Маргарита Ардо - Как до Жирафа…

– Нифига себе! Это ты, Кать?

– Я, – с лёгкой хрипотцой ответила я, чувствуя, что вру: вовсе это не я. Хотя даже если соврала, было в этом что-то бодряще-адреналинистое: хоть в пляс пускайся или Букингемский дворец штурмуй.

– Отпад! – с расширенными глазами сказала Анджела.

– А у тебя есть к туфлям клатч? И к платью что-то верхнее, соответствующее? До воскресенья? Можно бартером, – сказала я не своим голосом, наглея на глазах.

Соседка кивнула, словно так и надо, и пригласила меня к себе. Моя любимая забитая Катя в глубине души пролепетала с укоризной: «Ну вот, дожили. Дайте водички напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде. Так нельзя!» Я улыбнулась сама себе и ответила мысленно: «Ничего. Я всего один раз. Один раз не считается».

Проходя вслед за соседкой, я видела своё отражение в зеркальном шкафу и хотелось видеть себя такой ещё и ещё. Роковая красавица в зеркалах улыбалась удовлетворённо:

«Ну что ж, Андрей Викторович, вы сами хотели. Теперь удивляйтесь.

Кто к нам с платьем придёт, от него и погибнет!»

Если бы не Маруська, утром не встал бы. Но с такими будильником в кучеряшках разве проспишь?!

– Мапа, мапа, а ты будешь лошадкой?! Ну позялуста!!! Мапа! – орало в ухо моё счастье, устраивало взрыв ладошками в моих волосах и целовало в щёку.

Кажется, я вчера хватанул лишнего. Голова раскалывалась, но я открыл один глаз:

– Тебя конь в пальто устроит?

– А на тебе неть пальта, ты в тлусах! – радостно взвизгнула Маруська и давай по мне прыгать, как бешеный пони.

О, дети…

– Оно невидимое, – пробурчал я и выбрался из-под одеяла. – Как в сказке про короля, из волшебных нитей, а на трусы волшебства не хватило, пришлось обращаться в Келвин-Кляйн.

– Покатай-покатай! – слишком звонко требовала Маруська.

Куда денешься, усадил на шею и заржал тихонько:

– Иго-го.

Маруська от радости аж пяточками засучила. На кухне спустил её на стул и сказал:

– Теперь умываться, потом завтракать, скачки кончились.

– А исё? – взглянула на меня кокетливо доча.

– Если ещё, то конь сдохнет, – ответил я.

Маруська посерьёзнела:

– Не сдыхай, ты мне нлавися.

А у меня аж мурашки по коже побежали, потому что я снова в дочке увидел Катерину. Почему они так похожи?! От вчерашнего рычания на мою офисную мышь стало как-то неловко – подумалось: вот моя Маруся вырастет, а на неё какой-нибудь такой дятел орать станет. Хотя Катерина тоже хороша… Я взглянул серьёзно на дочь:

– Точно нравлюсь? А вдруг я плохой конь?

Маруська потянулась ко мне через стол и обхватила щёки ладошками:

– Хало-оший. Самый лучший на свете!

Я поцеловал её в носик-кнопку, подмигнул и при виде задорного сияния дочкиных глазёнок повеселел:

– Ну, тогда пошли умываться.

– На коне-на коне! – засмеялась Маруська.

Я подставил загривок:

– Залезай.

Она тут же захомутала меня, и мы поскакали в ванную. Вот и говори после этого, что гены – ерунда. Ещё три года, а уже вся в маму – знает, как мужчине на шею сесть и ножки свесить. Правда, в случае с Маруськой я и сам этому рад.

* * *

Когда я пришёл на работу, задержавшись на станции техобслуживания, радость снова как корова языком слизала. Глянул в дальний угол, там сидела нахохлившаяся, будто воробей, Катерина и что-то угрюмо строчила. В очках почему-то. Зализанная вся, в несусветном сером вязаном свитере. У каких бабушек она эти шмотки отбирает? Я и то горничной сказал, чтобы выходной костюм подготовила. Думал, в связи с предстоящим походом Катерина хоть слегка принарядится, а она наоборот. Назло? Война, значит?! Ну-ну!

И я мгновенно разозлился. Рванул в свой кабинет.

Мысль о том, чтобы идти с ней куда-то, тем более на презентацию Бауффа, где будут не только заинтересованные лица, но и вся ростовская элита, показалась бредовой. Какой я кретин! Даже набрал её в корпоративном чате, чтобы написать «отбой». Но тут же притормозил. Упрямство было сильнее меня. Уступить?! Ей?! Да ни за что! Достаточно мне перед отцом прогибаться, а слабость собственной подчинённой я показывать не стану. Есть одна единственная женщина, которой всё можно, – это Маруська. Других строить буду я, мне грабель хватило с бывшей. Спасибо, больше не надо. Так что раз я сказал Катерине, что мы пойдём, значит, пойдём! Как на работу! Кстати, это работа и есть, чего я навыдумывал? Я бы сам лучше на теннис пошёл вместо этой ярмарки тщеславия. Всё равно Марусю вечером из садика Надя с отцом забирают.

* * *

Весь день я рвал и метал, наорал на программиста, который мне всё лепетал:

– Так нельзя сделать, технически невозможно…

– А ты сделай, чтобы было возможно! Меня почему «нет» не интересует, мне нужно, чтобы корпоративная программа была удобной и прозрачной.

– Но Андрей Викторович…

– У тебя три дня! – рыкнул я и указал на дверь.

В общем, всем досталось на орехи, только Катерину я не вызывал к себе, как обычно. В четыре часа написал ей в чате с жирным намёком:

«Если надо переодеться, уйдите раньше. Я вас заберу из дома».

А она тут же ответила:

«Да, благодарю. Но забирать меня не надо. Я буду у входа к Конгресс-холла в семь-двадцать».

Я пыхнул, как факел. И тут она хочет по-своему! Настрочил, вдалбливая клавиши в ноутбук, как только не задымились:

«Нет. Я вас заберу. Если не из дома, пишите адрес».

«Не надо».

Я аж подскочил. Ну и ладно! Пусть шлёпает пешком или на такси, если хочет.

Я встал, потом сел и дописал:

«На вас должно быть синее платье!»

«Будет».

Да она Мисс Лаконичность! И вообще не понимаю, чего меня так типает? Я разволновался, как дурак. Думал, что просто приятно проведу скучную пятницу, ведь до вчерашнего дня у меня настроение от Катерины только поднималось, а теперь наоборот – от слова вскипаю. Хоть яичницу на голове жарь. Ерунда какая-то, сам себя не узнаю.

Впрочем, я не могу себе позволить явиться на подобное мероприятие в обычном костюме. Поэтому, делая вид, что мне абсолютно всё равно, я уехал из офиса. По дороге натолкнулся на Анжелу. Она подобострастно улыбнулась: вот кто всегда готов хоть в Куршавель, хоть в Красную Армию! Я кивнул и прошёл мимо. Один вечер за пивом – ещё не повод навязываться мне в друзья.

* * *

– Девочки! Знаете, с кем я вчера провела вечер?! – захлёбываясь от восторга, заявила Анжела у нашего «кофейного столика».

Кухня в офисе была, но ввиду экономии рабочего времени на курсирование по опенспейсу нам не возбранялось иметь в своём углу электрический чайник, кофе, чай и чашки. Сюда же, на ничейный стол, народ сгружал печенюшки или конфеты, принесённые из дома, если поделиться хотелось.

Как все нормальные люди, мы начинали своё рабочее утро с чашками в руках. Почти никто не успевал дома перекусить, а если и успевал, то какая разница? Не перекур, но хоть какая-то приятность от работы. Даже старшая над нами Анечка никогда не возражала против пятиминутки «утренней сплетницы» и сама присоединялась.

Вообще-то мы не сплетничали, а обсуждали тему дня: когда йогу, когда новый фильм, когда бороду, которую отрастил начальник компьютерного отдела, словно фигурных коньков по воскресеньям и цветастых рубашек ему для эпатажа не хватало. Сегодня было не до бороды. Анжела сделала глаза заговорщицы и сообщила со сладострастием, по которому было сразу понятно, что в её сердце вновь пришла любовь, возможно, уже и загнездилась:

– Я провела потрясный вечер с Андреем!

– С каким? – не поняла бухгалтер Марина, заглянувшая к нам по обыкновению с шоколадкой.

– Ну как с каким? – возмутилась Анжела. – С нашим! С Андреем Викторовичем!

Я поперхнулась кофе. Впрочем, не только я. Но Анжелу уже несло. Гусеницами по моему настроению, как фашистский танк по цветущей лужайке. Жаль, у меня гранаты нет…

– Сижу я в Ирландском пабе, и вдруг он заходит! И такой сразу разулыбался! Ах, Анжелочка, вы сегодня так прекрасно выглядите! Вы что, тоже любите футбол, – спрашивает. Ну, я, конечно, терпеть его не могу. Но смотрю, чтобы быть подкованной…

«Лошадь Пржевальского», – подумала я негодующе.

Тем временем сияющая, словно иллюминация над Большой Садовой, «лошадь» продолжала:

– Он мне рассказал, где можно купить билеты на Чемпионат мира по футболу, и даже предложил достать ВИП-места. И… – она хитро заулыбалась, передержав театральную паузу, – возможно, посмотреть вместе.

– Ничего себе, ничего себе! А дальше? – взбудоражились все.

А я решила вывесить свежее резюме на Хэдхантере. Бабушка была права: красивые мужчины – зло. Наглое, избалованное женским вниманием, самоуверенное зло!

Удивляюсь, как керамика не хрустнула в моих пальцах, когда Анжела с видом довольной кошки сказала:

– Ну что дальше? Сами не знаете, что дальше бывает? Что было, то и было. Должны же и у меня быть свои секреты…

Кофе мне больше не хотелось, только валерьянки, а лучше яду. Но не для себя. А для пржевальской лошади, жирафа и прочего зоопарка. Не говоря ни слова, я удалилась в свой угол и принялась зверски переводить очередную презентацию по супер-новому скаб-букингу для особо одарённых.

Царевич заявился в офис лишь в одиннадцать. Свежий и румяный. Аж издалека видно. Гад! Зыркнул в мою сторону, я насупилась ещё больше и сделала вид, что его не вижу. Напялила очки от солнца и подумала, что я правильно решила – прийти в офис самой серой из мышей, а потом ка-ак появиться вечером красавицей. Неожиданно. Для усиления эффекта. Превратиться, как Василиса Прекрасная из Царевны-Лягушки.

Может, Иван-царевич и не влюбился бы, если бы не было такого разительного контраста. Я тут же фыркнула себе под нос: а мне и не надо, чтобы влюбился! Челюсть отпадёт, я уже рада буду. И не покраснею перед ним больше! Никогда и ни за что!