— Голубка? — спросил папа.

Я откашлялась, понимая, что он и Данте тоже смотрят на меня.

— Простите, что побеспокоила вас, — сказала я. — Но мне нужно поговорить с Данило.

Папа колебался, переводя взгляд с меня на жениха. Данте положил руку ему на плечо, и в конце концов они оба ушли. Данило стоял лицом к окну, прижав руки к стене с обеих сторон.

Дверь с тихим щелчком закрылась, и в комнате воцарилась тишина.

Плечи Данило вздрогнули. Он был высоким и мускулистым, но не таким, как Римо.

— Я ... — начала я, но не знала, как продолжить, как объяснить, что я потеряна для него.

Данило медленно обернулся с затравленным выражением лица. Он улыбнулся, но улыбка была напряженной, усталой, а за ней скрывалось что-то темное и сломанное.

— Серафина, — пробормотал он. Он сделал шаг ближе, но остановился, когда я напряглась. — Я все еще хочу жениться на тебе. Если ты хочешь меня.

Я посмотрела на красивое лицо Данило. Он лучше Римо умел скрывать свою жестокость. Он был элегантно красив, но не так привлекателен, как Римо. Римо. Всегда Римо. Я владею тобой.

— Я больше не та девушка, которую тебе обещали, — прошептала я. — Я ... потеряна.

Он покачал головой и подошел ближе, но еще недостаточно близко, чтобы коснуться.

— Он заплатит. Последние два месяца я каждую минуту думал о тебе, сходя с ума от беспокойства и ярости. Твоя семья и я ... мы хотели вернуть тебя ... мы не …

— Все в порядке, — тихо сказала я.

— И меня не волнует, что он ... что ты не ... — его лицо исказилось от вины и ярости. — Я все еще хочу жениться на тебе, и ты не должна бояться, Серафина. Я не прикоснусь к тебе, пока ты не исцелишься, пока ты не захочешь, клянусь.

Я подошла к Данило. Мы могли бы быть счастливы. Он был бы добр ко мне, такой хороший муж, каким только может быть настоящий мужчина. Я не обманывала себя, думая, что он не монстр, но он был сдержанным.

Я коснулась ладонями его груди и посмотрела ему в глаза. Что-то в них изменилось с нашей последней встречи два месяца назад. Они были жестче, темнее. Мой плен тоже оставил на нем свой след.

— Не могу. Прости, — прошептала я. — Ты заслуживаешь кого-то другого.Пожалуйста, найди ту, которая заслуживает тебя.

Он посмотрел на меня, сжав челюсти.

— С того момента, как я увидел тебя в первый раз, я хотел только тебя.

Я опустил глаза, потому что с того момента, как Римо увидел меня, я принадлежал ему.

— Прости, — повторила я.

Он медленно кивнул. Я убрала руки с его груди и отступила назад.

— Фальконе получил, что хотел, не так ли?— хрипло сказал он.

— Но твоя семья и я приведем его сюда. Мы уничтожим его.

Я вздрогнула. Я сняла с пальца обручальное кольцо и протянула его Данило.

— Не трать время на месть, Данило. Двигайся дальше. Найди кого-нибудь другого. Будь счастлив.

Он покачал головой, явно пытаясь взять себя в руки.

— Месть это все, чего я хочу, и я не остановлюсь, пока не получу ее. Римо проклянет тот день, когда забрал тебя у меня.

Римо уже знал, но не по той причине, по которой этого хотел Данило.

Он ушел, не сказав больше ни слова. С трудом сглотнув, я прислонилась к подоконнику. Вот оно. Я больше не была помолвлена ... я была никем. Я была ... разрушена. В наших кругах я был разрушена. Если бы я вышла замуж за Данило, все могло бы быть по-другому, но сейчас.…

Раздался тихий стук в дверь, и вошла мама. Я слегка улыбнулась ей, желая убрать жесткую линию между ее бровями.

— Данило сказал мне, что ты не хочешь выходить за него замуж.

Как будто это было так просто. Желание не имело к этому никакого отношения. Я не могла, потому что в глубине души знала, что мне нужно ослабить хватку Римо на моем глупом сердце, прежде чем я смогу двигаться дальше.

Я знала правила нашего мира, даже сейчас они все еще связывали меня, связывали мою семью. Мы обещали племянницу Данте - Манчини, а теперь они не получат того, чего хотели, чего ожидали как правящая семья Индианаполиса. Возможно, Данило принял мое решение, но его отец был все еще жив, болен и прикован к постели, но жив. Он дергал за ниточки на заднем плане. Манчини не согласились бы на кого угодно в качестве моей замены.

— Не могу, — тихо сказала я. — Я никогда не смогу выйти замуж, мама. Не заставляй меня.

Мама бросилась ко мне и обняла.

— Не буду. Ни я, ни твой отец, ни Данте. Мы все тебя ужасно подвели. Тебе никогда не придется выходить замуж, милая, ты можешь жить со своим отцом и со мной столько, сколько захочешь.

— Спасибо, мама, — сказала я, и даже когда я это сказала, я знала, что это не то, чего я хотела.

Она отстранилась, нахмурившись.

— Твой дядя хотел бы поговорить с тобой. Я сказала ему, что еще слишком рано, но он настаивает, что это необходимо. Тем не менее, если ты не готова, я буду противостоять ему.

Меня охватил ужас, но я покачала головой.

— Все в порядке. Я поговорю с ним.

Она коротко кивнула.

— Я позову его. Он должен вернуться в Чикаго завтра утром. Он слишком долго отсутствовал последние два месяца.

Перед уходом она поцеловала меня в щеку.

Данте вошел мгновение спустя, высокий и сдержанный, как всегда. Он закрыл дверь, затем остановился, его холодные голубые глаза скользнули к моему горлу, где были следы Римо — больше не видимые, покрытые слоями консилера, точно так же, как мои предательские чувства к нему были покрыты грудами лжи. Я покраснела и прикоснулась к коже от стыда.

— Не надо, — твердо сказал он.

Я нахмурилась. Он двинулся ко мне медленно, осторожно, как будто боялся, что я могу убежать. Я убрала руку от горла, когда он остановился передо мной.

— Не стыдись того, что тебе навязали, — тихо сказал Данте, но его голос звучал глухо. В нем была нота, которую я никогда раньше не слышала. Я заглянула дяде в глаза, но прочитать его мысли было трудно. Он излучал контроль и силу. Но в его взгляде мелькнули сожаление и печаль.

— Я не хочу вскрывать болезненные раны, Серафина, но, как босс Наряда, я должен знать все, что ты знаешь о Каморре, чтобы я мог уничтожить их и убить Римо Фальконе.

Я сглотнула и отвернулась. Эта война скоро станет еще более кровопролитной и жестокой. Как будто это отменит мое похищение. Как будто смерть Римо могла что-то изменить. Но моя семья и Данило должны были загладить свою вину. Что бы я ни сказала, это не изменится.

— Не думаю, что знаю что-нибудь, что поможет тебе.

— Каждая мелочь поможет. Привычки. Динамика между братьями. Слабости Римо. Планировка особняка.

Слабость Римо. Его братьев. Самая большая слабость Римо может быть он сам.

— Римо не доверяет никому, кроме своих братьев и Фабиано. Он умрет за них, — прошептала я.

По какой-то причине я чувствовала себя почти виноватой за то, что рассказала об этом дяде, как будто я была обязана Римо верностью, как будто я была обязана ему чем-то вообще. Он похитил меня, а потом отпустил. Я не была уверена, что заставило меня ненавидеть его больше.

— Кроме семьи, в особняк допускаются только Фабиано и Леона, а иногда и уборщицы. Римо всегда держит нож и пистолет при себе. Он чутко спит ... — я замолчала.

Моя кожа горела от того, что я только что открыла, но Данте только спокойно смотрел на меня. Ни осуждения, ни гнева. Мне все равно пришлось отвести от него взгляд, потому что от его понимания мне стало еще хуже. Он не знал, что я свободно легла в постель Римо, наслаждаясь не только сексом, но и нежностью. Эту сторону Римо никто не знал, и то, что он показал ее мне, значило для меня больше, чем следовало бы.

Смогу ли я вернуть то, что было потеряно? Меня начало трясти, я была ошеломлена ситуацией, своими чувствами.

— Серафина, — твердо сказал Данте, касаясь моего плеча.

Я подняла на него глаза и затряслась еще сильнее, охваченная желанием выложить все, но не достаточно храбра. Я прижалась к дяде, и он утешительно коснулся моего затылка.

— Что же мне делать? Как я буду принадлежать этому месту снова? Все будут смотреть на меня с отвращением.

Тело Данте сжалось еще сильнее.

— Если кто-нибудь узнает, дайте мне знать, и я с ними разберусь.

Я кивнула.

— И ты никогда не переставала принадлежать этому месту. Ты часть этого наряда, часть этой семьи, ничего не изменилось.

Все изменилось. Хуже всего было то, что сделала это я.

• ── ✾ ── •

Когда мы наконец вышли, Сэмюэль снова занял место моей тени. Мы уже шли в столовую, когда открылась входная дверь. Один из наших телохранителей вошел, и София вбежала внутрь. Ее широко раскрытые глаза остановились на мне, и она бросилась в мою сторону. Она столкнулась со мной, и я упала бы назад, если бы Сэмюэль не поддержал меня.

— Ты вернулась! — София крепко обняла меня за талию, и я положила подбородок ей на макушку, улыбаясь. Когда я отстранилась, ее глаза горели счастьем, несмотря на слезы. — Я так по тебе скучала.

— Я тоже скучала по тебе, божья коровка.

Интересно, много ли она знает, что мои родители и Сэмюэль рассказали или не смогли скрыть от нее?

Вошла Валентина с двумя детьми, Анной и Леонасом. Анна была ровесницей Софии, и они очень любили друг друга. Они были не только двоюродными сёстрами, но и лучшими друзьями, несмотря на расстояние между ними.