Он выдохнул, и взгляд в его глазах ... Боже, этот взгляд. Этот жестокий человек украл мое сердце, и я позволила ему.

— Они похожи на тебя. Невио это ты. Все, кто его видит, знают, что он твой.

Римо улыбнулся самой мрачной и печальной улыбкой, какую я когда-либо видела.

— Ты пришла сказать мне перед смертью, что я никогда их не увижу? Ангел, я должен сказать, что ты жестче, чем я когда-либо мог быть.

Я переплела свои пальцы с его окровавленными, зажав лезвие между нашими ладонями.

— Наши дети совершенство, но здесь, в Наряде, они представляют стыд и бесчестье. Люди шепчутся за их спинами, называют их Фальконе, как будто это что-то греховное, что-то грязное. Наши дети прекрасны. — с каждым словом мой голос становился все яростнее.

— Они должны держать голову высоко, не стыдясь того, кто они есть. Они не должны кланяться, не должны жить в тени. Они должны править. Они Фальконе. Они принадлежат Лас-Вегасу, где их имена несут власть и уважение. Они должны править рядом с самым жестоким и храбрым человеком, которого я знаю. Их отцом.

Римо ничего не сказал, но выражение его лица заставило меня вспыхнуть.

— Насколько серьезно ты ранен? — прошептала я ему на ухо.

— Достаточно, — признался он.

Я кивнула, мое горло сжалось. Я потянулась к шприцу в кармане и вытащила его.

— Адреналин.

Римо раскрыл рот шире. Я ввела ему жидкость и он вздрогнул. Его зрачки расширились, когда он снова встретился со мной взглядом.

Мои губы слегка коснулись его губ.

— Насколько ты силен, Римо Фальконе?

— Достаточно силён, чтобы забрать тебя и наших детей домой, где вам всем самое место, Ангел.

Я улыбнулась. Я сунула нож под веревку.

— Поклянись, что не убьешь мою семью. Ни моего брата, ни моего отца, ни моего дядю. Поклянись нашими детьми, Римо.

— Клянусь, — пробормотал он.

Я перерезала веревку, когда услышал скрип двери. Я бросила нож в свободную руку Римо.

— Серафина, отвали от этого мудака!

Данило зарычал, схватив меня за плечи и поднял на ноги. Я повернулась к нему, врезавшись прямо в лицо.

— Не указывай мне, что делать. Я имею право быть здесь.

Данило тяжело дышал, грудь тяжело вздымалась. Я сделала шаг назад, снова приблизившись к Римо. Данте и мой отец вошли. В основном я заслоняла Римо от них, но это ненадолго.

— Ты не должна быть здесь, голубка. Это не для девушек, — мягко сказал папа.

Он все еще верил в мою невиновность, но Данте и Данило смотрели на меня более осторожно.

— Где Сэмюэль? — спросил Данте.

Я обхватила себя руками и засунула их под кардиган, пальцы сжали пистолет, пристегнутый к кобуре.

— Простите, — прошептала я и наставила на них пистолет.

Данте положил руку на пистолет на поясе, но не вытащил его. Отец и Данило совсем замерзли.

— С Сэмюэлем все будет в порядке. Он отключился за диваном.

— Фина, — сказал папа успокаивающим голосом. — Ты через многое прошла. Опусти пистолет.

Я сделала еще один шаг назад, отпуская предохранитель.

— Простите, — повторила я, сдерживая слезы, думая о Сэмюеле, о том, что он подумает, когда проснется. Боковым зрением я видела, как Римо перерезал последнюю веревку на лодыжке.

Данте выхватил пистолет, Данило тоже, но я загородила Римо от них. Они не станут стрелять в меня, даже теперь, когда я держу их на прицеле. Я была девушкой, которую нужно защищать. Я была их ответственностью и их неудачей.

Римо, шатаясь, поднялся на ноги позади меня, и Данило прицелился. Я выстрелила в него, ударив снаружи по плечу. Он ахнул, его глаза сверкнули на меня.

— Ни единого движения, — предупредила я. Римо, как обычно, не обращая внимания на меры предосторожности, навис надо мной.

— Мы только хотим уехать. Никто не должен пострадать, — прошептала я.

Римо потянулся за пистолетом, но я покачала головой.

— Спина, — ответила я. Его рука скользнула под мой кардиган и вытащила оттуда пистолет.

— Голубка, — прохрипел папа. — Ты ничего не должна этому человеку. Он изнасиловал тебя. Я знаю, что эмоции могут запутаться в такой ситуации, но у нас есть люди, которые могут тебе помочь.

Я грустно улыбнулась ему, а затем Сэмюэль ввалился внутрь, держась за дверной косяк. Я не осмелилась применить к нему большую дозу, чем было абсолютно необходимо; очевидно, этого было недостаточно. Он непонимающе уставился на меня, его рука с пистолетом безвольно висела на боку. Мой близнец, моя наперсник.

Большую часть жизни я была уверена, что моя любовь к Сэмюэлю, к моему близнецу, никогда не будет оспорена, и я все еще любила его, любила так сильно, что выражение предательства на его лице раскололо меня пополам, но теперь были мои дети и мужчина позади меня.

Римо перевел взгляд с меня на него и коснулся моего бедра. Я проглотила нарастающие эмоции.

— Пожалуйста, позволь нам уйти, дядя, — обратилась я к Данте.

— Эта война из-за меня, и я могу сказать, что не хочу ее. Я не хочу, чтобы за меня мстили. Не лишай моих детей их отца. Я поеду с Римо в Лас-Вегас, где мое место,где место моим детям. Пожалуйста, если ты чувствуешь вину за то, что случилось со мной, если ты хочешь спасти меня, тогда сделай это. Позволь мне вернуться в Вегас с Римо. Это не должно быть бесконечной спиралью кровопролития. Это может закончиться сегодня. Для твоих детей, для моих. Позволь нам уйти.

Данте холодно смотрел на Римо, а не на меня.

— Она говорит от имени Каморры?

Римо крепче сжал мое бедро.

— Да. Ты вторгся на мою территорию, а я на твою. Мы квиты.

— Вовсе нет! — взревел Сэмюэль, делая шаг вперед и покачиваясь. Римо приподнял пистолет на пару дюймов. — Ты похитил мою сестру и сломал ее. Ты превратил ее в свою гребаную марионетку. Мы не закончим, пока я не встану над твоим выпотрошенным трупом, чтобы моя сестра наконец освободилась от тебя.

— Сэм, — выдохнула я. — Не делай этого. Я знаю, ты не понимаешь, но мне нужно вернуться в Вегас с Римо, ради себя, но что более важно ради моих детей.

— Я знал, что ты должна была избавиться от них, — прохрипел Сэмюэль, его глаза остекленели.

Рука Римо на моем бедре дернулась, и я поняла, что без обещания, которое он дал мне, он убил бы моего брата за его слова.

Папа подошел к Сэмюэлю сзади и положил руку ему на плечо.

— Отправь их с ним в Лас-Вегас. Они Фальконе, но не ты Фина. Освободись от них и от него. Ты можешь начать новую жизнь.

— Куда пойдут мои дети, туда и я пойду, — сказала я. — Тебе не кажется, что я достаточно настрадалась за все твои грехи? Не превращай меня в пешку в своей шахматной партии. Освободи меня.

Понимание осело в глазах Сэма, и это разбило мое сердце. Мне было больно, больно за свою семью, которая никогда не поймет. Я могла только надеяться, что однажды они возненавидят меня и больше не будут скучать.

Римо ослабил хватку на моем бедре. Даже адреналин не удержит его на ногах долго. Он был слишком ранен для этого.

— Дай нам уйти. Однажды ты подвел меня, и теперь я потеряна для тебя. Но, пожалуйста, позволь мне привести моих детей в семью, которая будет любить их. Позволь мне привести моих детей домой. Ты в долгу передо мной.

Данило издал недоверчивый звук, его рука сжала пистолет.

Я ненавидела себя за то, что разыгрываю вину, но знала, что это наш единственный шанс. Чтобы Римо выбрался отсюда живым, я должна была навредить семье, которую любила.

Холодные глаза Данте встретились с моими.

— Если я позволю тебе уехать сегодня, ты будешь предательницей. Ты не будешь частью Наряда. Ты будешь врагом. Ты больше не увидишь свою семью. Не будет мира с Каморрой. Эта война только началась.

Сэмюэль глубоко вздохнул, его глаза умоляли меня передумать. Смогу ли я жить без него?

— Когда же кончится эта война, дядя? — тихо спросила я. Он посмотрел на Римо, и я знала, что он скажет. — Никогда, — прошептала я в ответ.

Данте склонил голову. Папа посмотрел на меня так, словно это было последнее прощание с дочерью, потерянной навсегда.

— Уходите. — холодно сказал Данте.

Данило недоверчиво покачал головой.

— Ты же не серьезно, Данте. Ты не можешь их отпустить.

Данте уставился на моего бывшего жениха.

— Освободи меня, — тихо сказала я.

— Уходите.

Облегчение и тоска нахлынули на меня, когда я услышала это слово.

— Спасибо тебе.

Данте покачал головой.

— Не благодари меня. Не за это.

Римо слегка подтолкнул меня, и я подошла ближе к двери, держась между ним и остальными. Я отошла назад, чтобы присмотреть за своей семьей. Они не нападали. Они не остановили нас. Папа и Сэмюэль выглядели сломленными. Я нанесла окончательный удар, сломал их. Интересно, как отреагирует мама, когда узнает? Она будет раздавлена.

С тяжелым сердцем я повела Римо к припаркованной машине. Он опустился на пассажирское сиденье и тут же потерял сознание. Я закрыла дверь и села за руль. Грета и Невио все еще крепко спали на своих местах.

Я нажала на газ, и машина полетела по длинной гравийной дороге. Я быстро подключилась к Bluetooth и набрала Сахарницу. Это был единственный номер, который я нашла в Интернете.