* * *

В офисе целый день поднималась крыша. Программист Вася решил уволиться, Лариса Павловна пила капли и бормотала:

– Как вы на одном этаже с этим извергом сидите? Или он на вас не орёт?

– Он на всех орёт, – просияла Анжела. – Кроме меня.

Она направилась в сторону лестницы в поднебесье, а я снова подумала о яде. Хорошо, что вампир меня опустил переодеваться. Я пошла к Агнессе – свои наряды я занесла ей с утра. Повезло мне, что её «Весёлый слон» находится в двух шагах от работы!

В подсобке кафе я не спеша переоделась и повторила магию макияжной кисти и утюжка для волос, полная предощущения мести. Хотя как именно мстить я не представляла, но уж точно не буду с ним милой и пушистой. Буду красивой, но строгой. И говорить противным, официальным голосом, как переводчицы в ООН.

* * *

Я припарковал джип, еле отыскав свободное место на парковке, уже заставленной шикарными тачками перед украшенным разноцветными флагами парадным входом Конгресс-холла. Упс, красная дорожка? Фотографы? Этого ещё не хватало! Я нервно сжал телефон. Нашёл во внутреннем кармане два пригласительных билета. Отец точно скажет, что я идиот. Мне не привыкать. Скандалом больше, скандалом меньше.

Я вышел из машины, автоматически пытаясь отыскать взглядом убогий бабушкинский плащ. Не обнаружил. Головы в непослушных кудряшках тоже нигде не было. Меня раздирало на две части желание её видеть и надежда, что она не придёт.

Мимо продефилировали расфуфыренные девицы в синих нарядах.

– О, Андрей, привет! – послышалось за спиной.

Я обернулся: Олег Артемьев, сын губернатора, сейчас тоже занимающий жирное местечко. Он протянул мне руку для рукопожатия.

Вокруг знакомые и незнакомые лица. Катерины нет, как нет. Струсила? И хорошо. Потому что я – упрямый кретин. Отец разорётся, читая нотации и будет прав: иногда я не думаю и живу одними эмоциями, а бизнес есть бизнес. Хотя… было бы прикольно видеть её, краснеющую и смешную, рядом. Тогда бы не сводило челюсти от скуки.

Чёрт! Ну где же она?!

Я не выдержал и набрал номер Катерины. Стоящая впереди элегантная девушка в лёгком белом пальто, обернулась, поднося к уху телефон. Разлетелись в стороны распахнутые полы из белого кашемира, заструился, тут же вновь объяв красивые бёдра, синий шёлк. В свете заходящего солнца сверкнули синим огнём и золотом драгоценности в ушах. Тёмные, по-голливудски уложенные волосы взметнулись по плечам, и я столкнулся взглядом с холодной внимательностью потрясающе выразительных глаз. Красавица произнесла чувственными алыми губами:

– Я слушаю вас, Андрей Викторович.

– Катерина?! – Я выронил трубку из рук и, забыв, что надо делать, поправил надо лбом и без того стоящие дыбом волосы. Меня обдало жаром и я пробормотал: – А я думал, вы опаздываете…

И незнакомая красавица сказала голосом моей офисный мыши, внезапно строгим и не заикающимся:

– На работу я никогда не опаздываю!

Глава 15

«Лучше один день быть человеком, чем тысячу дней быть тенью». Не знаю, из каких закоулков моей памяти выскочила эта китайская мудрость, но я прочувствовала её сейчас до мурашек. Выражение лица царевича стоило безбожно залитой стены в кухне, запаха сырого бетона и одной вздыбившейся обоины. Ради его вытаращенных от изумления глаз я бы пережила и целый потоп.

– А почему волосы не кудрявые? – вдруг спросил Андрей Викторович таким тоном, словно я побрилась наголо и лысина вдруг оказалась мне к лицу.

– Положение обязывает[6], – ответила я любимой бабушкиной фразой и неспешно пошла ко входу.

Судя по звуку, царевич поднял свой телефон с тротуарной плитки и последовал за мной. Обошёлся без сарказма, надо же!

Когда он галантно предложил мне сложенную в локте руку, я удивилась и поняла ещё одну истину, которую не рассказывают в школе, а следовало бы, – чулки на резинках и правильно подведённые глаза обладают волшебной силой. Стоит хотя бы на минуту поверить в то, что ты красивая женщина, и внезапно в это верят другие. Уже не первый мужчина провожает взглядом, а раньше меня будто не существовало.

Я переложила в правую руку клатч и ответила сухо, глянув вскользь на фотографов:

– Благодарю, не стоит. Люди способны истолковать превратно наши отношения.

Кажется, ему это не понравилось. Зато мне – очень. Я злорадно улыбнулась.

– Какая разница? И кому вы улыбаетесь? – придирчиво осведомился царевич, мгновенно справившись с эмоциями.

– Знакомому, – соврала я.

Коварство, неизвестно где прятавшееся до сегодняшнего дня, расцвело в моей душе готическими незабудками. Вот так живёшь почти тридцать лет и не знаешь, что вполне могла зваться не Катей Кутейкиной, а одной из семейства Адамс…

Я увидела впереди Добрыню. Как удачно! Улыбнулась ещё шире. Богатырь в синем галстуке засиял в ответ. Царевич рядом со мной запыхтел. Ох, как хотелось бы видеть, краснеет он или бледнеет, на кого сейчас смотрит и куда дел предложенную мне руку, но внутренний голос твердил о достоинстве, поэтому я вообще не смотрела на шефа. А он не отставал. И отчего-то молчал уже целые десять метров.

Кажется, я не смогу расстаться с этими туфлями… Они тоже волшебные.

Мы ступили на красную дорожку вслед за ушедшей в холл грузной парой, и фотографы принялись за нас. Замелькали вспышки, объективы нацелились с разных сторон, как дула самоходных танков.

– Улыбайтесь, – шепнул мне на ухо царевич, обдав жаром.

Я растерянно моргнула, но тут же вспомнила, что я – не я, и сказка не моя, и потому приосанилась. Добрыня принялся делать мне какие-то знаки из толпы. Царевич встал ещё ближе, я почувствовала его ладонь на своей талии. Да как он посмел?! – я оглянулась возмущённо.

– Улыбайтесь, Катерина, улыбайтесь, – повторил гад, растянув губы в мачистской улыбке. – Вы потрясающе красивая сегодня!

Его ладонь приобняла меня уже по-хозяйски. Жаль, прилюдный хук клатчем в лоб будет выглядеть неинтеллигентно прежде всего с моей стороны. Я немного отодвинулась, с трудом вспоминая, что надо улыбаться на камеру. Он придвинулся, наплевав на приличия. Навис надо мной, касаясь спины, плеч, как Дракула, делающий селфи с собственным ужином. От его близости и ощущения теплого дыхания у моего виска кожа покрылась миллиардами мурашек, которые прокатились вниз по спине до самых пяток, а в голове что-то слегка закружилось…

Я одёрнула себя: Ну, уж нет! Ужином после вчерашнего пива с пржевальской лошадью я не стану! И вообще! Я усмирю собственную разбушевавшуюся физиологию или я не интеллигент в десятом поколении! Я развернулась и пошла по красному ковру быстрым шагом в Конгресс-холл. Подальше от Жирафа.

– Стойте, Катерина! – прошипел царевич, догоняя.

Но я не останавливалась, спасаясь от настырных камер, липких взглядов и взбесившихся в моих бёдрах бабочек. Тогда он взял меня за руку, стиснув холодные пальцы в горячей ладони.

– Куда вы так понеслись? – в его глаза вернулась лёгкая усмешка.

– Работать, – выпалила я.

– Да погодите вы, – улыбнулся Андрей Викторович, как-то рассеянно оглянулся и заметил: – Я не вижу тут пока наших иностранных партнёров, возможно, они задерживаются. А, может, и вообще не придут. Такое тоже случается. Пока можно просто расслабиться и получать удовольствие.

– Тогда вы зря пригласили меня, – ответила я, вскинув дерзко подбородок. – Думаю, я не подхожу для подобных мероприятий. Вам бы лучшую компанию, к примеру, составила наша ивент-менеджер, Анжела.

О, он опять разозлился?! Я в точку попала?

– Кто и для чего походит, я буду решать сам, – безапелляционно ответил Андрей и, сняв с меня пальто, вручил его елейному гардеробщику.

Добрыня почти нас догнал, но ему дорогу преградила полная дама в палантине из соболей и трое её спутниц, воодушевлёнными колобками прикатившиеся по красной дорожке за нами.

Царевич, мгновенно схватил меня за руку и повёл прочь. Я попыталась высвободиться:

– Андрей Викторович, я пойду сама. Позвольте.

Но он в ответ на это заявил:

– Не позволю. Вдруг вы ещё потеряетесь. Или споткнётесь. Я вас сюда привёл, мне и отвечать, – и вцепился, не оторвёшь.

Затем провёл к скоростному лифту с прозрачными стенками, который вынес нас на крышу Конгресс-Холла, где располагался ресторан в зимнем саду с раздвигающейся стеклянной крышей и бассейн, вокруг которого разместились столики и стулья, декорированные в сине-белых тонах. На стенах сверкали сине-золотые логотипы Бауффа, впереди виднелась украшенная вычурно кафедра. Сновали туда-сюда, помогая рассаживаться гостям, официанты. Лёгкая суета и гул царили здесь, как в театральной буфетной в начале антракта – народ жаждал икры, зрелищ и выпить. И я с удивлением отметила, что здесь собрался весь городской бомонд…

* * *

Если это был продуманный манёвр, то Катерине он удался – я растерялся. Как пацан зелёный. И первые пять минут не мог справиться с ощущением подмены, как в дурацких комедиях про близнецов: заглядывал на неё то с одной стороны, то с другой. Но на красной дорожке перед камерами растерялась уже она, и на миг вместо строгой красавицы оказалась невинная стесняшка. И я обрадовался. Даже не знаю, кто мне нравится больше! Было в этом что-то прикольное, когда трогательная ромашка может превратиться в орхидею. Мой друг Тимур говорил, что женщины «оборотни», я смеялся и не верил. А сейчас смотрю на Катерину и любопытно: в кого она ещё может обратиться? От ощущения вкусной интриги аж холодок пробежал по затылку и вниз по спине. Интересно, чёрт! Не пропущу!

Я не большой фанат фотографироваться, но нужно было засветиться документально в «анналлах» Бауффа и предъявить всему свету: я там был. «Плюс один», кстати, видели? Обворожительный «плюс один». Я склонился над её ухом, прошептав:

– Улыбайтесь.

Она улыбнулась. Опять тому гамадрилу-качку, которого я с ней возле школы китайского заметил. Гамадрил чуть не лопнул от счастья, а я приобнял Катю, давая понять: не разевай роток, это мой ангелок. Гамадрил проигнорировал. А Катя взглянула на меня возмущённо и попыталась спастись бегством. Ну уж нет! Работать она собралась! Я про работу из вредности сказал, когда заявила, что со мной не пойдёт. Переводить тут категорически было не кого. По-английски я и сам умею. Зацепить, что ли, пробегающего по холлу постороннего иностранца и пусть развлекается?