанные, я надеюсь россыпью поддельных камней. Делаю несколько шагов навстречу Спенсеру. Он потирает свой подбородок, пальцем показывает мне покрутишься. Блеск его хищных глаз скользит по мне, проникает внутрь. Молчание немного раздражает, но он такой есть. Без ложной скромности я уверенна что воспроизвела на него впечатление.

– Тебе нравится? – спрашивает он меня, и показывает подойти ближе, я делаю как он хочет.

На немного подгибающихся ногах, становлюсь к нему практически вплотную. Являюсь только его объектом внимания, мужская ладонь прослеживает дорожку от моих рёбер, опускается к бедру и замирает в районе коленей. Я задерживаю дыхание, когда он не останавливается и смело проталкивает руку между моих сомкнутых коленей и двигается вверх. Смущённо смотрю на продавцов, которые немедленно разбегаются кто куда.

– Ты такая же трусиха? – Улыбка Спенсера, сокрушительна. Я так редко вижу, как он это делает, становится невыносимо жарко.

– Я ведь все ещё здесь. – Набираюсь смелости, пока его рука все ещё между моих бёдер, наклоняюсь к его уху. – Вы улыбаетесь мистер Уолли. – облизываю губы, едва касаясь его кожи. – И я вас не боюсь.

Я начинаю разгибаться, Спенсер хватает меня свободной рукой за затылок и притягивает для поцелуя. Мы не закрываем глаза, пока наши губы жадно задыхаются в страсти. Посасываю его язык, и прикусываю. Неизвестно откуда взявшаяся смелость, кружит мою голову. Я хочу быть достойной его, такой же наполненной и умиротворённой. Он делает меня разнузданной и развратной, похотливой сукой только для него.

– Ты уволена. – он отпускает меня, встаёт напротив, пока я пытаюсь отдышаться после нашего поцелуя.

– Зачем? – спрашиваю я её дрогнувшим голосом.

– Я не могу встречаться со своим ассистентом. – он подзывает лёгким кивком девушек, пока я нахожусь в прострации. – Упакуйте все что выбрали. – протягивает карточку, затем обнимает меня за талию и ведёт к кассе. – И сегодня выставь на продажу свой дом. Больше ты туда не вернёшься.

У меня исчезает все что я только что думала, просто остаётся фоновый шум от принта чека на кассе и лёгкой музыки бутика. Все стёрто, остаётся лишь блеск его глаз и неистовое желание поверить, что я наконец то нашла свою железобетонную стену, за которой я могу спрятаться от всех невзгод.

Глава 15

– Ты со Спенсером пара, – мечтательно произносит Руби пока нарезает тонкими ломтиками помидоры.

Я все ещё мою свежие кусочки базилика и слышу это уже раз двадцатый. Руби не устаёт бесконечно мечтательно вздыхать, как только думает об этом. С утра Спенсер отвёз меня к ней домой, потому что не хотел, чтобы я подолгу оставалась одна в доме. Я думаю, что именно так начинаются серьёзные отношения, с полного доверия и уступок в виде вот таких незначительных поездок. Он не берет меня к своей матери, пока не знаю истинную причину. Может просто не хочет, чтобы я знакомилась с ней. Не пришло время… Или оно вообще не придёт.

– Хватит уже мучить траву, мы так никогда не сможем поесть, – Руби забирает из моих рук базилик, стряхивает остатки капель воды в раковину и идёт к столу. Мы решили, что кукурузный хлеб, который она только что испекла станет идеальным сочетанием с сыром моцарелла, и помидорами. Трава оказалась под рукой как нельзя кстати. Поэтому расположившись рядом с ней, я откусила кусочек и замычала от удовольствия. Категорически игнорируя Руби, пододвигаю к ней тарелку.

– Что? Неужели так сложно ответить? – она прикрывает рот, чтобы не просыпались крошки.

– Мы не обсуждаем это. Все очень зыбко. Пусть мы не ругаемся, но рассуждать сейчас о чем-то конкретном нет смысла. – отвечаю я, сладкий привкус моцареллы, его сочность ощущается просто потрясающе, беру ещё один кусочек и пережёвываю.

– Разве то, что вы уже несколько недель вместе, не говорит о серьёзности? Он привёз тебя сюда, и вы полчаса обжимались перед дверью.

– А подглядывать не хорошо, – она права в одном, мы не можем оторваться друг от друга. Я с ума схожу по нему, особенно если он далеко.

– Спенсер счастлив, я вижу, как он смотрит на тебя. Это так романтично, – она пожимает плечами и делает смешное лицо, – Я уже забыла, как это бывает. Пейтон как сквозь землю провалился. Телефон лежит без дела, не одного смс или звонка. Ума не приложу почему он так со мной поступает.

Я мгновенно чувствую себя ужасной подругой. Скрывать от неё правду, потакать выдумкам. Мне не хватает духа разбить её шар, наполненный иллюзиями. А что, если постараться настроить её расстаться с вымышленным героем? Ведь никто до этого не пытался.

– Я бы собрала все его вещи и выставила за порог. А когда он вернётся, не стала бы с ним разговаривать. – немного кривлюсь, совершенно не умею врать.

– Их здесь слишком много, даже его машина она постоянно стоит в гараже. – непонимающе приподнимаю брови.

– А ты не пользуешься ей? – она отрицательно качает головой, – Тогда для чего она там?

Меня поражает её нестабильность. Почему до сих пор её родители сидят спокойно и ничего не делают? Может пару месяцев в клинике сделают своё дело? Или перевезти её и доказать, что его больше нет было бы проще. Я все чаще задумываюсь, может мы все неадекватные и люди, окружающие нас, не существуют, являются нашим вымыслом. Мне необходим волчок, чтобы точно знать, что я проснулась, как в том фильме.

– Иногда я прихожу туда, мою её и мне кажется, что все замечательно. Это как залог на его возвращение. Ты понимаешь о чем я? – у меня пропал аппетит, поэтому я достаю одну из её сервизных кружек и наливаю травяной чай. – Я хочу тебе её показать, – восклицает она.

– Ты же не любишь когда прикасаются к его вещам? – мне не светит разругаться с ней из-за какой-то железки на колёсах.

– Все временно, теперь я даже ещё больше хочу, чтобы ты была там со мной, пока я её мою. – она смотрит на часы, как будто это изменит суть. – Пойдём, у нас как раз есть пару часов, разделаемся с этим. Я мою ты стоишь рядом, никаких помех.

Отправляет нашу посуду в раковину, остатки бутербродов в ведро, подобное расточительство не оценивается с моей стороны. Я бы никогда не вышвырнула хлеб в урну. Наспех вымыв руки, я пошла за Руби. Задняя дверь действительно существует. Когда мы выходим на ухоженную лужайку, высокий забор, обвитый плющом, скрывает нас от соседей. Возможно ли, что её Пейтон не так уж и вымышлен? Смысле это живой человек, но скрывающийся под маской её умершего парня. Тоже дурацкая мысль, что он должен для этого одеть липкую маску или …

Я застываю, когда двери гаража открываются от одного нажатия на кнопку пульта. Ноги наливаются свинцом, не позволяя мне двинуться с места. Сияющая от идеальной чистоты, тонированная, серебристая Ауди. Та самая которую я видела на остановке, когда она чуть не сбила бородатого мужчину, что приставал ко мне. Руби не могла быть за рулём, потому что практически сразу выскочила ко мне на встречу и, кроме того, я видела её ещё где-то.