– Ну а теперь настал самый волнительный момент, – заявила Мальвина. – Сейчас Роман назовет имя той, которая сегодня навсегда покинет шоу.

Казалось, в этот момент все девушки словно окаменели. А самым твердым и холодным изваянием замерла, конечно, я. Лишь где-то внутри, под мертвенно-бледным мрамором, свирепствовала настоящая буря. Меня раздирало на части, сердце рвалось на куски. Часть меня никак не хотела уходить, я словно вросла корнями в это дурацкое шоу, в этот остров. Мне хотелось находиться здесь, вместе со всеми ждать появления Романа, считать его взгляды…

Но теперь это было бы невыносимо больно. И я понимала, что мне надо уйти, сохраняя остатки достоинства и гордости. Лишь бы пережить этот момент, заткнуть кровоточащую рану в душе и бежать.

Секунды, эти маленькие настырные вечности, тянулись бесконечно долго. И я молила только об одном. Пусть мне хватит сил подойти к Роману, взять из его рук, эту прощальную розу, в последний раз взглянуть ему в глаза и… Мне пришлось собрать силы, чтобы приготовиться сделать этот шаг, когда голос Романа разорвет удушающую тишину зала.


Глава 35

– Катерина! —

Что? Я не ослышалась? Отмотайте пленку назад! Он назвал не мое имя?

Мне с трудом удалось сдержаться и не сделать шаг вперед, к которому я столько готовилась. Справа, слева, сзади зазвучали вздохи облегчения. А я еще не понимала, что происходит. Как сквозь туман я увидела девушку, которая торопливо подходила к завидному жениху. Значит, все правильно. Я остаюсь.

– Ты замечательный человек, – долетали до меня слова Романа. – Я был очень рад познакомиться с тобой. Но между нами нет той искорки, которая должна проскочить между мужчиной и женщиной. Думаю, ты и сама это видишь.

Катерина, девушка, с которой я не успела перекинуться и парой слов, взяла цветок и улыбнулась.

– Желаю счастья, – сказала она и поспешно вышла за дверь.

Когда съемки закончились, я все еще не до конца пришла в себя. Вокруг все гудели. Девушки делились впечатлениями, звонко смеялись, довольные, что для них эта история все еще продолжается. Валентина о чем-то разговаривала с Натальей, видимо, уточняя новые сюжетные повороты. Мое же внимание было приковано к фигуре Романа.

Я видела, как он вышел за дверь и, воспользовавшись тем, что на меня никто не обращает внимания, побежала за ним. Нужно кое-что выяснить. Догнать его мне удалось в тот момент, когда он уже взялся за ручку входной двери.

– Роман! – окликнула я его, удивляясь тому, как звонко и уверенно прозвучал мой голос.

Он медленно повернулся, и в ту же секунду меня обжег пронзительный взгляд черных глаз. Он смотрел на меня с интересом, и я снова почувствовала напряжение между нами. Я ощущала себя магнитом, который против своей воли так тянется к холодному куску металла.

– Ты обещал мне, что я смогу сегодня уехать домой, – надо было уже обрубать эту тягостную связь.

Его взгляд стал холодным и колючим.

– Ты считаешь меня дураком? – спросил он. – Если ты не заметила, это шоу не цирковое, чтобы изображать клоунов. Ты сняла лучший ролик, и только клинический идиот мог бы тебя выгнать после этого.

Он явно злился.

– Потерпи еще пару дней, и можешь ехать к своим неотложным личным делам, – бросил он мне и вышел, с силой хлопнув дверью.

Лицо горело как после пощечины, и я поднесла к нему руки. Значит, казнь откладывается на два, от силы три дня. Что ж, придется выдержать и это.

***

На следующее утро я проснулась совершенно опустошенная. Как будто во мне не осталось сил на то, чтобы чувствовать хоть что-то. Единственное, что я хотела – быстрее уехать отсюда.

Я ощущала себя тенью, медленно скользящей по отелю. Девушки продолжали жить. Они завистливо смотрели на счастливую Аллочку, собирающуюся на свидание с Романом, и отпускали колкие шуточки. Мне же было все равно.

Глаза рыжей красавицы светились безоблачным счастьем. Она за утро умудрилась сменить несколько платьев, одно короче другого. Смешная. Если я успела правильно понять Романа, то этой суетливой девице ничего с ним не светит. Я лишь равнодушно проследила за худенькой фигуркой, пробирающейся к двери, подпрыгивая на высоченных каблуках.

Как и следовало ожидать, их свидание не продлилось долго. Вряд ли найдется человек, способный терпеть эту чрезмерно энергичную и болтливую особу несколько часов подряд. Аллочка вернулась вместе со всей съемочной группой. Выглядела она уставшей, но очень довольной.

– Ой, девочки, какой это был волшебный день! – громогласно объявила она, плюхнувшись на диван. – Мы катались на яхте, купались и…

Она оборвала себя на середине фразы, сделав загадочное лицо.

– И что? – тут же заволновались девушки.

– Вы целовались? – спросила одна из участниц.

– Эй, – беззлобно взвилась счастливая красавица, – будешь много знать, скоро состаришься. А тебе ведь и так уже под тридцать, да?

Она показала язык и довольно засмеялась. Отчего-то мне показалось, что в этом смехе было что-то нехорошее. Мне вдруг показалось, что за этим непременно должны последовать неприятности. В общей расслабленной атмосфере как будто появилось что-то страшное.

– Вот что я вам скажу, – продолжала верещать Аллочка. – Роман просто обалденный. А какое у него тело! Пальчики оближешь!

Ну нет, это уже перебор! Я-то точно знала, какое у него тело! Успела изучить все самые потайные уголки и помнила, как реагировал он на прикосновения к ним.

Слышать, как кто-то другой восхищается фигурой Романа, было неприятно. Да, конечно, это не мой мужчина. Но что я могу с собой поделать? Заставить Аллочку замолчать невозможно, и я отправилась в свою комнату, чтобы избавиться от дальнейших подробностей.

Благо, время уже позднее, и можно было без зазрения совести лечь в кровать. Минус один день. И все-таки мне не спалось. Чувство тревоги не покидало. Напротив, оно все разрасталось, заставляя прислушиваться к каждому шороху. Я ругала себя за то, что позволила нервам расшалиться. Пробовала считать овечек, вспоминала стихи классиков из школьной программы. Ничего не помогало.

На следующее утро я никак не могла собраться, чтобы выйти из комнаты. Бессонная ночь сделала свое дело. Все происходящее вокруг казалось каким-то нереальным. Словно я смотрела на этот мир через увеличительное стекло, искажающее предметы.

Я снова взялась за фотоаппарат в надежде, что работа поможет мне справиться с этим состоянием. Но даже это проверенное средство сейчас не помогало.

Чувство приближения чего-то неприятного не уходило. После обеда я поднялась к себе и постаралась сосредоточиться на отснятых сегодня кадрах. Надо сейчас обработать их, чтобы не возвращаться к ним после, когда я получу возможность уехать отсюда. Никогда, никогда больше я не буду смотреть на эти фотографии!

И тут раздался оглушительный звук сирены «Скорой помощи».

Вскочив, я выбежала в коридор. Дверь в один из номеров оказалась распахнута. Секунда, и люди в уже знакомой зеленой одежде пробежала в открытый проем, волоча за собой носилки.

У порога начали собираться перепуганные девушки.

– Что случилось? – спрашивали они друг у друга, неуверенно пожимая плечами.

Наконец на пороге появилась бригада врачей. В носилках лежала тщедушная фигурка. Лицо девушки было закрыто кислородной маской. Но копна рыжих волос, беспомощно свисающих почти до земли, не оставляла места для сомнений. На этот раз пострадала Алла.


Глава 36

Вслед за ними из комнаты выбежала Вика. По ее щекам текли слезы. Расширившимися от ужаса глазами она смотрела в сторону врачей, уносящих ее соседку по комнате, и что-то бессвязно бормотала под нос. Оставить ее в таком состоянии – самое настоящее преступление! .

– Пойдем! – я решительно взяла ее за руку и втолкнула в пахнувшую медикаментами комнату.

Она послушно уселась на кровать, но тело продолжала трясти мелкая дрожь. Я отыскала пластиковую бутылку с водой – их тут было полно, стояли на каждом шагу, чтобы периодически попадать в кадр, – налила в стакан и протянула ей:

– Пей!

Зубы Вики застучали по краям бокала. Тогда я набрала еще воды и резко плеснула ей в лицо. Крайняя мера оказалась действенной. Девушка подняла на меня глаза, и я увидела, что она почти пришла в себя.

– Рассказывай, – коротко попросила я.

– Ее в один момент раздуло, как будто стая пчел покусала, – принялась сумбурно выкладывать Вика. – Я испугалась и не сразу сообразила, что надо делать. Врачи говорят, у нее анафилактический шок, сильная аллергия.

Она уронила голову на руки и заплакала:

– Я правда не знала, что надо делать, – повторяла она. – Я впервые вижу такое. Это ужасно.

Еще долго я успокаивала Вику, сидя рядом на кровати. Наконец, она совершенно обессилила от переживаний и провалилась в глубокий сон.

Ну вот, все и разрешилось. Мое предчувствие было не пустым. Но почему чувство тревоги не проходит?

Я тихонько отворила дверь и вышла в коридор. Надо бы и мне отдохнуть после пережитого и как следует все обдумать. Но не удалось. На пороге моей комнаты маячила одна из ассистенток.

– Ну где тебя носит! – нервно воскликнула она. – Тебя Валентина ждет! Немедленно зайди к ней в комнату!

Значит, приключения не окончены. Еще никто из участниц не приглашался в номер главного режиссера. Наверняка что-то важное. И, чует мое сердце, не хорошее.

Интуиция опять не подвела. Валентина, бледная, как смерть, сидела на кровати. Посреди ее комнаты, скрестив руки на груди, стоял Роман. Он смерил меня ледяным взглядом, от которого вдоль позвоночника сразу поползли неприятные мурашки.

– Лана, ты знала, что у Аллы аллергия на арахис? – серьезно спросила Валентина.

– Конечно, – пожала плечами я. – Об этом все знали, она рассказывала об этом за каждым обедом.

– А ты знала, что она увлеклась сыроедением?