– Да что веселиться, тетушка Малка? Денег нет, почта не ходит, поезда почти не ездят. Как домой добираться будем? Думаю-думаю, а придумать ничего не выходит.

Тогда, в начале сентября, они набросились на него. И матушка, и Розочка уверяли, что отец найдет возможность передать им деньги. А с деньгами они легко доберутся до дома. Но уже недели через три Розочка стала понимать, что Мирон был прав. Приличной публики на улицах оставалось все меньше. Исчезла и полиция. Росли цены. Деньги таяли.

Все больше в городе появлялось непонятных людей в солдатских шинелях и матросских бушлатах. Некоторые из них, особенно инвалиды, просили подаяние. Другие просто грабили прохожих. Гулять вечерами становилось опасно. Ночами с окраин города раздавались выстрелы. Мирон регулярно проверял свой пистолет, хотя пока обходился кулаками. По городу ползли слухи о зверствах восставших матросов в Севастополе.

К концу первого осеннего месяца стало ясно, что уехать не удается. На билеты не хватало денег. Да и поезда ходили все реже. Мирон, вернувшись из Симферополя, заключил:

– Да, тетушка, мы застряли. Билетов нет. Поезда не ходят.

– Не переживай – улыбнулась матушка – Ефим и Додик обязательно что-то придумают.

– Да, я не переживаю. Просто нам нужно здесь как-то устраиваться. Пока Ефим Исаакович что-то придумает нам же кушать нужно, за дом платить.

– Ты что думаешь? – спросила Розочка.

– Что тут думать? Я тут с одними, это, караимами договорился. Иду к ним в магазин приказчиком и охранником. Двадцать рублей в месяц и харчи. Протянем.

Мирон неожиданно улыбнулся. От непривычного движения его губы даже чуть дрогнули. Но голос был спокойным.

– Не грусти, сестренка! И Вы, тетушка! Как-нибудь. Не бросит нас Ефим Исаакович. Нужно просто выждать.

Потянулись дни пустые и грустные. Становилось холоднее, хотя до Петербургской или даже Минской осени было далеко. Розочка стала давать частные уроки английского языка и математики. Покупки тоже сами собой стали ее обязанностью, поскольку Мирон весь день был занят теперь на службе. На жизнь хватало. Розочка однажды, стыдясь самое себя, пробралась в городской сад и на полученные за урок деньги купила своего любимого мороженного. В этот раз оно было просто необыкновенно вкусным.

А время шло. Осень, даже в Ялте, чувствовалась все сильнее. Чаще дул холодный ветер, шли дожди. Под стать погоде была и жизнь в Крыму. Со стороны Перекопа приходили все более тревожные слухи. В Питере власть захватили какие-то бандиты. Или не вполне бандиты, но кто-то очень непонятный. Временное правительство арестовано, а фронт открыт. В Ялте был создан местный совет, который попытался как-то контролировать ситуацию в городе. Но вместе с ним в городе сидели какие-то «эскадронцы» из татар, союз офицеров и рабочие-большевики. Так много властей, которые никак не могли договориться между собой.

По существу, власти не было никакой. Закрывались рестораны и купальни, все меньше оставалось работающих магазинов, лавок. Зато число бандитов возросло многократно. Хотя, бандиты они или новая власть, уже и не понятно было. Все больше было в городе матросов, цепляющих на бушлаты красные ленточки, важно вышагивающих по городу, задирающих прилично одетую публику и, почему-то, особенно, татар.

Маленький кусочек исчезающего мира, семья Розочки, все труднее справлялась с самым важным – выжить, найти продукты, дрова. Уроков почти не стало. Того, что платили Мирону едва хватало даже на еду. Хорошо, что жалование стали выдавать по большей части продуктами. К счастью, у матушки и Розочки с собой были какие-то украшения из золота. Они давали передышку. Продав очередное колечко или кулон, можно было несколько дней без ужаса ходить за продуктами.

Потом началось страшное. С первыми холодами число матросов и еще каких-то непонятных людей с красными бантами стало еще больше. Они собирались на рынке, на людных улицах, избивали офицеров, татар и кавказцев, которых они иначе, как «черномазыми» не называли. Порой громили лавки, особенно винные. При этом все они били себя в грудь, крича о своем праве «трудового народа». Как-то на рынке, подгулявшие уже морячки накинулись на торговца из татар. Тому на помощь пришли земляки. Завязалась драка. В ход пошли кинжалы и кортики, а потом и винтовки. Толпа морячков все прибывала. Но татары тоже не сдавались. К ним подтянулись офицерские отряды. Несколько дней стрельба и крики слышались со всех сторон. Моряков вытеснили из центра Ялты на окраины. По всему городу в те страшные дни лежали трупы. В центре и в татарских поселках морячки показываться опасались. Но спокойнее в Ялте не стало. По окраинам гремели выстрелы. Стычки случались почти повсюду. Обыватели и такие же, как Розочка, «застрявшие» дачники старались без особой необходимости из дома не выходить.

Однако идти на рынок нужно. Сами продукты домой не придут. Розочка выглянула в сени. Мирона не было. Уже ушел куда-то. Мирон все чаще уходил на случайные, разовые заработки. Розочка накинула платок. Поглубже спрятала золотую цепочку, которую собиралась сегодня продать, взяла корзину и вышла из дома. Дорожка бежала мимо невысоких домиков, теснившихся по склону холма, переходила в городскую улицу Ауткинскую. Еще немного и город. А там и рынок. Привычная уже дорога. Вот еще три поворота и улица.

Внезапно чуть в стороне послышались крики, глухие звуки ударов. Один из голосов показался знакомым. Мирон! Розочка пустилась бегом и, влетев в переулок, открыла глаза от изумления.

У стены стоял Мирон с наливающимся синяком под глазом, а у забора на противоположной стороне переулка, прижавшись к деревянным доскам, стояли трое мужчин с откровенно бандитскими физиономиями в привычных бушлатах. Между ними, спиной к Розочке, расположился невысокий и широкоплечий юноша в поношенной студенческой шинели с пистолетом в руке. Он негромко вещал:

– Так, ребята. Вы немного ошиблись. Это не ваша добыча. Понятно?

– Понятно – уныло согласились «ребята».

– А теперь быстро берите ноги в руки и бегите отсюда. Если на счет три здесь кто-то остается, будет мертвым.

Он на миг опустил пистолет и выстрелил под ноги неприятной компании.

– Это был «раз».

Не дожидаясь счета «два», компания понеслась мимо юноши, едва не сбив с ног Розочку. Юноша спокойно убрал пистолет в карман и обернулся. И тут рот уже открылся у него. А Розочка, забыв обо всем на свете, прижалась к груди неожиданно обретенного супруга. Он был другой, и, одновременно, прежний, любимый. Додик, а это был он, прижал ее к себе, словно хотел заслонить от всего мира, от всей той невероятной мглы, которая наползала со всех сторон на их маленькое счастье. Минута тянулась за минутой, а они все не могли оторваться друг от друга. Наконец, раздалось покашливание, и голос Мирона произнес:

– Ну, что, зятек, свиделись. Давай хоть до дома дойдем.

Глава 8. Неожиданная помощь

Едва молодые с трудом открыли глаза (уснули под утро) в дверь комнаты постучали.

– Вставайте, лежебоки – раздался недовольный голос Мирона – Пора про дела разговоры разговаривать.

Додик поднялся. Поправил одеяло, сползшее с плеча Розочки, еще раз коснулся губами ее щеки, быстро натянул одежду и вышел в сени.

– Ну? Слушаю?

– Чего в сенях говорить. Пошли на веранду. Там и поговорим. Только шинель накинь. Не весна.

Расположившись на веранде, Мирон и Давид, принялись обсуждать их положение и путь в Москву. На словах все выходило просто. Деньги теперь есть. Есть и два человека, которые умеют стрелять. Нанять пролетку или, на худой конец, телегу. На ней доехать до Мелитополя. Там за любые деньги или за золото купить билет до Харькова. А там и до Москвы. Только вот сделать все это было совсем не просто.

Во-первых, как объяснил Мирон, ребята, которых попугал Давид, сегодня в городе имеют множество «братвы». А из Севастополя к ним спешат еще такие же «революционеры», чтобы сквитаться за тумаки, которыми их наградили татарские «эскадронцы» и офицеры. Потому стоит быть вдвойне осторожными. Обиженные Давидом морячки могут вернуть долг с процентами.

Во-вторых, дорога выходила очень не простой. Два-три дня с непривычными к такому транспорту дамами трястись по голой степи, прятаться от бандитов, комиссаров и прочих любителей пограбить. Да и в Мелитополе не факт, что выйдет поехать на поезде. Значит, еще день-два. А это ночевки, еда. Не просто все выходило. Правда, присоединившиеся позже дамы уверяли, что прекрасно потерпят даже ночлег в степи на телеге. Однако Давид только с сомнением качал головой.

В конце концов, решили завтра же попробовать договориться с транспортом до Джанкоя и далее до Мелитополя. В самом худшем случае, купить пролетку, хотя и выходило дороговато. По мирному времени это обошлось бы в добрые сто рублей. А теперь и двести будет не дорого.

С тем и закончили. Розочка с матерью принялись готовить еду, а мужчины решили пройтись по городу. Вести о том, что из Севастополя на помощь местным «революционным матросам» идет флот и отряды моряков, доносились со всех сторон. Как и перестрелки по окраинам, они стали привычным фоном Ялты, да и всего Крыма. Военные в городе пытались строить какие-то оборонительные сооружения со стороны Ливадии, перекрыли завалами из камней дорогу на Бахчисарай, сооружали какие-то завалы на улицах, идущих от набережной. Только было этих военных не много, как и тех татар, что сочли своим долгом оборонять город. Большая часть обывателей рассчитывала пересидеть плохое время. Впрочем, «военное положение» в городе ощущалось. На окраинах стояли дозоры из офицеров и татарских «эскадронов». По городу ходили вооруженные патрули. Впрочем, матросики тоже ходили, хотя и не так кучно, как поначалу.

Мирон вел Давида по кривым, не мощенным улочками между бедными домишками и далеко не шикарными дачами. Здесь снимали дома люди не богатые, а жили, в основном, греки, работавшие на табачных плантациях и всякий мелкий торговый и ремесленный люд. Дорога местами была разбитая. Валялись груды камней. Наконец, через полчаса ходьбы, улицы стали благоустроенными, а дома красивыми и опрятными. Попадались даже настоящие дворцы с помпезными колоннами, портиками.