– Я думал, что завтра же и уеду – проговорил Давид.

– Не торопись. Нужно подумать, как ехать, как тебя одеть, чем вооружить. Это несколько дней. Может, неделя. Там же тебя мой двоюродный племянник, Фоля поучит, как стрелять. Как все решим, так и поедешь.

Все получилось примерно так, как спланировал тесть. В большом деревянном доме, который тот приобрел в Малаховке, Давид упражнялся в стрельбе, отжимался, старался вспомнить приемы, которые выучил в Питере. Сначала тесть планировал одеть его, как рабочего. Но «рабочий» получался уж совсем фальшивым. Привычка Давида благодарить, то и дело проскальзывающие «интеллигентные» обороты в речи слишком сильно разрушали образ.

Гораздо лучше подошел образ недоучившегося студента. Форменный китель, шинель и фуражка были привычными. Их подогнали по его фигуре. Вышло и совсем ладно. Студенты встречались, как среди большевиков, так и среди сторонников временного правительства и даже монархистов. Да и спрятать оружие в шинели было легче. Оружием его стал шестизарядный пистолет с удобной рукояткой. Он хорошо помещался за поясом в аккуратной кобуре. Да и во внутреннем кармане шинели был не очень заметен. Документы, которые каким-то образом добыл тесть, были выписаны на студента Технологического университета Дмитрия Юрьевича Соловьева. Новые документы и замена имени несколько удивила Давида, Но тесть сказал, что так будет меньше хлопот. Давиду же нужно добраться, как можно скорее.

С собой ему выдали военный вещевой мешок, самый удобный и распространенный тип дорожной сумки. В вещевой мешок сложили смену белья, некоторый запас еды и даже часы для обмена на еду. Во внутреннем кармане Давид спрятал триста рублей. В подкладку шинели зашил горсть золотых монет.

Железную дорогу, как и всю Россию, била лихорадка. Не хватало топлива, паровозов, вагонов. Наступающая зима, военные действия, масса дезертиров – все вносило свой вклад в ситуацию. В конце концов, уже к концу ноября удалось купить билет и сесть на поезд, идущий до Харькова. Там, как рассчитывали Давид и Ефим Исаакович, удастся сесть на поезд до Симферополя или хотя бы до Мелитополя. Словом, как-нибудь надо пробраться.

Глава 5. Попутчик

Давид не думал о далеком будущем. Точнее, о далеком будущем он как раз думал. О том замечательном времени, когда они будут вместе с Розочкой. Вот о том, как он доберется до Крыма, думать не хотелось. Доберется. Должен добраться.

Как и предполагалось, в один из дней позднего ноября Давид оказался в тесном купе второго класса с постоянно курящим и молчаливым господином с явно армейской выправкой, но в гражданской одежде. Было холодно. В вагоне не топили. Давид радовался, что в комплект, выданный тестем, вошли теплый шарф и рукавицы. Он сидел на диванчике, пытаясь закутаться в шарф. Но того явно не хватало. На станциях то и дело подсаживались какие-то непонятные люди, больше всего похожие на дезертиров или просто бандитов, громкоголосые тетки с огромными баулами. Они теснились в коридорах, гомонили, ругались самыми грязными словами, порой дрались. Все это создавало ощущение постоянного напряжения.

Давид несколько раз пытался завязать разговор с попутчиком, но тот ограничивался односложными ответами. Похоже, что разговаривать ему не хотелось. Однако его спокойствие и железная выдержка играла на руку Давиду. Несколько раз в их купе заглядывали какие-то маргинальные личности. Тогда незнакомец поднимал глаза, в которых начинали играть стальные огоньки, и засовывал руку в карман пиджака. Почему-то это движение действовало на нежелательных граждан лучше всякого крика.

Давид тоже всякий раз засовывал руку во внутренний карман шинели, где лежал пистолет. Но выходило очень неловко. Попадалось то дуло, то скоба. Порой пистолет застревал в кармане. Счастье, что применить его так и не понадобилось.

Молчаливый попутчик после очередной попытки вторжения в их купе вдруг рассмеялся:

– Господин студент, – обратился он к Давиду. – Если вы хотите воспользоваться пистолетом, который лежит у вас в шинели, то лучше переложите его в правый наружный карман.

– Извините, что? – вздрогнул от неожиданности Давид.

– То, господин студент, то. Не понять, почему вы поминутно суете руку за пазуху, тщетно пытаясь что-то оттуда вытащить, может только слепой или совсем шпак, типа вас. Уж простите меня. В нашей ситуации лучше держать пистолет поближе. Тогда есть шанс его использовать. Ну, или спрятать в баул. Тогда его, возможно, не найдут.

Давид мучительно покраснел. Ему казалось, что он все делает очень скрытно. Тем не менее, достал пистолет и переложил его в карман, так, как советовал попутчик.

– Поэтому вы каждый раз засовываете руку в карман? – почти шепотом спросил он попутчика.

– Нет, мой молодой друг, Я не удосужился обзавестись этой так необходимой сегодня в хозяйстве вещью. Но наши назойливые соседи мое движение понимают правильно, – улыбнулся попутчик.

Опять наступило молчание, нарушаемое только перестуком колес, да криками очередной партии непонятных людей в коридоре вагона. Миновали Калугу, Брянск. В Брянске поезд долго не отправляли. Пришлось ночевать. Большую часть следующего дня поезд тоже простоял без движения. Через станцию проходили эшелоны с вооруженными людьми в товарных вагонах. При малейшей задержке из вагонов вылезали люди с пистолетами, бежали к начальнику станции, громко крича и ругаясь. Судя по надписям, ехали сторонники новой власти воевать с «контрреволюцией». Товарные составы тоже проходили. Не двигался только поезд, который должен был привезти Давида к Розочке.

Давид успел купить горячего сбитня и несколько пирожков с разной начинкой у бабки на станции, заплатив невероятные рубль двадцать копеек. Но есть хотелось очень, а в поезде предлагали только кипяток.

Разложив свою добычу на столике, он предложил попутчику, имени которого он так и не знал, разделить с ним трапезу, попутно сообщив, что зовут его Дмитрий Юрьевич. Попутчик согласился и представился Александром Ивановичем. Открыв небольшой, но вместительный портфель, он достал флягу.

– А это, мой взнос, – неожиданно весело проговорил он, выставляя ее на столик – Пьете коньяк, Дмитрий Юрьевич?

– Да, иногда – нерешительно ответил Давид.

Коньяк оказался замечательным, а пирожки – теплыми и вкусными. После второй рюмки напряжение последних недель отпустило. Жизнь стала казаться не такой трудной. Приедет он за недельку в Симферополь. Там как-нибудь доберется до Ялты, найдет Розочку с матерью. Адрес у него есть. Должен найти. А потом также вернется назад. И все будет хорошо. Он улыбнулся, вспомнив долгие вечера в Петрограде при свете настольной лампы под зеленым абажуром. А там… все как-то образуется. Может, правда, получится выбраться в Англию. Хотя… Да, не важно это. Главное, что они будут вместе с Розочкой. А империя с революцией пусть катятся, куда им пожелается.

Неожиданно для себя он стал рассказывать случайному попутчику о цели своего путешествия, о чудесной жене, о нелепой случайности, их разделившей. Собеседник молчал и внимательно слушал.

– Вы – занятный молодой человек, – промолвил он, наконец – Не обижайтесь, бога ради. В пылающей стране, вы пытаетесь сохранить свое маленькое счастье. А может быть, просто вы, по каким-то причинам, не сошли с ума. Остались нормальным. Хотя, должен отметить, что нормальный в безумном мире смотрится аномалией и рискует. Вы понимаете это, Дмитрий Юрьевич? Помните греческий?

– Честно сказать, это не был мой любимый предмет. Мне больше нравились технические дисциплины.

– Не сомневаюсь. Но, тем не менее, помните, что означает на древнегреческом языке слово «идиот»?

– Ну, вероятно, глупый человек, – усмехнулся Давид.

– Не угадали. Это человек, чурающийся политической жизни, не участвующий в конфликте. И, как правило, им, идиотам, доставалось и от тех, и от других.

– Понимаю, Александр Иванович. Я ведь не хочу никому ничего плохого. Я просто хочу быть вместе со своей женой. Хочу, чтобы нас оставили в покое.

– Боюсь, что это будет не просто. Большевики и прочие господа социалисты вызвали к жизни страшные силы. Теперь у них только два выхода: сбежать или нестись вместе с этим валом туда, куда он сам направится. Сбежать они не смогут. Поздно. Значит, будут лить реки крови. Собственно, уже льют.

– Есть еще третий вариант. Я ехал из Питера в Москву с господином, который явно собирался в Донскую область, где власть большевиков не признали. Возможно, что фронтовые части смогут просто подавить этот мятеж.

– Возможно, – проговорил Александр Иванович, с неожиданным интересом взглянув на собеседника. Впрочем, тему эту развивать не стал.

Постепенно вагон затихал. Под перестук колес Давид стал клевать носом и, в конце концов, заснул. Проснулся он от резкого толчка останавливающегося поезда. Уже Курск? – пронеслось в голове – Странно, должны были доехать только к утру. За окнами стояла темнота.

У поезда слышались крики, топот сапог, временами раздавались выстрелы, впрочем, не часто. Внезапно крики и возня донеслись из тамбура. По коридору протопали. Сосед прижался спиной к перегородке возле двери. Раздались какие-то голоса, грубые, наглые, чем-то напоминающие говорок моряков в Питере. Внезапно дверь отъехала в сторону, и в купе ввалилось два мужика в армейских шинелях со споротыми погонами.

– А ну, малый, вылазь отсюдова – почти ласково сказал один из них – И не думай шалить. При этом, второй, с неопрятной рыжей бородой, наставил на Давида массивный револьвер.

Давид все пытался попасть рукой в рукав шинели. Его била дрожь. Решив «поторопить мальца» бандиты вошли внутрь купе. Один из них схватил Давида за шиворот кителя, второй, выставив оружие, стоял рядом. Александр Иванович оказался у них за спиной. В этот момент он резко шагнул к ближайшему разбойнику и ударил его чем-то, блеснувшим сталью. Бандит кулем свалился на пол. Второй начал оборачиваться. Но тут Давид, наконец, попал в рукав и нащупал пистолет в кармане. Он встал, попытался выстрелить, но понял, что не сможет. Рука ходила ходуном. Тогда схватив пистолет покрепче, он изо всех сил ударил рукоятью по голове своего обидчика. Тот обмяк.