Внутри меня взбрыкнул разъяренный бык, которого раззадорил беспечный пикадор.

— Я вам не мешаю?

Единственный, кого испугало и привело в чувство мое выражение лица — Жорик. Парень соскочил с кресла, едва не вывернув чашку с остатками кофе на пол. Коричневая жижа частично выплеснулась на рубашку и растеклась по груди.

То, что дальше сотворила Ольга, заставило меня прикусить собственный язык.

— Можно подумать мы тут громко сексом занимались. Вам настроение сегодня утром не раздавали, Александр Валентинович?

— У вас работы… — я не успеваю договорить, потому что чувствую, как закручивается спираль гнева.

Ольга что-то возмущенно бормочет Жорке, хлопает ящиками стола. И вот я вижу в ее руке салфетку. И нет, она не дает парню возможности отчистить пятно самостоятельно, она, сосредоточенно трет, высунув кончик языка. и это вгоняет меня в какой-то магнетический ступор. Перед глазами огни ночного клуба, ее помада на моей рубашке, и я растерянный тем, что увидел напоминание о прошлом.

— Оль, я пойду, лучше застирать, не переживай.

Георгий видел мой взгляд, он сразу понял, что лучше бежать.

— Отлично, беги, вечером встретимся, девчонкам привет передавай.

Я лишь полшага сделал в сторону, чтобы парень смог сбежать. Рукой тянусь к двери, захлопываю ее и сурово смотрю на девушку.

— Какие-то проблемы? С левой ноги встал?

— Где твоя нормальная юбка?

— В магазине, меня и эта устраивает.

— Но ты уже не в универе и не на дискотеке.

— Слушай, не в купальнике же я сюда заявилась, радуйся. Захотел себе меня — терпи.

Я понимаю, что делать мне на зло она будет в любом случае. А спорить с ней — себе делать хуже. Я достаю телефон и набираю Викторию.

— Виктория, закажите в магазине костюм сорок четвертого размера, а лучше — два.

— Это ты зря затеял, — ухмыляется мне в лицо и пытается обуться.

— Сделай мне нормальный кофе, а потом забери у Виктории документы.

Достаточно. Трепать можно до бесконечности, а я не в том состоянии, чтобы вести спор дальше. Голова ноет, если не поможет чашка кофе, умру к вечеру. А столько всего нужно сделать.

Иду к себе, сажусь в кресло и ослабляю галстук. Работа на ум не идет. Но пересилив себя, вникаю в папку с документами. По истечении пяти минут понимаю, что ни чашки с кофе, ни документов нет. Странно. Срываюсь с места, на ходу прислушиваюсь.

— Да ты что, а он что? А ты ему что? Охренеть, Танька, ты уверена, что стоит встречаться с таким подозрительным типом? Ты знаешь, мудаков хватает, накачают алкоголем, а потом проснешься с кем-то утром, и не факт, что вас будет двое.

Я понимаю, что все женщины треплются об интиме и симпатиях, но не так открыто и откровенно во время рабочего процесса. Теряюсь, даже не знаю, включить режим строго босса или пустить все на самотек?

— Оля, здесь Александр Валентинович просил папку…

— Потом наберу. Ой, как хорошо, что вы выкроили минутку и зашли к нам на огонек. Кофе, чай?

— Спасибо, Виктория, не задерживаю вас.

Я забираю папку из рук помощницы и укоризненно смотрю на Ольгу. Нос задрала и звонко ложечкой размешивает кофе, который, видимо, готовила мне. Но чуда не произошло, и свой кофе я не получил. Тянусь рукой к чашке, делаю глоток и понимаю, что на языке чувствуется не ложка или две сахара, там все десять растворились.

— Сладко, да? Простите, ошиблась.

Смотрю в ее синие глаза, а впечатление во рту, что язык к небу приклеится. Запить хочу, но почему-то не делаю ничего из желаемого. Почему я терплю подобное отношение? Да все просто, заинтересован в том, чтобы была рядом. И пусть все с ног на голову перевернулось, ее присутствие работать мешает, но я упрямо продолжаю грызть кактус. Временем я располагаю, а время рано или поздно все решает.

— Да, привет, Влад. Конечно, помню. В обед встретиться в кафе? Без проблем. Мы не в рабовладельческом обществе живем, обед — святое дело. Созвонимся.

— Кто это был?

— Тебе какое дело, Уваров. Вот бумажонки свои из стопки в стопку перекладывай, а ко мне не лезь.

— Сделай голос потише, — говорю тихо, едва сдерживая себя.

— Думаешь, толпа зевак стоит под дверью и вкушает представление.

Эта несносная девчонка подлетает к двери и распахивает ее. И что же мы там увидели? Оля злобно фыркает, прищуривается и гаркает:

— Стучаться нужно вот так, — и показывает на двери, как это делать Ивану, главному из компьютерного отдела, — ферштейн?

— Я позже зайду.

— Удачи.

Дверь громко хлопает, а моя зазнайка мчится к столу, хватает чашку, в подсобке гремит посудой и бормочет возмущенно. Улыбаюсь, да она сама себе враг. Порой не замечает, как комично выглядит со стороны. Я же понимаю, что зло у нее наигранное, неплохая она девушка.

— Оль, давай поговорим.

— Нам не о чем с тобой говорить. Не хочешь, чтобы тебе плешь проели, сиди у себя и не высовывайся. И только попробуй ко мне сейчас прикоснуться, получи…

Никогда не возбуждали склоки и ругать. Но не с этой вздорной девчонкой! Я становлюсь шальным, когда она вот так сотрясает воздух. Моя рука требовательно прижимает голову Ольги, губы настойчиво ласкают сжатые губы девушки.

13 глава

Ольга

— Я тебя сейчас прикончу, насекомое! Ты сколько руки распускать будешь?!

Меня рвет на части от злости и безысходности. Не понимает по-человечески! Да он вообще неадекватный какой-то. Где в нем порядочность, адекватность. Ему говорят, что его физиономия вызывает только брезгливость, а он глухой. Мне едва удается оттолкнуть этого слизняка, смахнуть с губ вкус его поцелуя и встать на дыбы.

— Уваров, заруби себе на носу: если местные курицы просто писяют, когда видят твою благородную физиономию за углом, то запомни одно: не все девушки — похотливые суки, готовые урвать кусок пожирнее. Поверь, не у всех баб вагина вместо мозгов. Так что тебе просто стоит признать тот факт, что твое желание, увы, не исполнится, как не пиши и не стучи на мейл Деду Морозу. Плохие мальчики вместо подарков получают угольки в носочки.

Стоит, серее тучи, сжал кулаки и молчит. Вот что ты молчишь, чудовище? Олька, только дыши! Спокойствие! Нервный срыв тебе сейчас ни к чему. Тебе нужны силы, чтобы поддерживать маму, Марго, Польку. Нужно просто отвлечься, нужно выработать новую тактику, если эта не помогает. А ведь я вела себя сносно культурно, вот только получается, что Уваров притих на время. Или же был завален кучей работы. Я мысленно потирала ручки, когда ему приходилось засиживаться допоздна. Черкасов в каком-то непонятном загуле, да и черт с ним. Я же с честно выполненным долгом, вставала и уходила. Он провожал меня каким-то хмурым взглядом, но ничего не говорил.

А сейчас, получается, осмелел и решил прощупать почву? Вот интересно: на что этот нахал рассчитывал? Что притремся, со временем обретем доверие друг к другу и медленно, но уверенно наши отношения перерастут на новый уровень — постель? Понимаю, что права как никогда. Да он, видимо, спит и видит, что глупая овца Оля недельку вторую повыделывается, а потом масть ляжет.

Не могу смотреть на него без нервного тика. Мне нужно проветриться. Настроение и так ни к черту, а здесь домогательство на рабочем месте.

Выбегаю в приемную, хватаю телефон и сумочку, а потом мчусь на выход. Не хочу его видеть, не хочу, потому что быть кровопролитию.

— Прикинь, что слышала! Иван трепался с парнями о том, что эта Фурман какая-то бешенная, строит Уварова. А тот даже пальцем не шевелит, чтобы ее на место поставить.

— Да они, вероятнее всего, спят вместе. Ты думаешь, почему так быстро Ирочку отсюда перевели в другой офис? Не иначе, как готовил место для своей любовницы.

Стою в кабинке туалета и боюсь лишний раз сделать выдох. Боюсь, что протяжный стон услышит пол-офиса. Так вот какие сплетни носятся коридорами и кабинетами нашей компании. Впрочем, со стороны все именно так и выглядит. И я буду последней дурой, если буду злиться на треп этих девчонок. Да уж, не о такой работе и не о таком шлейфе дурной славы я мечтала после универа. Противно, но нужно держаться. Если я не позволю Уварову унижать меня подобными сегодняшнему способу, то смогу отработать намеченный срок.

— Я вообще не пойму, что такого в этой Ольге. Но судя по тому, как он стоически выдерживает ее характер, серьезнее намерений у него еще не было.

— Фу, как пошло. Это тот, что раньше ни, ни на рабочем месте. Вспомни, как Нику уволили лишь за то, что она села на край его стола и склонилась ниже, светя своими буферами.

— Девчонка не верила в легенды о строгом Уварове, вот и поплатилась.

— Да у них с Черкасовым странные отношения в последнее время. Марго вообще исчезла с горизонта, Черкасов рвет и мечет. Пашка видел его недавно в каком-то кабаке, так тот с каким-то мужиком бухал. Видок у него еще тот.

Я устала слушать, как перебирают грязное белье. Понимаю, что язык за зубами редко у подобных сплетниц держится, но блин, хотя бы не палились так по-глупому. Посмотрим, как сейчас запоют.

— Девочки, бешенная Фурман все слышала. Вослед за Никой не желаете?

Испугались, та, что повыше, вообще стала бледнее смерти.

— Извини…те, мы просто, — проблеяла ее собеседница.

— Займитесь-ка лучше работой, ну а если уж невмоготу, а язык горит до изнеможения — проверяйте кабинки, прежде чем мыть кости другим.

Дурдом на колесах! Яростно мою руки, рассматриваю бледное лицо в зеркале и понимаю, что хорошего отношения от коллег теперь мне не видать. Эти змейки в любом случае найдут способ испоганить мою и так запятнанную карму. Зачет тебе, Уваров. Только я пока не собираюсь сдаваться.

— Ты где была?

Голос Уварова нервный, он держит в руке стопку бумаг и готов сжигать все вокруг. Его очень легко читать, все на лице написано.