Впрочем, всегда можно сказать, что кто-то не пришёл. Что я и сделал.

И тут я увидел Лану в компании пары таких же, как она, подружек. А она заметила меня. Ну, конечно, как «светская Чебурашка» могла пропустить такое скопление кошельков и апломба? При виде Кати лицо бывшей исказилось. Зная дебильный характер Ланы, я поспешил увести Катю подальше. Зачем нам скандал? Нам скандал не нужен.

И вдруг меня осенило: да отец же специально настаивал на том, чтобы я явился сюда не один, зная про то, что и Лана сюда явится.

Она ведь при прошлом разговоре ко мне снова пыталась подкатить.

– Что, любовник бросил? – усмехнулся я.

– При чём тут это? – надула Лана губки. – Я поняла, что не могу без тебя, Андрюш. Я поняла, что наш развод был ошибкой.

– Трудно назвать ошибкой боевые действия с применением всех видов запрещённого оружия, – скривился я. – Я тебе не поэтому звоню, чтобы повторить ракетные удары по репутации. Дочь у нас одна на двоих. Ты про это помнишь ещё?

– Конечно, – возмутилась Лана. – Я по Маше скучаю. Хотя бы ради неё надо попробовать…

– Исключено. Но вот мать ей понадобится пару-тройку дней. Я улетаю в Китай, а няня заболела. Побудешь с ребёнком?

– Что за вопрос? Конечно, Андрюша, – промурлыкала она.

При встрече снова попыталась свои женские «хитрости» провернуть. А мне противно стало: неужели не видит, что её манипуляции шиты белыми нитками и меня совершенно не трогают? Маруська на неё прыгала, ластилась, а Лана только боялась, что та белое пальто запачкает. Если бы не патовая ситуация, я бы с ней ребёнка не оставил. Но подумал, мать всё-таки…

Обосновавшись дома, Лана стала названивать, словно мы и не разводились, весь день доводила «заманчивыми предложениями», пока я не психанул и не поставил её на место. А через час Лана позвонила мне уже не из дома и сказала:

– У меня дела, и раз ты такой козёл, с ребёнком сам разбирайся! Ты же настаивал на опеке, вот и пользуйся! – и отключила телефон.

Если бы не Катерина тогда, и не выкрутился бы. До сих пор благодарен. Не знаю, как отец узнал про поползновения Ланы, но снова начал мне зудеть про «приличную жену». С этой Чебурашки станется и к отцу обратиться. Через своего. Не была бы она дочкой шишки со связями, пусть и в Москве, проще было бы всем.

Я представил Катю директору Бауффа Станиславу Шевченко, модному, загорелому, словно только что с Гавайев. Хотя наверняка так и есть. Тот расцвёл:

– Рад видеть вас! – и одарил Катю комплиментом.

– Мы не могли пропустить такое событие, – ответил с улыбкой я. – Открытие сезона в мире канцелярии и номинация «Золотая ручка» – это почти «Оскар» для всего Юга России.

Пижон из Бауффа просиял, посмотрел на Катерину, и та звонко и любезно добавила:

– Компания Бауфф много значит для нашей сети. Очень приятно работать с продукцией самого высокого класса, сделанной с любовью к людям и пониманием их потребностей.

«А молодец», – отметил я про себя.

– У Виктора Геннадьевича выросла достойная смена, – кивнул благосклонно пижон. – Приятного вечера! Мы подготовили для вас много сюрпризов!

Мы раскланялись, и я увидел краем глаза другой, весьма опасный своей глупостью «сюрприз». Лана шла в нашу сторону. Эффектная и хищная, с многообещающей улыбкой, и я напрягся, уже наученный горьким опытом, ведь «всё острое со временем теряет остроту, и только тупость становится ещё тупее…[7]»

– Ну, здравствуй, Андрюша, – томно проговорила Лана.

Благо не стала лезть целоваться, знает, что я могу быть не очень-то вежливым.

– Привет-привет, – сдержанно ответил я.

– Здравствуйте, – сказала Катя.

Лана смерила её уничижительным взглядом и снова посмотрела на меня со слащавой усмешкой:

– А ты не один сегодня? Решил поразвлечься? Сколько бы ни было у тебя пассий, ты же знаешь, что я…

Не успел я разинуть рта, как Катерина выпалила, заливаясь краской:

– Я не пассия. Я на работе!

Лана засияла зверской радостью, как кошка, которой зазевавшаяся мышка, пробегая по дому, случайно наступила на лапу:

– Потрясающая честность, и как правильно – всё называть своими словами. И почём нынче эскорт?

Катюша растерянно взглянула на неё, на меня, не готовая к хэйтерским атакам. И вдруг я понял, какой я болван: пригласил бы по-нормальному, можно было бы Лане рот заткнуть, сказав, что она – моя девушка. И Лана покатилась бы колбаской, получив своё. А так… представляю, как всё это будет выглядеть в глазах моей ромашки, если я скажу, что насчёт работы пошутил. Я сузил глаза от злости, готовый Лану придушить:

– За языком следи! Не все прожигают жизнь ради развлечений! Я здесь тоже по работе. Бауфф – наш поставщик. И это моя переводчица! – Стоило сказать что-то покрепче, но вдруг не захотелось при Катерине засорять грязью слова. Я подхватил под локоть свою прекрасную ромашку и развернул в другую сторону: – Пойдёмте, Катерина.

Лана не успокоилась, ехидно заявила нам в спину:

– Ну, конечно, русский же тебе не родной.

Мы отошли на несколько шагов вглубь зала, перед глазами пиджачной стеной встал гамадрил.

– Здравствуйте, Катя! Рад вас видеть здесь!

– Здравствуйте, – она отчего-то перестала ему улыбаться. – Знакомьтесь, это мой руководитель. Зам. директора компании «Жираф», Андрей Викторович Гринальди.

– Денис Павлович Давыдов, «Сибирская нефть и газ».

Пришлось пожать ему руку. И улыбнуться так, чтобы понял: вали отсюда, к нефти, газу и подальше и не смотри так на мою Катерину.

– Приятно, очень, – неискренне сказал я и продолжил псевдоверсию: – Извините, мы должны идти. Дела…

– Конечно, – ответил тот и воссиял на робких взмах Катерининых ресниц. – Не пропустите завтра китайский.

– Обязательно, – ответила она, и я развернул её подальше от этих «мин».

Чёрт, нигде расслабиться не дадут! Катерина что-то вообще напряглась и на тучку стала похожа. Её не портило, но очень хотелось исправить положение. Я быстро разыскал глазами круглый столик на двоих с табличкой «Жираф», отодвинул перед Катериной стул и сказал:

– Прошу. Извините за инцидент. Моя бывшая жена никогда не отличалась умом и сообразительностью. Яд не сцеживает, хотя ей это прописано.

Катя вскинула на меня свои потрясающие глаза и кивнула, сразу простив:

– Да ничего. С бывшими всякое бывает…

Я сел напротив. Какая же она была красивая! И обезоруживающе нежная! Эти локоны, плавно спускающиеся на бело-розовое ухо, шея, плавная линия подбородка, пальцы, легшие на стол, словно на клавиши фортепиано.

– А у вас тоже есть бывшие? – удивился я.

Катя чуть пожала плечом и без обиняков ответила:

– Да. Я в разводе.

И покраснела, словно ляпнула что-то пошлое. А я готов был расцеловать её за это умение краснеть, непривычное для столь красивой девушки. Она даже в своих жутких лапсердаках на работе красивая, хоть и притворяется серенькой. Зачем? Не понятно. Мне всегда казалось, что таких на самом деле не бывает. Их только в кино показывают в качестве гротеска или контраста для бойких главных героинь. А тут вдруг нате, случайность вроде, может, и не заметил бы, а теперь глаз не оторвать. И потрогать хочется. Нет, ей не шла эта красная вызывающая помада! Точнее, шла, но без неё было лучше. Такие чувственные губы покрывать краской – преступление, это для Лан и прочих Чебурашек.

– Если не секрет, вы давно развелись? – спросил я.

Губы поговорили, так и дразня желанием попробовать их на вкус.

– Больше двух лет.

– Он – идиот, – вырвалось у меня.

Изумлённый взгляд глубоких глаз. И вдруг благодарная улыбка.

– Спасибо… – Но Катерина мгновенно вспомнила об официозе и спросила: – Что же мы будем делать, если ваш партнёр так и не придёт? Получается, мы пришли сюда зря?

– Мы в любом случае уже тут не зря. Бауфф нас видел, прочие тоже. В светской хронике засветимся, мы одни из их основных поставщиков в регионе. Тут главное – имидж! Вы же знаете, что ручки Бауффа считаются самыми элитными и цену держат в основном на апломбе. Для того, чтобы поддерживать ВИП-марку и не терять уровень, они и придумывают подобные мероприятия в больших городах с развитым бизнесом. Иначе кто бы тратился на обычную ручку с каплей золота?

– Позвольте не согласиться, – сказала Катя, оттаивая всё больше. – Я пробовала писать их ручкой. Очень удобная, пальцы не устают. И, говорят, чернила не кончаются больше года.

– И всё-таки это просто ручка, – улыбнулся я. – Тот же Паркер, Уотерман или Пьер Кардэн не хуже.

– Возможно. Не буду с вами спорить, – Катя обвела вокруг себя взглядом, в нём появилась мечтательность: – Тут красиво.

Официант поставил на скатерть трёхэтажную вазу с крошечными канапе, корзиночки с икрой, крабами и прочим баловством. Разлил нам шампанское в бокалы на высоких ножках. Пузырьки заиграли в светло-жёлтой жидкости, устремились вверх – пополнить ряды ничего не значащей, но такой важной из себя пены.

– Я рад, что вам нравится, – ответил я. – А что вам нравится ещё?

Катя удивлённо глянула на меня, словно мне не положено было задавать подобные вопросы по каким-то ей придуманным правилам игры. Но тут были мои правила. Я вообще считаю, что всё в жизни игра. Потому предпочитаю делать ставки первым и вести лидирующую партию, чтобы побеждать. И я сказал с улыбкой:

– Не сидеть же нам молча. Тем более, что я очень хочу узнать о моей сотруднице больше. Так что вам нравится, Катерина?

Она взяла тонкими пальцами бокал, чуть склонила голову. А я поймал себя на том, что мне нравится за нею наблюдать, ловить изящные движения, следить за тенями её мыслей, пролетающими в глазах, губах и на скулах. Если бы меня попросили назвать её одним словом, я бы сказал: прозрачная. Нет, не такая, что всё видно, как на ладони; а будто тонкая вуаль, которая колышется на ветру, щекочет нос и скрывает за собой то, чего никак не рассмотришь, но очень хочется разглядеть. Во что бы то ни стало!